– Конечно, конечно, – снова переменился вампир, на этот раз изображая улыбку и благодушие. – Я ведь порядочная тварь, держу свое слово. Маленькая пустяковая услуга, и всё. Мы квиты. Знаешь, что? Я даже больше скажу! Если вдруг твоей внучке не понравится мой подарок – уберите его куда подальше и забудьте. Выкидывать не дам, но назад требовать не буду. Как тебе такое? Стал бы монстр так поступать, а?

Лимузин остановился. Агата глянула в окно – приехали, припарковались во дворе ее дома. Дверь автоматически открылась.

Нику изобразил вычурный жест руками, указывая на выход.

– Надеюсь, не увидимся, – пробормотала Агата, вылезая вместе со своими пакетами, к которым теперь прибавилась еще и увесистая подарочная коробка.

– Моя провидица никогда не ошибается, – хихикнул вампир. – Так что увидимся.

Агата растерянно оглянулась: о чем это он?

– Никаких спойлеров… – загадочно произнес Альбеску, после чего закрывшаяся дверь заслонила его от орчанки.

В квартиру Агата зашла в растрепанных чувствах, взвинченная до предела. Бросила сумки и пакеты прямо в коридоре, схватила злополучную коробку с бантом и первым делом отнесла в спальню, сунув под кровать. Потом, чуть подумав, достала и перепрятала на шкаф. Потом снова достала, положила на тумбочку.

Агата побарабанила по ней пальцами.

Смысл ее прятать?

Завтра канун Нового года, тридцать первое декабря. Под одной крышей соберется вся семья, а она чувствует себя так, словно притащила бомбу с часовым механизмом на праздник.

Достав из кармана телефон, набрала номер младшего сына.

«Орочьи боги, да я даже не разделась, так и стою в куртке!»

В первую очередь надо было рассказать всё Дитриху. Ведь речь шла о его дочери.

Агата представила, как бы отреагировала, притащи её мама некую опасную куклу со словами:

– Да тут древний вампир передал мальчишкам, но вроде бы он пообещал, что вреда эта кукла никому не причинит.

Её вновь передернуло от ужаса. Жутко хотелось не сообщать Дитриху вообще, но Агата понимала, что малодушие не поможет – лишь навредит. Она с тяжелым вздохом (никаких больше сделок с древним!) набрала номер сына.

– Мамуль, привет! – раздался его голос уже спустя пару гудков. – Ты немного не вовремя я тут… Ай, мавки болотные! – Послышался звук бьющегося стекла. – В общем, я тебе перезвоню.

– Стой! Дитрих, не отключайся, пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты ко мне приехал. Сможешь?

– Что-то стряслось? – заволновался сын.

– Не уверена, но я… – Она прикрыла глаза, но всё же произнесла: – Я только что видела Нику Альбеску, со мной всё в порядке, я дома, но мне нужна твоя помощь.

Голос Дитриха стал сосредоточенным и серьезным:

– Буду через двадцать минут.

Агата не находила себе места. Мерила кругами кухню, смотря за коробкой, которая стояла в центре обеденного стола. Казалось, оттуда сейчас донесется зловещий смех Нику Альбеску и сам вампир выпрыгнет как черт из табакерки.

Правильнее сказать – не какой-то там обычный черт, а могущественный вампир собственной персоной.

Бр-р-р.

Дитрих приехал минута в минуту.

– Рассказывай, – велел он, усевшись на стул и посматривая на коробку без особого интереса. – Этот псих тебе угрожал? Он что-то сделал? Куда-то пригласил? Если в его цирк – не вздумай ходить, даже не приближайся. Поняла?

– Он никуда меня не приглашал. Он подарил мне… это, – указала она на коробку. – Точнее, не мне.

– А кому?

– Твоей дочери.

– Мама, ты шутишь? – медленно переспросил Дит.

– Если бы.

Начать пришлось с самого начала. С ритуала «Сопереживание», на который согласилась Агата много лет назад. В ту пору Дитрих только-только появился на свет, а в их браке с Серпом холодало всё сильнее (отношения испортились ещё до рождения третьего сына, но в какой-то момент терпеть жесткость мужа стало совсем невыносимо) – и Агата, очертя голову, поддалась искушению.

Тогда ей всё казалось правильным, а любая жертва стоила результата.

Она не думала, что платить придется таким образом. Рассчитывала, что вампир потребует что-то от неё самой. Так было бы справедливо.

Агата внезапно задумалась над тем, как символична оплата. Она использовала ритуал не ради себя, а во благо семьи – вот и получила «ответную реакцию», которая касалась этой самой семьи.

Себя-то не жалко.

А вот маленькую внучку… Дитриха… Таю…

Агата едва сдержала слезы, которые чуть не хлынули при мысли о том, что придется испытывать её домочадцам, если подарок всё же окажется опасным.

По мере того, как Агата рассказывала, Дитрих мрачнел всё сильнее. Её сын всегда отличался предельным спокойствием и каменной выдержкой – но сейчас хотелось, чтобы он начал ругаться. Проявлять эмоции. Колотить кулаком по столу. А не сидеть вот так, невидящим взглядом смотря в пол.

Когда Агата закончила, сын глянул уже на неё. Как-то печально и даже обиженно, словно задавал ей невысказанный вопрос: «За что ты так с нами поступила?».

Вслух же Дитрих произнес:

– Мам, скажи, в какие еще передряги ты умудрилась влипнуть за свою жизнь? Кого нам следует опасаться? И сколько еще у тебя долгов перед Альбеску? Мне так, на будущее.

– Дит…

– Что Дит? Я не могу выбросить его подарок в мусорное ведро. Но принять его – это подвергнуть возможной опасности мою дочь. Хорошо, допустим, жизни её ничто не угрожает. Душа надежно защищена. А вот в остальном… Да зачем он вообще захотел ей что-то подарить?!

Дитрих всё же выругался, коротко, но емко.

– Он сказал, дескать, у вас с ним произошла нехорошая история несколько лет назад, и он пытается таким образом сгладить первое негативное впечатление.

– Нику Альбеску? Сгладить? – Дит фыркнул. – Впрочем, мы действительно имели «удовольствие» познакомиться с цирком Альбеску, когда Таисия была беременна…

Он передернулся, будто вспомнил о чем-то ужасном.

– Там что-то случилось?

– Нет. Не случилось. Не будем об этом. Верится с трудом, что спустя столько лет в Альбеску проснулась совесть, но лучше бы он действительно заглаживал вину таким странным образом. Говорят же, что он безумец. Вдруг это очередное его сумасшествие?

Агата не стала напирать с вопросами. Приставать к сыну, подсунув ему «кота в мешке», было бы неправильно.

– Нику разрешил избавиться от подарка, если тот не придется по душе Виолетте, – напомнила она об этой лазейке.

– Ты предлагаешь убедить пятилетнюю девочку, что вот в этой красивой коробке будет что-то плохое? Да она влюбится и не отдаст подарок из чистой вредности. – Дитрих безрадостно хмыкнул и потянулся к столу. – Что там хоть внутри?

Агата развела руками. Она не открывала. Альбеску дал понять, что эта вещь принадлежит её внучке – а потому не пыталась проявить излишнее любопытство.

– Давай вскроем, – предложил сын. – Может, там какая-нибудь мерзость типа обезглавленной летучей мыши. Было бы очень неплохо.

Но Агата кинулась на защиту коробки.

– Он запретил портить бант. Её должна вскрыть сама Виолетта.

Дитрих скрежетнул зубами.

– Ладно, тогда отдам ребятам из «Цербера», они проведут экспертизу без вскрытия. Посмотрят магический фон, просветят на аппаратах. А то вдруг там что-то такое, что нужно незамедлительно обращаться к арбитрам. А ты домой притащила, – добавил он с укоризной.

– А что мне оставалось сделать? Кстати, насчет арбитров! Я же могу обратиться к Илье… совсем о нем не подумала.

По правде, так и было. Она настолько не привыкла обращаться к Макарову по работе, что даже в голову не закралось мысли, что всё можно решить через теневую юстицию.

Агата, правда, не знала, о чем конкретно попросит. Но он и сам арбитр, большая шишка – должен же хоть чем-то помочь. Можно хотя бы попросить его проследить, чтобы Нику Альбеску никак не дотянулся до её домочадцев. Ни своими, ни чужими руками.

– Давай для начала посмотрят мои специалисты. Тогда будет понятно, чего вообще ожидать, – сказал Дит. – Вот бы там была чья-нибудь отрубленная голова… – повторил он с надеждой.

Сын ушел, пообещав к новогоднему ужину раздобыть всю информацию. Агате оставалось только согласиться. Хоть на душе и было неспокойно, но она всё чаще перематывала в голове разговор с Альбеску и пыталась убедить себя, что вроде как он не казался кровожадным психом, когда отдавал коробку. Наоборот, вступил в диалог, напомнил об условиях сделки, поклялся не приставать, если дар не придется по вкусу.

Может, ему для чего-то нужно сотрудничество с Дитрихом, вот и пытается загладить вину? А что через дочку – ну так вампир всегда был с чудинкой.

Стоит ли опасаться безобидного подарка?

И так ли он безобиден, как хочет представить древний?

Глава 5

Праздновать Новый год решили в квартире, где жили Агата и Илья.

Златон приглашал всех в свою роскошную столичную квартиру, Дитрих предлагал снять целиком базу отдыха, Платон заикнулся про поместье, но в конечном итоге ее дети сошлись на том, что поедут к маме.

Утро началось с нервного нарезания салатов и готовки, телефон Агата положила рядом – в любой момент мог позвонить Дитрих, рассказать, что же там с проверкой подарка.

Илья уже несколько дней был в командировке и должен был вернуться только ближе к вечеру.

Наверное, это было даже хорошо, потому что объяснить свою нервозность сегодня она бы не смогла – пришлось бы рассказывать правду об Альбеску. А заранее тревожить Макарова не хотелось.

Первыми пришли Платон и Мари. Она тепло поздоровалась с ними и обняла по очереди. Мари чмокнула ее в щеку.

– Агата Эдуардовна, какой божественный запах. Это чем так пахнет?

– Грудинку запекаю, – улыбнулась орчанка. – А ты тоже что-то принесла, наготовила? – Она кивнула на большую сумку-холодильник, которую девушка приставила к стене.

– Ой, нет. Я же к вам сразу с работы еду. Там зелья, магазин закрыла на праздники, а это зелья, которые не забрали и у которых срок истекает. Оставлять нельзя – испортятся. А так Платон завтра к Ви… – Девушка запнулась. – Ну, в общем, он к другу заедет, всё равно с Новым годом поздравлять будет, тот сказал, выкупит все остатки.

– А, ну ладно, – пожала плечами Агата. – Так, может, в холодильник поставить? Или на балкон выставить?

Но Мари уверила, что это лишнее.

– Мама, смотри, что я тебе принес, – тут же привлек ее внимание сын. – Нашел наши старые новогодние украшения. – Он протянул Агате пакет, набитый доверху игрушками и мишурой.

Агата невольно улыбнулась, увидев все эти вещи, даже на сердце на мгновение теплее стало. Словно встреча с давно забытым старым другом. Некоторые игрушки разукрашивали её сыновья, другие она купила за границей во время беременности Дитрихом и бережно везла домой. У этих вещей была история. Агата протянула руку, дотронулась до гирлянды, но тут же отдернула ее, нахмурившись.

– Они ведь в поместье лежали. Зачем ты туда ездил? – подозрительно спросила она.

Ей всегда казалось, что дети поместье ненавидят. Она сама после истории с домашним арестом перестала там появляться, да и с Ильей уже не было столько времени, чтобы следить там за садом и возделывать грядки. Почему-то казалось, что кто-кто, а Платон уж точно туда по доброй воле не отправится.

– Неужели только из-за украшений? – растрогалась женщина. Он хотел сделать ей приятно, даже несмотря на плохие воспоминания об этом месте.

Платон же в ответ отмахнулся:

– Нет, там просто в… – Агата заметила, как Мари наступила Платону на ногу, после чего тот резко замолчал.

– Ты что, опять что-то затеял? – ахнула Агата, хватаясь за сердце. – Мари, скажи правду, он что, опять собирается куда-то вляпаться?

– Нет, нет, что вы. Не переживайте, Агата Эдуардовна, – тут же поспешила успокоить девушка. – Я за ним слежу. Никакой запрещенной магии.