Не вышло. Кожаный ремень, болтаясь на ветру, проскользнул между пальцами, а я чуть не полетел на землю, стараясь его поймать. Но моя попытка не осталась незамеченной. Конь резко мотнул головой и с первого раза поймал поводья зубами. Примерно в этот момент я понял, что твари я не соперник. И что пророчество о моей смерти исполнится прямо сейчас.

Пролетая под суком, мы с конем синхронно пригнулись. Безжалостное чудовище явно рассчитывало, что этот сук станет последним, что я увижу в жизни. Но он лишь проехался по спине, заставив ее противно заныть.

В голове все окончательно смешалось. Я готов был молиться всем здешним богам, живым и мертвым, и одновременно материть коня, который несся неведомо куда во весь опор. Конь Фреи не успевал и сбивался с шага, когда мой резко менял направление, почти не сбавляя скорость. Когда же Фрея в очередной раз оказалась в опасной близости, вконец обезумевшее животное в прямом смысле слова пошло на таран. Ее конь отпрянул, чуть не упал, запутавшись в ногах, но Фрея каким-то чудом ухитрилась схватить повод, когда мой конь пролетал мимо нее.

В ту секунду я почти решил, что спасен. А потом гнедое чудовище так резко рвануло все еще зажатый в зубах повод на себя, что Фрею чуть не выбросило из седла. И мы снова помчались вперед.

Тогда я понял, что Фрея мне не поможет. Конь скорее убьет нас обоих, чем даст ей это сделать. Нужно было действовать самому. Но в голове по-прежнему крутилась мешанина из матов и молитв, а боль и страх окончательно отключали все разумное. Поэтому нужно было действовать неразумно. В конце концов, я уже и так решил, что умру.

Я глубоко вздохнул и выпустил гриву.

На то, чтобы податься вперед и вцепиться в нащечные ремни, ушла от силы пара секунд, но меня окатило такой волной бесконтрольного страха, что я даже перестал чувствовать боль в спине. И вообще что-либо другое. Когда я со всей силы потянул голову коня на себя, он не заржал, он взвыл. Зло и весело одновременно. Сбился с шага и замедлился.

Я сделал судорожный вздох. Первый с того момента, как отпустил гриву. Конь вскинул голову так резко, что мы чуть не стукнулись лбами. Его глаза смотрели на меня с вызовом, я же вложил в ответный взгляд всю ту ненависть, которую испытывал сейчас к обезумевшей твари. И тварь, видимо, решила, что этой ненависти маловато.

Ведь в следующее мгновение передние копыта коня оторвались от земли. За те секунды, что конь стоял в свечке, я действительно успел уверовать во всех местных богов.

Когда конь опустился на землю и собрался снова куда-то бежать, я уже окончательно перестал соображать, что делаю. Поэтому рванул ремни, уводя скакуна влево. Он явно не ожидал от меня подобного, надеясь, что я уже тихо умер от страха. Животное запуталось в своих же ногах, опасно заваливаясь в сторону. И тут я понял, что седло быстро съезжает набок. Сердце ухнуло, а пальцы еще крепче стиснули узду.

Фрея возникла буквально из ниоткуда. Выпустив поводья, она на ходу вцепилась мне в руку и в ворот рубашки, пытаясь затянуть обратно на коня. Конь этого не стерпел. Снова истошно заржав, он дернулся в сторону, наткнулся на коня Фреи и чуть ли не отпрыгнул назад. Мое седло отстегнулось окончательно и полетело вниз. По тому, как шокированно расширились глаза Фреи, я понял, что ее все же выбросило из седла и падать мы будем вместе.

«Ну, вместе так вместе», – рассудило мое сознание, а руки снова дернули ремни узды на себя.

Что случилось дальше, я представляю смутно. Перед глазами все слилось в одну цветную полосу. Где небо, а где земля, я понял, лишь когда о последнюю меня приложило. Точно я знал только одно: ронять на себя коня было ну так себе идеей. И что эта идея все-таки удалась.

К счастью, меня отбросило достаточно далеко, и чудовище приземлилось не на меня, а рядом. Конь лежал на земле, ноздри его широко раздувались, а глаза все так же лихорадочно блестели. Но в этом полубезумном взгляде я уловил что-то похожее на радость. И еще что-то такое, что сказало мне – это животное теперь не отвяжется, хочу я того или нет.

Рядом тихо застонала Фрея, видимо, попытавшись подняться. Но передумала. Я с трудом повернул голову. Фрея лежала в нескольких шагах от меня, а вороной сочувственно терся мордой о ее щеку. Словно почувствовав мой взгляд, он повернул голову и глянул на нас с чудовищем очень осуждающе.

«Отлично, меня еще и в соучастники несостоявшегося убийства записали, хотя я вообще-то жертва».

– Ты как, живой вообще? – спросила Фрея, тоже обернувшись ко мне.

– К сожалению, да.

Болело все. Равномерно и гулко. Но, кажется, я все-таки ухитрился ничего не сломать, иначе болело бы сильнее. А это так, ушибы, и скоро пройдет.

Мой конь тем временем успел подняться, отряхнуться почти по-собачьи и нагло ткнуть меня копытом в бок. Сделал он это на удивление аккуратно, даже не попытавшись сломать мне ребра. Какая доброта.

– Да отстань ты, скотина бездушная! – негодовал я, старательно отпихивая от себя коня, который решил тыкаться в меня мордой.

– Боюсь, он не отстанет, – сочувственно сказала Фрея. – Он признал в тебе наездника.

– А мое мнение его не интересует? – Я отполз от безумного животного подальше, ведь сил встать все еще не было. Но он пошел за мной как привязанный.

– Видимо, нет, – усмехнулась Фрея.

– То есть совсем без шансов? – Я приподнялся на локтях и с надеждой посмотрел на Фрею.

– Совсем. – По ее лицу я понял, что она едва сдерживает смех.

– Нет, подожди, ты подумай, я же ужасный наездник, – обратился я непосредственно к коню с искренней мольбой в голосе, – я буду забывать тебя кормить и чистить. Я плохо езжу, а еще… А еще ты вообще-то пытался меня убить! Так, знаешь ли, знакомства не заводят.

Дожили. С конем разговариваю.

На удивление, конь меня будто бы понял. Перестал тыкаться в меня влажным черным носом, даже отошел на несколько шагов. Глаза его сделались будто матовыми, весь полубезумный блеск начисто из них исчез.

– Откуда он у вас такой взялся? – спросил я зачем-то.

– Леди Хелл выиграла его в карты у Леди Йарн, она… ну, жена одного из Лордов, – ответила Фрея после недолгого раздумья. – Мне сказали, что это отличный конь, просто никому не нужен. Прости, стоило взять для тебя проверенное животное, но я думала…

– Ничего, – оборвал я извинения Фреи, – ты же не со зла. В отличие от него.

Я гневно посмотрел на коня, ища в себе ту ненависть, которую испытывал, пока меня мотало где-то между жизнью и смертью. Но в душе почему-то вспыхнула только жалость к этому никому не нужному животному. Нет, он, конечно, сам виноват в том, что такой бесноватый. Но если бы он действительно хотел меня убить, просто сразу бы повалился на землю и придавил собой. Или в руку зубами вцепился. Или еще что похуже.

– Как эту тварь зовут? – я посмотрел на поникшее животное очень внимательно, будто прикидывая, готов ли совершить очередную огромную ошибку, о которой буду жалеть. А я к такому всегда готов.

– Имя дает наездник, – отозвалась Фрея, – нет наездника, нет и имени.

– Тогда буду звать тебя Бесноватым, тебе подходит, – сказал я, в упор смотря на коня.

Его морда вмиг оживилась, опущенные уши резко дернулись вверх, а глаза снова заблестели. Казалось, еще чуть-чуть, и он завиляет хвостом, как собака.

– Значит, ты его берешь? – Фрея смотрела на меня как на умалишенного. Но без осуждения, а даже с какой-то нежностью.

– Ну кто, если не я, избавит мир от этого зла, – сказал я замогильным тоном, уже даже не пытаясь отгонять Бесноватого, принявшегося жевать мои волосы.

Через четверть часа мы сидели под деревом, переводя дух после бешеной гонки и фееричного падения. У меня до сих пор все ныло, но сейчас боль концентрировалась в конкретных точках, где, очевидно, скоро появятся синяки. Тем не менее я расседлал коня – хотя здесь большую часть работы Бес уже сделал – и дополз до тени дерева. А значит, жить буду.

Я бездумно пялился в небо, Фрея же, наоборот, о чем-то размышляла. И вот, когда я уже почти постиг всю суть искусства созерцания, она сказала:

– Все-таки прости, что так вышло.

– Ты уже второй раз извиняешься, и я второй раз говорю, что не нужно. – Я посмотрел на Беса, мирно щипавшего траву неподалеку. Ну просто воплощение кротости. – Лучше никогда не извиняйся, а делай вид, что так и было задумано.

– И по какой причине, по-твоему, я могла все это задумать? – в голосе Фреи удивление мешалось с насмешливостью.

– Ну, например, ты хотела испытать мою удачу или… – я задумался, – живучесть.

Она рассмеялась, поправляя выбившуюся из косы прядь. Прядь никак не хотела вплетаться обратно в прическу. Поняв, что занятие это бесполезное, Фрея дернула за ленту, закреплявшую косу, и начала ее расплетать.

– Но все-таки хорошо, что ты умеешь держаться в седле, – сказала Фрея, не отрываясь от своего занятия. – Где ты научился? У вас же не используют лошадей как основной транспорт.

Про то, что у нас в мире водится такая штука, как автомобиль, я уже успел рассказать в один из вечеров, проведенных в библиотеке за вычерчиванием магических символов. Приблизительно описав принцип работы авто, я тут же получил четыре удивленных взгляда и чуть ли не синхронный выкрик: «У нас такое почти сделали!»

Оказалось, что их прогресс замер где-то в шаге от изобретения автомобиля. Но их техно-магическая машина служила не столько для перевозки пассажиров, сколько для доставки грузов. Потому что негуманно заставлять лошадей тянуть такие тяжести. Иногда меня почти в ступор вводила их местная любовь ко всему живому.

Но грузовики до сих пор не колесили по дорогам Фрита. И опять же из-за Моркета. Машина требовала очень мощный магический аккумулятор, а в нынешних условиях его просто не могли создать. Этот мир все сильнее хотелось спасти хотя бы чисто из интереса посмотреть, насколько резко скакнет техническое развитие, когда магия наконец «выровняется».

– В моем мире езда на лошадях осталась в основном в качестве спорта. Вот им я и занимался, – ответил я на вопрос Фреи. – Правда, очень давно. Лет семь назад.

Она посмотрела на меня несколько недоверчиво, словно прикидывая, гожусь ли я в наездники. И судя по ее взгляду, ответ скорее нет, чем да.

– Мне почему-то казалось, что тебе подобное неинтересно, – сказала Фрея, будто объясняя свой взгляд, – спорт – это ведь строгий режим и систематические тренировки. С тобой подобное как-то не сильно вяжется.

Это она такие выводы на основе трех недель моих магических тренировок сделала? Впрочем, сильно спорить не буду, я и систематичность – это те вещи, которые лишь кое-как уживаются друг с другом. Мне тяжело повторять что-то изо дня в день. Но, как оказалось, даже в магии без этого никак.

– Хотя, если учесть награду и всеобщее внимание… – задумчиво продолжила свою мысль Фрея.

– Вот первые места меня вообще никогда особо не привлекали. Да и соревновательная система в целом. Мне кажется, что если ты дополз до финиша, то неважно, как быстро ты это сделал, – главное, что сделал. А если не дополз, то, может, оно тебе просто не нужно было. И чего тогда переживать?

– Интересные вещи, оказывается, у тебя в голове творятся, – Фрея рассеянно пропустила через пальцы пряди распущенных волос. На свету они отливали темно-синим и ультрамариновым.

– Учти, я выдаю по одной умной мысли в месяц-два, а дальше мой мозг бездействует и копит силы.

– А я-то думала, почему ты такой бестолковый. Оказывается, нужно было просто подождать, – прозвучало хоть и насмешливо, но беззлобно. Никакой наигранной строгости, лишь немного язвительный прищур глаз. – Но если тебе неинтересны призы, тогда зачем ты занимался конным спортом и почему перестал? – Оказалось, Фрею не так-то просто сбить с мысли. Я-то надеялся, что мы уже закрыли тему.

– Долгая и скучная история, – отмахнулся я.

– Мы никуда не торопимся, – заметила Фрея и, разделив волосы на три пряди, начала снова заплетать косу, – да и история от жителя другого мира не может быть скучной. Я просто хочу понять, что ты за человек.

– Зачем? – спросил я, не подумав.