Не реагируя на его очевидную попытку вывести её на эмоции, Сандра не мигая ждала выполнения своей воли. Помедлив ещё пару секунд, Деон всё-таки нехотя поднялся и отошёл к стеллажу с книгами. По-прежнему не выпуская из руки перо, он провёл его кончиком по ближайшей полке, смахнув залежавшуюся пыль с полированного дерева.

– Никакого порядка. Вместо того, чтобы играть в стерву, уж лучше бы занялась муштрой прислуги, пташка. Тебе не идут надутые щёки.

– Хватит наглеть, – процедила Сандра сквозь зубы, смотря как он прошёлся пальцем по корешкам её книг. – Всего один вопрос, и я требую честного ответа. Почему ты вдруг решил, что я приказала убить Тилоуша? Его надо было просто спустить с лестницы и всё! А не превращать в отбивную!

– Так потрудись в следующий раз уточнить, – откровенно скучающе вздохнул Деон, явно не мучаясь совестью по поводу устроенного побоища. – Потому что оскорбление аристократа вполне попадает под закон Права. И когда ты говоришь «накажи его так, чтобы забыл сюда дорогу», я понимаю это предельно прямо. Трупы не ходят.

У Сандры между лопаток сбежала ледяная змейка, дрожью уползшая к коленям. Этот ненормальный говорил о смерти так буднично, как если бы его попросили заварить чай. И лёгкая пульсация в висках всё же привела правильную мысль, которую не получилось ухватить сразу.

Восемнадцать имён значилось в приложении к контракту. А столько ли чёрточек у Дьявола на спине?

Едва не шатнувшись от внезапного понимания, Сандра обхватила себя за плечи в слепой попытке защититься и глухо приказала:

– Раздевайся.

– Вот так сразу, без прелюдии? – сипло усмехнулся Деон, но его взгляд на графиню оставался презрительно-едким, без тени настоящей улыбки. – Не то, чтобы ты меня удивила сейчас, но давай я хотя бы принесу вина для разогрева?

– Откуда столько пошлости? – сморщила Сандра нос, даже передёрнувшись от подобных намёков. – Только не говори, что старый барон продавал тебя богатеньким клушам, как кобеля на случку.

Она хотела просто его уязвить. И точно не ожидала, что Деон безразлично пожмёт плечами:

– Только когда я и сам был не прочь, а клуша могла похвастать хорошей фигурой. Разве ты сама меня не за этим купила? Я ещё на аукционе понял, что у одинокой молодой графини зудит между…

Договорить Сандра не позволила. Такого масштаба хамство она выносить не могла, злость разъела все мысли, а от возмущения онемел язык. В два шага преодолев разделявшее их расстояние, она замахнулась для смачной оплеухи по этому хмурому лицу.

Деон остановил её руку буквально в дюйме от своей щеки. Реакция была безупречной, а почерневший взгляд пылал откровенным бешенством. Он с силой сжал тонкое запястье графини, и она попыталась было вырваться, но только тихонько проскулила от боли. Грубые, шершавые мужские пальцы оказались твёрже железа.

– Вот это ты точно зря, пташка, – практически прорычал Деон и вдруг заломил обе руки ей за спину. Резко развернул её и без жалости впечатал грудью в стеллаж, выбив воздух из лёгких. Секундный шок мгновенно сменился паникой: слишком ярко было воспоминание о едва выжившем после подобного захвата Тилоуше.

– Пусти! – заверещала Сандра, брыкаясь в неумолимой хватке и чувствуя, как быстро немели запястья.

Ужас осознания ситуации колкой волной окатил до самых пяток. Сведёные плечи окутала давящая боль, горло стянуло. По щеке скатилась злая слеза полного бессилия, беспомощности перед тренированым мощным телом Деона. К бёдрам под плотным подолом платья придвинулось нечто горячее и твёрдое, а нежную кожу у самого уха опалило жаркое дыхание с тонкой нотой шалфея.

– Заруби себе на своём хорошеньком носике, милая, – с хрипловатой яростью прошипел Деон, словно вскинувшаяся кобра. – Все, кто причиняет мне боль, заканчивают очень плохо. Ты явно не захочешь быть в этом списке.

Сандра слепо дёрнулась в намерении отстраниться от источаемой им опасности хоть немного, но вместо этого ещё ближе подалась ягодицей к его паху и нервно сглотнула. Приличия вылетали из резко ставшей душной комнаты слишком быстро, как и все адекватные мысли из головы. Пульс бешено долбил в кончиках пальцев, по шее сбежала стайка мурашек. Осела в животе, став неожиданно сладким покалыванием, что испугало даже сильнее разбуженного монстра за спиной.

Потому что страшно абсолютно потерять контроль. Страшно приятно.

И будто уловив эту волну, Деон перехватил её запястья в правую руку, а левую, всё ещё державшую перо, поднял выше. Мягким кончиком пера коснулся жемчужной серьги графини, и она вздрогнула всем телом. Закусила губу, чтобы отвлечься, не думать о том, что на уме у чокнутого Дьявола… Не позволить так сильно и часто вздыматься груди, неприятно вдавленной в полку, когда перо щекотно проскользнуло от мочки уха вдоль шеи и остановилось у выпирающей косточки ключицы – будто в раздумьях, стоило ли идти ещё дальше. Ниже, в ямку декольте.

– Отпусти немедленно, – севшим голосом пролепетала Сандра, окаменев от собственной неправильной реакции. От того, как давил окутавший сзади жар.

– Это просьба или приказ?

Хриплый вопрос – выдох в шею, обдав огнём и оцарапав щетиной кожу. Забыв про боль и неудобство, Сандра зажмурилась, пытаясь привести себя в чувство, но предательская дрожь всё равно прошла от плеч по рукам, что не мог не ощутить Деон.

– Приказ, – упрямо выдавила Сандра, и его хватка тут же разжалась.

– Всегда уточняй, пташка. Потому что твоё тело говорит иное, хоть ты у нас аристократичная невинность, – усмехнулся Деон, отстранившись и позволив задыхающейся злостью графине развернуться к нему лицом.

– Не обольщайся. Ты просто застал меня врасплох, – наигранно небрежно фыркнула Сандра, разминая ноющие запястья. И чтобы только стереть довольную, победную ухмылочку раба, вскинула голову и добавила: – И нет, ты не первый мужчина, который пытался меня коснуться. Но будешь первым, кого за это кастрируют.

Деон закатил глаза, однако она успела заметить в них азартный блеск – похоже, её признание, что она не совсем невинная девица, лишь раззадорило, а не охладило пыл. Набравшись смелости, Сандра упёрлась пальцами в его грудь и оттолкнула от себя как можно более презрительно. Раб даже не шатнулся, но отступил сам, освободив ей дорогу к столу.

– Итак, я всё ещё жду, – нарисовав небрежное ледяное спокойствие на мордашке, Сандра подавила царящую во рту сухость и грациозно уселась на стул.

– Чего? Продолжения? – усмехнулся Деон, встав напротив стола и откинув на него перо. – Только если по исключительному приказу. Такое себе удовольствие, поиметь фригидную стерву.

Кажется, к его хамству у графини уже появлялся иммунитет. Или постоянно злиться не осталось сил, да и не было в её довольно спокойной натуре столько яда. Устало вздохнув, Сандра проигнорировала выпад и заправила за ухо выбившуюся из пучка волнистую прядку.

– Жду, когда ты снимешь рубаху. И поверь, никакой… похабщины у меня не было и в мыслях.

– Ой ли?

– Уж поверь, если мне нужен будет любовник, я выберу кого-то поблагороднее, чем жалкий раб, стремящийся провести ночь под задницей у лошади, – холодно улыбнулась Сандра на его хитрый прищур. – Покажи мне свою спину. Сейчас же.

Деон поморщился, в раздражении мотнул головой. В серой радужке буквально вертелись все возможные грязные шуточки, которые он мог бы сказать. Но под немигающим, неприступно-морозным взглядом арктических голубых глаз графини он всё-таки стянул рубашку и бросил её прямо на пол. Неспешно повернулся, предоставляя шанс разглядеть как следует татуировки. И всё же она успела задержать внимание на белёсых длинных отметинах на его прессе и груди, от которой тянулась к поясу брюк дорожка жёстких волос.

Что ж, при его послужном списке было бы странно не иметь шрамов от поверженных соперников.

Пожалев, что не взяла очки, Сандра сощурилась, считая чёрные полоски. Одинаковые, явно руки одного мастера, ровные рядочки на развитых мускулистых плечах и поджарых боках. Поймав себя на том, что дважды сбилась со счёта, неизбежно отвлекаясь на словно заточённую под этой смуглой кожей животную силу, она прочистила горло и сосредоточилась.

– Двадцать пять, – благоговейным шёпотом констатировала Сандра, закончив с непростой арифметикой чужих жизней. – Одевайся, Деон. И потрудись объяснить, откуда тут лишние семь полос.

– У меня нет ничего лишнего, – неожиданно резко отсёк он, нагнувшись за рубашкой. – На торгах я говорил, что означают эти полосы.

Она не хотела и мысленно костерила себя за несдержанность, но всё же не смогла не следить за его пальцами, неспешно застёгивающими пуговицы. Эти сильные бойцовские плечи буквально молили о касаниях – проверить, насколько они твёрдые, насколько гладкая и тёплая кожа…

Да, у неё слишком давно не было мужчины. И томящее, тягучее ощущение внизу живота тому прямое подтверждение.

– Ты забыл, что я видела твой контракт? – подняла бровь Сандра, пряча свой интерес за налётом приличий. – Восемнадцать убитых на арене. Я умею считать. Итак, кто эти семеро? Нелегальные убийства или по Праву?

– А ты, кажется, забыла закон о рабстве, пташка. Меняя хозяина, раб обязан молчать о делах предыдущего. Ему нельзя приказать предать прошлого владельца. Так что прости, милая, но в красках рассказывать тебе, кого я убивал вне арены, мне запрещено законом.

Вот тут Сандре возразить было нечего, и торжествующая вспышка в глазах Деона это подтверждала. Распускание языка действительно могло ему стоить очень дорого, даже несмотря на то, что барон мёртв. Признав поражение, графиня откинулась на стуле и обиженно надулась, лихорадочно выискивая лазейку в патовой партии.

Что ж, одно она могла сказать точно – Деон не бросался громкими фразами, когда обещал убить её, если она не выполнит свою часть сделки.

– Хорошо, можешь молчать о том, кого приказывал убивать барон Глашер. Но запомни, что бы тебе ни казалось, я приказов на убийство не отдам никогда, – жёстко отрезала Сандра, нисколько не сомневаясь в правдивости заявления. – Да, я могу попросить ударить кого-то, если доведут до крайности. Но убивать, калечить…

– А если это твоя жизнь будет в опасности? – прервал её речь Деон, подавшись вперёд и уперев кулаки в стол.

Она невольно вздрогнула и задержала дыхание – мыльный шалфей снова зачесал нос, а желание спрятаться от этого хищника сковало конечности. Хотеть коснуться и при этом бояться до комка в желудке – дикая смесь в бурлящей крови.

– Моей жизни ничего не грозило все мои двадцать два года. Вряд ли что-то изменится сейчас, если, конечно, ты не имеешь в виду себя самого.

Взгляды схлестнулись, как звонкие клинки гладиаторов посреди поединка. Расплавленная серебряная амальгама и чистый голубой озёрный лёд, и никто не собирался моргать первым. Кулаки Деона так сильно вжались в столешницу, что раздался жалобный скрип дерева.

– Если уж я решу тебя убить, то тебе вряд ли что-то поможет, – криво ухмыльнувшись, он выпрямился и с совершенно неискренним смирением спросил: – Это всё, о чём ты хотела поговорить?

Сандра на мгновение задумалась, потёрла саднящие запястья. На самом деле, вопросов к нему была уйма, но какой задать первым? Наверное, тот, который больше всего свербел на языке.

– Двадцать пять человеческих жизней, – она даже поёжилась, представив эту гору тел. – Как ты вообще спишь? Неужели тебя не мучает…

– Почему что-то должно мучить меня? – с нажимом на последнее слово хмыкнул Деон, не поведя и бровью. – Если речь про тех, кто выходит на арену – они знают, против кого встают и на какой поединок соглашаются. На арене три вида боя: до первой крови, что характерно при использовании огнестрельного оружия. До нокаута – это для рукопашки. И до смерти. Сама понимаешь, где самые высокие ставки и где больше зрителей. Тот, кто становится моим соперником, даёт мне Право себя убить. И кстати, на смертельный бой рабы выходят только с письменного согласия, такой приказ хозяин не может отдать – это равно приказу перерезать себе вены и попадает почти под каждый контракт…