– Как я могу быть спокоен, если ты, единственный опекун моей дочери, здесь, а она где-то одна?

– Не где-то, не одна и не ваша. Она у СВОЕЙ бабушки и у СВОЕГО деда, – выплёвываю каждое слово этому недоумку в лицо. В секунду черты его лица становятся мягче, и даже слышится облегчённый выдох.

Испугался, что я её спрятала?

А это мысль… Только если сбегать, то вместе. Без неё я долго не смогу.

– Ясно, – говорит уже не так зло. Делает шаг назад, наконец отходя от меня. И я дышу полной грудью, тяжело втягивая носом воздух. Рядом с ним и не заметила, как затаила дыхание от страха. – И? Твой ответ?

– Три дня ещё не прошло, – поправляю упавшую с плеча лямку майки. Пальцы трясутся рядом с ним. Опять.

– Тогда зачем пришла в моё издательство?

– Я здесь работаю, – отвечаю на автомате.

И через секунду в голове начинает стучать злополучное «моё».

Это ведь не прям его бизнес? Люди часто говорят: «вот в нашем магазине», или «в моей школе такого не было», но это ведь не значит, что они – владельцы?

На губах мужчины неожиданно появляется усмешка.

– Какое прекрасное стечение обстоятельств.

Выгибаю бровь.

И этот нахал снова подходит ко мне. Поднимает ладонь в воздух и легонько ударяет по двери, прямо возле моей головы. Наклоняется так близко, что ещё чуть-чуть – и мы соприкоснёмся носами.

– Держите дистанцию, пожалуйста, – выставляю перед собой руки.

– То есть, расторгнув договор, я могу лишить тебя заработка, – продолжает он, проигнорировав мою просьбу. – Причём нестабильного. И забрать Астру станет ещё легче, поскольку её единственный опекун не может её обеспечить…

С каждым его словом пульс ускоряется.

Может. Запросто.

Когда я оформляла опеку, у меня была постоянная работа с чётким окладом. Сейчас – всё зависит от продаж моих книг. Они могут быть и мизерными настолько, что нам с трудом хватит на еду.

Но у меня есть родители. И я всегда могу пойти к отцу, работать на него и, по сути… жить за его счёт. Поэтому я и не хочу этого делать. Но если придётся – сделаю, не раздумывая.

– То есть вы… – всё же уточняю. – Пожарский Глеб Александрович?..

– Я, – подтверждает наихудшие опасения.

Слова застревают в горле.

Где же эта справедливость?

Я все эти годы помогала деткам, дарила им всю свою любовь. Почти всех учила ходить, говорить. Волновалась, когда они болели, и мазала каждого зелёнкой во время ветрянки. Отдавала всю себя во благо малышей. А теперь… Все эти испытания – награда мне за моё добро?

– Вы – самый мерзкий человек, которого я знала в этой жизни, – выплёвываю, сцеживая яд. Точка кипения достигла предела. – Чтобы опуститься так низко… нужно уметь.

Господи, да я еле сдерживаю порыв, чтобы не плюнуть ему в лицо!

– Говори что хочешь, мне плевать, – отрезает. – Так что, ты ещё готова воевать или сдаёшься?

Я всё же сдаюсь. Но не ему. А своему желанию, что подавляла последнюю минуту. Действую на эмоциях, собираю во рту слюну и мысленно прошу прощения у родителей, которые воспитали меня культурной и вежливой.

Но сейчас быть такой не могу и плюю подонку в лицо.

Глава 9

Любовь

Сделала? Сделала!

Сама не верю!

Знаю, что после этого будут последствия. Серьёзные последствия…

Сглатываю, наблюдая за тем, как моя слюна стекает с щеки Пожарского. В момент моей «атаки» он закрыл глаза, а теперь медленно открывает их, словно не веря в то, что сейчас произошло.

И будь у него способность сжигать человека взглядом, я бы уже горела, обхваченная ярким пламенем, как ведьма на костре.

Но он же не ударит меня?..

Я бы не была так уверена. Он может…

– Ты хоть понимаешь, что только что сделала? – напряжённым и тихим голосом спрашивает меня. Не орёт. Не бьёт. Не иначе как затишье перед бурей…

За дверью слышатся шаги. Секунда – и раздаётся стук.

– Глеб Александрович? К вам посетитель.

Пожарский никак не реагирует на эти слова. Отходит от меня и, не делая резких движений, вытирает плевок с лица.

Мне всё это не нравится!

Нащупываю ручку двери. Дёргаю – не поддаётся. Закрыта.

– Скажи, что я никого не принимаю. Занят, – на последних словах в меня летит острый взор. И он даёт сигнал к действию. Я быстро нахожу замок, щёлкаю им.

Боюсь, что не успею сбежать, и тогда он…

– И что теперь сделаете? Ударите? – спрашиваю с вызовом. Показываю пальцем на свою щёку. – Давайте. Прямо вот сюда. До синяка. Пойду в полицию и подам на вас заявление о нападении. Думаете, человеку, что стоит на учёте, отдадут ребёнка?

Он вдруг усмехается. А вот это уже пугает. Но не больше, чем его хладнокровное спокойствие и задумчивый огонёк в глазах. Пожарский точно думал, как начнёт расчленять мой труп по кусочкам…

– Босс, приехала ваша мать.

Тут же цокает и зло выпаливает:

– Опять не вовремя.

Шанс!

Дёргаю за ручку и тут же лечу на свободу мимо женщины и молодого парня. По всей видимости, это его родительница?

Останавливаюсь посреди коридора. Здесь немноголюдно. Я никогда не видела владельца издательства, поскольку он работает в противоположной стороне от основного шума.

Знала бы, кто он – уже утром расторгла договор с ними!

Но Пожарский сделает это сам. Мне терять нечего, поэтому, ни капли не стесняясь, выпаливаю женщине:

– Вашему сыну бы успокоительные попить. И к психиатру сходить. У него не в порядке с головой! – повышаю голос, чтобы он сам услышал последние слова. И под удивленным взглядом женщины срываюсь с места и спешно направляюсь к лифту.

Я подписала все документы, что должна была, и задерживаться здесь смысла нет.

Да и, думаю, мне уже не нужно.

Всё. Как автор детских книг на бумаге, я умерла. По крайней мере в этом издательстве. Ничего, подамся в другое. С руками оторвут!

Хотя… Нет. Пойду к отцу работать. Стабильная работа мне нужна сейчас намного больше.

Нехорошее чувство закрадывается уже внизу, на улице, и сосёт под ложечкой.

Кажется, мне уже ничего не поможет.

Я закопала себя сильнее. Мирным путём мы этот вопрос не решим.

Пожарский даже готов сделать меня безработной… Это была не угроза, а предупреждение, если не подчинюсь. И уверена, он сделает всё, чтобы достигнуть своей цели…

Господи…

Я готова осесть прямо здесь. На парковке бизнес-центра. Схватить себя за голову и тихонько плакать. Больше идей нет.

Не справляюсь. Не могу.

Нужен хороший юрист. Только не факт, что он мне поможет. Специалисты действуют по закону. А Пожарский… не знает, что это. Он умеет только давить деньгами.

Но помощь мне необходима.

И самое печальное…

Мне не у кого её попросить.

И это вгоняет в депрессию ещё больше.

Всё кончено.

Нужно бежать подальше отсюда, чтобы этот псих не забрал мою дочку.

Огонёк надежды неожиданно вспыхивает в груди, когда перед глазами появляется образ одного мужчины.

Точно! Он ведь однажды предлагал мне помощь!

Достаю телефон дрожащими руками. Он как раз усыновлял своего племянника из нашего дома малютки, состоятелен и имеет связи наверху.

Человек, из-за которого я решилась на опеку, и который неосознанно дал мне веру в себя.

– Леон, здравствуйте! – проговариваю, когда гудки обрываются. – Да, это я, Любовь. Мы можем встретиться и поговорить?

Да, Пожарский, этот бой закончился ничьей, но войну собираюсь выиграть!

***

– И теперь он хочет забрать Астру, – подытоживаю, вздохнув. От того, что нервничаю, не замечаю, как начинаю чесать лабрадора за ухом.

– Пожарский, говоришь? – задумчиво тянет Леон, откинувшись на спинку дивана и посмотрев в окно, откуда прекрасно виден город. – Не замечал за ним ничего подобного.

– Вы знакомы? – удивлённо поднимаю брови.

– Мало. Может, поэтому и не замечал. В последний раз общались перед его свадьбой.

Свадьбой? Он ещё и женат?

Да какая женщина его выдерживает?..

Нет-нет, меня это заботить не должно. Но вопросы всё равно появляются. Неужели и она не может остановить своего мужа от такого поступка? Она, как девушка, должна понимать меня!

Когда хотят лишить самого дорогого…

Стоп!

Она ведь сама отказалась от собственного ребёнка, раз Астра оказалась в доме малютки! И он! Поэтому искать помощи у неё смысла нет. Она ещё хуже своего мужа.

А не пришла вместе с ним, не желая быть осуждённой. Стыдно за свой поступок? Пусть будет!

Закусываю губу, стоит представить, как мою Звёздочку будет обнимать другая девушка. Заплетать ей волосы, покупать одежду и рассказывать сказки на ночь.

И дыра в душе появляется.

Не могу. Не могу так просто сдаться!

– Тяжёлый случай, – не радует меня Новак. – Есть у меня один юрист, хороший. Проконсультируюсь с ним, что можно сделать. Пока не поддавайся панике. Даже если трёхдневный срок истечёт, он не вломится в твой дом и не заберёт у тебя дочку. Это противозаконно. Хоть бабок у него задницей жуй, репутацию портить не будет.

Хотелось бы верить. Но вспоминаю, как он со своей свитой ворвался в мою квартиру в прошлый раз. И тошно становится.

– Как минимум у тебя точно будет ещё несколько недель, пока Глеб начнёт шевелиться.

– А если он сделает проще – и убьёт меня? – поднимаю испуганный взгляд на бывшего боксёра. А он только смеётся, схватившись за живот.

– Тебе бы книги писать, Люб.

Неловко улыбаюсь. Да я уже…

Просто страшно, и я впервые сталкиваюсь с подобным.

– Простите.

– Ладно, я постараюсь сделать всё, что смогу, – встаёт с кожаного дивана. – Извини, не могу больше уделить времени, надо ехать с женой в больницу.

– Что-то серьёзное? – чешу напоследок любвеобильного пса и встаю следом. В этом доме удивительно тихо, учитывая, что здесь живут двое детей…

– Очень серьёзное, – расплывается в улыбке. – Беременность.

– А!

Рада, что у этого человека всё так хорошо.

А у меня не клеится… Но разговор с Леоном всё же немного остудил меня.

Пожарский и правда не будет рисковать своей репутацией. Всё же у меня есть своя аудитория и блог, в котором общаюсь с читателями. И как-то интервью давала на одном канале… Могу рассказать всё людям, если он будет действовать не по закону…

Наверное.

Я не знаю! Кого волнуют вообще мои проблемы?

Обнадёживает одно – время ещё есть.

А пока еду к родителям. Беспокоюсь о своей Звёздочке, которая ещё к ним не привыкла. Нет, она может с ними находиться, даже как-то оставалась с ночёвкой, когда я ещё не уволилась из дома малютки, а меня вызвали в ночь. И я, чтобы не брать её с собой, оставила у папы.

Она ведёт себя с ними нормально, но стесняется. И быстро начинает скучать по мне и плачет.

Поэтому через полчаса уже влетаю в частный дом родителей и подхватываю Астрочку на руки. Прижимаю к себе так сильно, будто вот-вот появится Пожарский и начнёт её отбирать.

Кое-как прогоняю эту навязчивую мысль.

Поболтав с родителями, спрашиваю, как чувствовала себя Звёздочка. Судя по букетику одуванчиков у неё в ладошках, время они провели хорошо.

Но надо уже идти домой. За эти дни я толком не поработала, а надо бы. Да и покушать бы приготовить.

Забегаем в торговый центр недалеко от нашего дома, покупаем продукты. Астра вцепляется в чупа-чупс, который потом счастливо посасывает по дороге домой.

– Если уронишь, только с пола не поднимай, хорошо? – вижу, как маленькая растяпа вот-вот выронит его. Не слушает, вдруг указывает пальчиком куда-то в сторону и тянет меня в магазин. Книжный!

Видимо, она увидела знакомые обложки сказок и теперь тащит меня к книгам.

Кстати, давно я не заходила. У меня уже и читать нечего… Отвлечься бы, провести вечер головой в чужой жизни.