Агата тоже слушала шуточную перепалку детей с улыбкой. Виктор – это тот самый ребенок бесовки, которого Вяземский взял под опеку. После смерти Паука он забрал себе все его дела.

Агата, конечно, не одобряла явно криминальные наклонности Виктора, с другой стороны, Илья рассказывал, что не так давно бес сам сотрудничал с арбитрами. Да и вообще старался присмирить совсем уж отбитую нечисть, которая работает на него, не брался за откровенную мокруху. По крайней мере, так говорил Макаров.

Правды Агата, конечно, не знала. Но было приятно осознавать, что тот крошечный ребенок, который заливался слезами в углу комнаты со стриптизершами, пока его мать драила унитазы, всё же добился высот.

Пусть и таких… спорных.

Хоть Агате и не нравилось, что дети общаются с преемником Паука, но она понимала, что в бизнесе иначе нельзя. Связи должны быть разные. Глупо пытаться оберегать сыновей от всего «зла» в мире (да и такое уж кромешное зло этот Виктор, если сравнивать его с другой нечистью?), главное, чтобы они думали своей головой и умели вовремя остановиться.

Тот же Дитрих тоже заключает контракты не только на душу праведников. Клиенты разные. Да и Злат вряд ли сотрудничает лишь с честными добропорядочными нелюдями.

По поводу тарталеток Агата ответить не успела, потому что в дверях повернулся ключ. Илья приехал! Она выбежала из-за стола. Илья в коридоре уже снимал ботинки. В руках были праздничные пакеты.

– А я всем подарки привез. – Потряс он ими, запечатлевая нежный поцелуй на губах Агаты. – Положи пока под елку, после двенадцати всем вручу.

Когда Агата снова вернулась в гостиную, где и стояла елка, сыновья оттуда как раз выходили, пошли с Ильей поздороваться.

Тая сидела вдвоем с Дианой:

– Прошлый протокол не получился, а в этот раз сразу двух перенесли. Я думала, наоборот, так нельзя. Но врач сказал, что раз расы несовместимые, то только двоих за раз и надо, чтобы друг друга, так сказать, «поддерживали». Боже, я сама врач, а объясняю как пятиклассница, – тихим голосом рассказывала Диана, но, увидев, что Агата вошла, резко замолчала.

– Ну ты же не репродуктолог… – попыталась успокоить ее Тая, но тоже оборвала себя, увидев свекровь.

Стало немного обидно, что невестки не хотят при ней разговаривать, но также она испытала и чувство стыда. Кажется, она с этой «детской» темой, действительно перегнула палку, что ее никто теперь не хочет посвящать в подробности. А девочки молодые, пусть пошушукаются.

Поэтому женщина сделала вид, что не слышала разговора:

– А где Виолетта? – спросила она, намереваясь пойти проверить внучку.

– Она с Марьяной в соседней комнате, фотографии собачек смотрят. А еще Марьяна ей рассказывает, как за ними правильно ухаживать, – последнюю фразу Тая произнесла не слишком довольно.

– Виолетточка себе питомца просит? – догадалась Агата.

– Надеюсь, что она послушает, сколько всего надо делать, и передумает, – вздохнула Таисия, но не слишком уверенно.

«Ну да, зная, какая Виолетта упертая и не по годам развитая, вряд ли можно ждать, что она испугается трудностей».

Агата заглянула в комнату. Виолетта, открыв рот от восхищения, слушала Марьяну. Та описывала, как часто надо вычесывать собачек, и, судя по взгляду девочки, та всё жадно впитывала и запоминала на будущее. Чуда не случится, Тая может даже не надеяться. Малышка точно выпросит себе питомца, и хорошо, если одного.

Папа отказать не сможет – Дитрих соглашается на любой каприз дочери.

– Бабушка! – Девочка подскочила, увидев Агату. – Представляешь, тетя Мари пообещала нам малыша, которого родит Джекки!

– Это здорово. А тетя Мари готова была отдать щеночка, или ты просто выпросила его?

– Конечно, готова! Да, тетя Мари?

Марьяна в извиняющемся жесте развела руками, мол, я не могла ей отказать. Ну, оно и неудивительно. Виолетта умудрялась вить веревки из всех членов семьи. Она к каждому находила свой ключик. Ко всем разные, но никто не оставался равнодушен. Возможно, в этом потом и будет заключаться ее дар, а может, это природная сила убеждения, а не магия.

В любом случае, если Виолетта захотела собачку – та у неё будет.

– Бабушка! – Внучка подскочила к Агате. – А можно я надену какое-нибудь твое самое красивое украшение? Так хочу встретить Новый год нарядной, а мама разрешила только глупые клипсы.

Она уже лукавым взором косилась в сторону шкафа, где Агата хранила шкатулки с драгоценностями. Виолетта обожала копаться в них и как-то интуитивно отбирала самые дорогие. Маленькая модница готова была с ног до головы обвеситься бриллиантами.

– Конечно, – улыбнулась Агата, распахивая дверцу шкафчика. – Так, что у нас тут есть… – начала она.

– Агата Эдуардовна! – донесся голос Дианы. – Кажется, у вас свинина горит!

Ох, точно! Она же поставила полчаса назад в духовку мясо и совсем про него забыла.

Агата глянула на Виолетту, которую сейчас было бы не оттащить от шкафа без истерики. Оставлять её одну было опасно, щедрая внучка раздаст всем знакомым по браслетику, только дай волю. Потому женщина спросила Марьяну:

– Мари, проследишь?

– Да, конечно же, – кивнула девушка. – Не переживайте. Ваши золотые запасы не будут разворованы, – пошутила она, пока малышка восторженно перебирала украшения и пыталась припрятать что-нибудь в карман, чтобы потом надеть на многочисленных кукол.

Вскоре мясо было спасено (к счастью, сгореть оно не успело, лишь зарумяниться), и семья вернулась за обеденный стол. Виолетта щеголяла новым ожерельем с сапфирами и двумя кольцами, которые слетали с маленьких пальчиков.

– Мама, смотри, – сказала она, подходя к Тае, – я еще взяла у бабушки кулончик, но он какой-то странный. Его что, можно открыть? Давай откроем? Вдруг там что-то лежит?

Агата поначалу не обратила внимания на слова внучки, но вдруг её словно прошибло током. Случайного взгляда хватило, чтобы понять, что это за кулон.

– Из какой шкатулки ты взяла этот кулончик? – спросила она тихо.

– Из такой резной, красивенькой. Их там два было, один побольше, а второй поменьше. Ну я побольше взяла, он круче. Баб, открой, а?

– Не стоит, – аккуратно покачала головой Агата.

– Мам, а что там такое? Я у тебя его раньше не видел, – уточнил проницательный Дитрих, пока Виолетта сама пыталась бороться с кулоном.

Конечно, не видел. Она же запрятала шкатулку в самый дальний угол шкафа и никогда не доставала с тех самых пор, как её привез Златон из особняка лет пять назад. Да, точно, прошло пять лет. Они как раз отмечали возвращение Платона из «Теневерса», когда Злат во время ремонта обнаружил шкатулку и вернул Агате.

Откуда Марьяне было знать, что конкретно эти вещи лучше не доставать? Указаний ей таких не давали. Кулон как кулон, красивый, с ажурной вязью. Разумеется, он заинтересовал Виолетту.

– Там… – Не хотелось поднимать тему бывшего мужа за праздничным столом, но все взгляды уже были устремлены в её сторону. – Это наши с Серпом кулоны. Когда мы решили дать нашим отношениям второй шанс, то повторили брачные клятвы и вложили туда свои волосы…

– Фу, гадость какая! – скривилась Виолетта и выставила кулон на протянутой ладони. – Не хочу больше его надевать. Там какие-то старые волосы.

– Волосы? – негромко переспросил Платон, подавшись вперед. – Мам, а конкретно в этом кулоне чьи? Твои или отцовские?

– Отцовские. Я спрятала эти кулоны подальше. Ну, сами понимаете почему. Выкинуть рука не поднялась, вот они и пылились в глубине шкафа.

– Как интересно. Виолетта, а могу я посмотреть твою находку поближе? – Средний сын протянул руку, и девочка с охотой отдала неугодное украшение.

Оно ей больше не нравилось.

Платон с легкостью открыл защелку. Взгляд его был сосредоточен, в глазах появился тот самый научный интерес, который Агата узнавала безошибочно.

Комната погрузилась в молчание. Все уже понимали, что Платон что-то задумал, и не хотели перебивать.

– Мари, – голос его звучал ещё тише, но семья всё прекрасно слышала, – напомни, какие именно зелья тебе пришлось забрать из лавки?

***

Мари притащила сумку-холодильник из коридора и, раскрыв, прошлась, называя бутылочки:

– Зелье смены облика, дурманящий отвар, универсальное противоядие, зелье «ночь вдвоем», от похмелья, от зубной боли, зелье родства, жидкая смерть…

– Жидкая смерть разве не запрещенное? – насторожился Илья, уставившись на невестку.

– Оно относится к условно запрещенным. Запрещено изготовление, хранение и распространение в больших количествах. Но в малых дозах это лучшее средство от бессонницы при кошмарах, – ответила она без запинки, будто читала по бумажке. – Илья Валерьевич, ну вы чего. – Она осуждающе покачала головой. – Тут всего сорок миллилитров, а у моего магазинчика есть лицензия на изготовление.

Илья хотел сказать еще что-то, но его перебил Платон.

– Зелье родства – то что нужно. Златон, позволишь? – Он подошел к старшему брату и, не дожидаясь разрешения, выдернул несколько волосинок.

– Ай, ты чего сейчас удумал?! – обижено отскочил от него Злат.

– Не сейчас, давно уже. – Платон быстрым шагом вернулся к столу, на котором стояли зелья. – Мама же рассказывала, что Серп не признавал тебя своим сыном. Вспоминай, она даже тест ДНК делала, чтобы он перестал твердить об этом.

– Да я и сам не раз говорил, когда мы ругались, что он мне не отец. – Злат пожал плечами. – Но что с того?

Агата закатила глаза. Новый год, зачем сейчас эти темы поднимать? И вовсе всё не так было!

– Платон! – с нажимом произнесла его имя, но он и не думал от своего отступать.

– Я знаю Серпа лучше, чем кто-либо из вас. Я, можно сказать, – он горько усмехнулся, – в его шкуре побывал. Он бы не стал просто так бросаться словами. Мне уже давно хотелось самому проверить их со Златоном на родство. Мама, я не буду этого делать без твоего разрешения. Я понимаю, что для тебя важна память о ваших отношениях с Серпом. Но в этом нет ничего такого. Тот же тест ДНК, только магический, на истинное родство, а не на кровное. Можно?

На словах про шкуру Дитрих и Злат как-то странно переглянулись. Или это Агата уже во всем подвох видит? Так ведь не зря! Ее столько лет раздражало, когда Серп об этом говорит, так еще и родные дети будут ее невесть в чем подозревать?!

– Вот именно! Ты сам видел тест ДНК! Зачем еще что-то делать? – разозлилась женщина. – Вот уж точно весь в отца! – воскликнула она в сердцах, но Платон и ухом не повел, а остальные его даже и не думали останавливать.

Только ждали её ответа.

– Нет, я запрещаю творить всякие глупости! – подытожила она раздраженно.

Но тут же осознала, что Платон всё равно провернет свой эксперимент. Просто сделает это чуть позже, в сторонке. А семья его поддержит. Вон, даже Илья придвинулся поближе к столу и разве что не кивнул Платону, мол, давай уже.

Агата просто останется как всегда не в курсе происходящего. Ей и так не нравилось, что дети не ставят её в известность о своих занятиях. А тут Платон спрашивает разрешения, а она запретит? Ну и смысл?

Да и что ей терять? Златон рожден от Серпа Адрона. Иного быть не может. Точка.

– Ладно. Делай что хочешь, – сказала она. – Я не против.

Платон усмехнулся и, откупорив крышку бутылька, пустил внутрь две волосинки. Затем закупорил снова и хорошенько встряхнул.

Прозрачное зелье поменяло цвет на мутно-желтый.

– Что значит желтый? – спросила Агата.

– Родство, – ответила Марьяна.

«Что и требовалось доказать», – устало вздохнула Агата, но невестка качнула головой, смотря на нее с тревогой.

– Не близкое родство, – уточнила она.

В комнате воцарилась тишина.

– Что з-значит «не близ-зкое родство»? – заикаясь, уточнила Агата. Это что, шутка?