Ряды створчатых окон позволяли мельком разглядеть толпу гостей, которые собрались в передних комнатах. Громкая музыка и смех чередовались с радостными криками детей, которых, судя по всему, там было немало.

– Тихое семейное мероприятие, черт бы его побрал, – пробормотал Том, поднимаясь по ступенькам крыльца в парадный холл, где дворецкий забрал у него шляпу, пальто и перчатки.

Внутри поместье Клэр выглядело просторным и воздушным благодаря интерьеру: стены были окрашены в спокойные белый, бледно-голубой и светло-зеленый цвета, мебель тоже была светлой. Здание было благоразумно украшено в соответствии с его неоклассическим фасадом, без бесчисленных фарфоровых статуэток и мириад вышитых подушек на диванах.

Через пару мгновений прибывшего гостя вышли поприветствовать лорд Уэстон Рейвенел и Феба, леди Клэр. Они были красивой парой: высокий, неизменно загорелый Уэстон и стройная рыжеволосая вдова. Казалось, их связывала таинственная невидимая связь, при взгляде на них возникало ощущение некоего единства, которое не имело ничего общего ни со схожим образом мыслей, ни даже с браком. Озадаченный и заинтригованный, Томас понял, что друг перестал быть абсолютно независимой единицей, а стал теперь частью новой величины.

Феба присела в изящном реверансе:

– Добро пожаловать, мистер Северин.

Том не мог не отметить, что с тех пор, как он в последний раз видел ее – на свадьбе Пандоры, – с ней произошли разительные перемены. Тогда он счел леди Клэр очень красивой, но в ее хладнокровном самообладании сквозила меланхолия и какая-то надломленность. Теперь же она была расслаблена и словно светилась изнутри.

Уэстон протянул руку, и они с Томом обменялись сердечными рукопожатиями.

– Мы рады, что ты приехал, – просто сказал друг.

– Я принял решение буквально в последний момент, – ответил Том. – Если меня приглашают на мероприятия, пропадает всякое желание их посещать: веселье уже не то.

Уэстон усмехнулся:

– Извини, но мне пришлось включить тебя в список гостей, ведь я у тебя в долгу за услугу, которую ты оказал нам прошлым летом.

– Ты имеешь в виду ремонт котла?

– Нет, дело не в этом, – недоумение на лице Тома заставило Уэстона пояснить: – За то, что ты помог тайно вывезти моего друга из Лондона.

– А, вот ты о чем! Пустяки.

– Ты сильно рисковал, помогая нам спасти Рэнсома, – возразил Уэст. – Если бы власти обнаружили, что ты как-то в этом замешан, тебе пришлось бы за это поплатиться.

Том лениво улыбнулся:

– Риск был невелик, Рейвенел.

– Ты мог потерять государственные контракты и, возможно, попасть в тюрьму.

– Не тот случай. В моем распоряжении достаточно прикормленных политиков, – самодовольно заметил Том. – Я подмазал большему числу членов палаты лордов и палаты общин, чем у тебя волос на голове. Так называемые парламентские расходы являются частью бюджета каждого железнодорожного строителя. Взяточничество – единственный способ протолкнуть частный законопроект через коллегиальный орган и получить необходимые разрешения.

– Но ты все равно рисковал, – настаивал Уэстон, – и я в большем долгу перед тобой, чем ты можешь себе представить. Я не мог рассказать тебе раньше, но Этан Рэнсом тесно связан с семьей Рейвенел.

Том пристально посмотрел на друга:

– И каким же образом?

– Как оказалось, он внебрачный сын старого графа, то есть сводный брат Кассандры и Пандоры. Если бы он был законнорожденным, то титул и поместье по праву принадлежали бы ему, а не моему брату.

– Интересно, – пробормотал Том. – И вы не видите в нем угрозы?

Лицо Уэстона приняло саркастическое выражение:

– Нет, дружище, Рэнсому нет никакого дела до поместья. По правде говоря, он так сильно скрывает свою связь с Рейвенелами, что мне пришлось уговаривать и даже запугивать его, чтобы он согласился посетить семейное мероприятие. Он здесь только потому, что его жена изъявила желание приехать, – Уэстон сделал паузу. – Ты, без сомнения, помнишь доктора Гибсон.

– Доктора Гаррет Гибсон? – уточнил Том. – Она вышла за него замуж?

Уэстон усмехнулся:

– А кто, по-твоему, ухаживал за Рэнсомом, пока он выздоравливал в поместье?

Заметив смущение Тома, Феба мягко спросила:

– Вы испытывали симпатию к доктору Гибсон, мистер Северин?

– Нет, но… – Том умолк на полуслове.

Гаррет Гибсон была необыкновенной женщиной – первой женщиной-врачом в Англии с дипломом Сорбонны. Несмотря на молодость, она уже успела заработать себе репутацию высококвалифицированного хирурга, после того как ее наставник, сэр Джозеф Листер, обучил ее своим методам антисептики. Поскольку Гибсон дружила с Уинтерборнами и открыла медицинскую клинику при магазине Уинтерборна на Корк-стрит для служащих универмага, Том виделся с ней несколько раз и относился к ней очень тепло и с большой симпатией.

– Доктор Гибсон – на удивление практичная женщина, – сказал Северин. – Рэнсому повезло, что его жена не витает в облаках и ей нет дела до романтического вздора.

Уэстон улыбнулся и покачал головой:

– Мне очень жаль разрушать твои иллюзии, Северин, но доктор Гибсон без ума от мужа и обожает его романтический вздор.

Он собирался еще что-то добавить, но не успел: к Фебе подскочил малыш и чуть не сбил ее с ног. Уэстон машинально поддержал их обоих.

– Мама! – выкрикнул ребенок, задыхаясь от волнения, и Феба с беспокойством воскликнула:

– Джастин, что случилось?

– Галоша притащила дохлую мышь и положила на пол прямо у моих ног!

– О боже! – Феба нежно пригладила его темные вихры. – Поверь, кошка не хотела тебе навредить, а, напротив, решила, что мышь – это прекрасный подарок для хорошего человечка.

– Няня отказалась ее трогать, горничная закричала, а я поссорился с Иво.

Хотя младший брат Фебы, Иво, формально приходился Джастину дядей, их небольшая разница в возрасте позволяла мальчикам часто вместе играть и затевать ссоры.

– Из-за мыши? – с сочувствием спросила Феба.

– Нет, еще до мыши. Иво сказал, что вы уедете на медовый месяц, а мне с вами нельзя, потому что он для взрослых, – мальчик запрокинул голову, глядя на мать, его нижняя губа задрожала. – Ты ведь не уедешь без меня, правда, мама?

– Дорогой, мы еще не планировали никаких путешествий. У нас очень много дел, и нам всем нужно время, чтобы освоиться в поместье. Может быть, весной…

– Отец не захочет меня оставлять. Я уверен!

В напряженной тишине Том бросил быстрый взгляд на озадаченное и растерянное лицо Уэстона.

Феба медленно присела, и ее лицо оказалось на одном уровне с личиком сына.

– Ты имеешь в виду дядю Уэста? – мягко спросила она. – Это его ты теперь так называешь?

Джастин кивнул:

– Я не хочу, чтобы он был моим дядей: у меня их и так много. А если у меня не будет отца, я так и не научусь завязывать шнурки на ботинках!

Феба улыбнулась:

– Почему бы тебе тогда не называть его папой?

– Тогда ты не поймешь, о ком я говорю, – резонно заметил Джастин, – о том, который на небесах, или о том, который здесь.

Феба весело улыбнулась:

– Ты прав, мой умный мальчик.

Джастин неуверенно взглянул на высокого мужчину рядом:

– Я ведь могу называть тебя отцом, правда? Тебе понравится?

Уэстон изменился в лице, румянец стал ярче, черты исказились от нахлынувших эмоций. Он подхватил Джастина на руки, обхватив большой ладонью голову мальчика, и поцеловал его в щечку.

– Мне очень нравится, – судорожно вздохнув, произнес Уэстон. – Очень!

Ребенок обнял его за шею.

Том, ненавидевший подобные сентиментальные сцены, почувствовал себя крайне неуютно и огляделся в надежде найти возможность незаметно ускользнуть, решив, что найдет свою комнату позже.

– Можно, мы поедем в Африку на медовый месяц, отец? – послышался голосок Джастина.

– Да, – приглушенно ответил Уэстон.

– А можно мне завести крокодила, отец?

– Да, конечно…

Словно из ниоткуда Феба достала носовой платок и, незаметно вложив в руку Уэстона, прошептала:

– Я позабочусь о мистере Северине, если ты решишь проблему с дохлой мышью.

Всхрапнув, Уэстон кивнул и так сжал мальчика в объятиях, что тот протестующе пискнул.

Феба повернулась к Тому с ослепительной улыбкой:

– Пройдемте со мной.

Вздохнув с облегчением, Северин последовал за леди Клэр.

– Прошу прощения за сына, что он вмешался в разговор, – сказала Феба, когда они пересекли холл. – Для детей не существует такого понятия, как неподходящий момент.

– Не стоит извиняться, – улыбнулся Том. – Я знал, что на свадьбе всегда кто-нибудь расчувствуется и всплакнет, но вот уж не думал, что это будет жених.

Феба улыбнулась:

– Моему бедному жениху не позавидуешь: без всякой подготовки стать отцом сразу двух сорванцов. Однако он превосходно справляется. Мои мальчики его обожают.

– Я и не подозревал о существовании в нем необходимых для этого качеств, – признался Том и задумался. – Никогда бы не подумал, что он станет мужем и отцом! Он всегда говорил, что не намерен жениться.

– Так говорят все повесы, – рассмеялась леди Клэр, – но мало кто следует своим принципам до конца. Возможно, вы следующий в списке потенциальных женихов.

– Я никогда не был ни распутником, ни повесой, – сухо заметил Том, – и ничего подобного не утверждал и возможность брака не отрицаю.

– А вот это необычно. Может, вы уже и кандидатуру присмотрели?

Северин пристально посмотрел на нее, гадая, не насмехается ли она над ним: несомненно, Уэстон рассказал невесте об интересе друга к Кассандре, – но в светло-серых глазах леди Клэр не было ехидства, лишь дружелюбный интерес.

– Пока нет, но ведь вы спросили не с целью кого-то рекомендовать?

– У меня есть сестра Серафина, но, боюсь, она слишком молода для вас. Какие девушки вам нравятся?

Вдруг в их разговор вмешался женский голос:

– Мистеру Северину нужна девушка независимая и практичная, веселая, но сдержанная, умная, не болтливая, которая станет появляться и исчезать по его желанию и никогда не выразит неудовольствие, если он не придет домой к ужину. Не так ли, мистер Северин?

Том замер, как громом пораженный, заметив приближавшуюся к ним с противоположного конца коридора Кассандру. Она выглядела невыразимо прекрасной в розовом бархатном платье с облегающими талию и бедра юбками. При каждом шаге подол слегка вздымался, обнажая каскад белых шелковых оборок. От волнения у него пересохло во рту. Сердце отчаянно заколотилось, словно птица в клетке, пытаясь вырваться на свободу.

– Не совсем, – возразил Том, не сделав ни шагу ей навстречу. – Едва ли кому-то захочется жениться на марионетке.

– Но ведь это было бы так удобно! – произнесла Кассандра, остановившись всего в паре шагов от него. – Такая жена никогда не станет раздражать или доставлять вам хлопоты, не будет говорить о любви. Это же очень выгодное приобретение!

В ее голосе звучали ледяные нотки. Очевидно, Кассандра все еще не забыла, как стремительно он сбежал из Эверсби.

Лишь небольшая часть мозга Северина работала как обычно. Другая же подмечала мельчайшие детали в облике Кассандры: нежный аромат то ли мыла, то ли пудры, пронзительную голубизну глаз, необыкновенный цвет лица – свежий, с легким молочным оттенком, словно сквозь матовое стекло пробивается розовый свет. Неужели и все ее тело такое же? Он подумал о руках, ногах и изгибах фигуры под оборками платья, и его захлестнули странные ощущения, когда ледяная вода обжигает, а ожог замораживает.

– Кстати, о романе Жюля Верна, – выдавил он наконец, решив сменить тему. – Я прочел его, как вы и порекомендовали.

Кассандра раздраженно скрестила руки на груди, так что женственные округлости у нее под платьем слегка приподнялись, а его колени, напротив, подогнулись.

– Но вы же оставили книгу в Эверсби.

– Я попросил своего помощника купить другой экземпляр.

– Почему вы не взяли тот, что дала вам я?