– П-понял… – запинаясь, произнес он. – Прости только. Ты главная… ты! Я буду тебя слушаться.

– Дело не в том, кто главный. – Злость медленно уходила, оставляя после себя лишь усталость и разочарование. – Мы должны действовать вместе, как семья. Ты не можешь просто брать и делать все, что захочешь, не думая о последствиях. Я бы сама с удовольствием прикончила половину этого города. Но кто тогда будет служить нам, если мы всех перебьем, не так ли?

Мужчина кивнул, опустив взгляд на свои новообретенные ноги. Они казались ему чужими, непривычными.

– Ты… вернешь ведь мне хвост? – всхлипнул он.

***

«Змея-прародительница, когда у него мозгов прибавится? Что за наказание…» – думала я, чувствуя странный запах.

Специфический запах. Больничный.

Я что, в больнице?

Такой ни с чем не перепутать. Даже в самой дорогой клинике пахнет именно так. Едко, терпко, медикаментами и чужой болью, помноженной на сотню или даже тысячу. Это не особенность моего дара, а именно то, что витает в воздухе и что невозможно не ощутить.

Я открыла глаза и уставилась на белый потолок. Затем перевела взгляд – такие же белые стены. Оборудование. Медицинские приборы.

Значит, не перепутала. Я в больнице.

Голова гудела, я встряхнулась, сбрасывая с себя остатки муторного и тяжелого сна.

Что я тут делаю?

Одно время мы часто навещали бабушку по папиной линии, когда она лежала в больнице. В дорогой, красивой, где мне всегда улыбались и давали десерт или шарики – но даже эти фальшивые улыбки были не способны стереть запах страданий.

«Ничего страшного, просто побаливает сердечко», – объясняла она мне.

Бабушка любила меня, хоть я и не была ее родной внучкой. Но она всегда повторяла: чужих детей не бывает.

В итоге из больницы она не вышла.

Сердце не справилось, и она скончалась на операционном столе.

С тех пор у меня двойная неприязнь ко всему больничному. Раз здесь не смогли спасти бабушку – значит, не спасут никого.

И как я могла оказаться в подобном месте?

Не сразу, но всплыли картинки из недавнего прошлого. Мой крик и боль в животе. Метнувшийся вбок Ярослав.

С ним все хорошо?!

Ах да, он же древний, с ним ничего не случится. Каждый раз забываю почему-то.

– Что-то болит? Майя, не ворочайся, тебе только наложили повязку, – донесся до меня его голос.

Яр поднялся с кресла для посетителей, на котором сидел с ноутбуком, глянул на меня внимательно и так серьезно, будто я где-то облажалась. Прямо-таки накосячила по всем фронтам. Я так и спросила:

– Что-то не так?

– В смысле?

– Ты так на меня смотришь… слишком хмуро.

– Ну, в следующий раз постарайся не истекать кровью у меня на руках, и я не буду так смотреть. – Он устало потер лицо. – Нет, все хорошо. Даже не думай накручивать себя. Сейчас что-то болит? Я не чувствую, но мало ли.

Покачала головой. Ну, боль и резь были, причем во всем теле, будто в меня не пуля попала, а в мясорубке перекрутили целиком, но такой, чтобы выть от нее или опять терять сознание – не было. Скорее, как от чего-то застаревшего, что по памяти болит, но уже не беспокоит.

Наверное, поэтому Ярослав и не ощущает – его болевой порог выше этой «частоты».

– Значит, обезболивающие действуют, – сказал он. – Майя, прости меня.

В тоне появилось сожаление.

– За что? – Я сфокусировала на нем взгляд, еще раз отметив, что выглядит он гораздо хуже обычного.

Переживал?..

Сердце больно сдавило, будто спазмом.

– Я должен был все предусмотреть, а я допустил, чтобы из-за меня ты пострадала.

– Ну, не ты же в меня стрелял, – фыркнула я, поморщившись от того, как заныло от напоминания о недавнем ранении.

Ярослав покачал головой и отошел от койки на несколько шагов, к стене, словно не хотел находиться рядом со мной.

– Но я позволил, чтобы выстрелили в меня, – сделал он акцент на последнем слове. – Теперь, когда ритуал скреплен, я не имею права забываться.

Кажется, он всерьез корил себя. Я же не считала его виноватым. Он не обязан помнить абсолютно все, да и вряд ли он сам просил всадить в него пару пуль.

– Впрочем, – добавил Ярослав жестко, – скоро мы разорвем ритуал, и ты не будешь связана со мной никакими обязательствами.

Наверное, в этот момент я должна была как-то отреагировать, но во рту вновь стало кисло от его слов. От того, что все делалось только ради избавления от нашего союза. От того, что между нами нет ничего, кроме нелепой магической связи. Мы друг другу никто и всегда были никем.

– Кстати, а когда ты собираешься его разрывать? – уточнила я нарочито безразличным голосом, как будто спрашивала о чем-то обыденном типа покупки хлеба на ужин.

– Как только ты окрепнешь. Меня заверили, что в больнице долго не продержат, пуля прошла по касательной. Но спешить не будем. Отлежишься дома.

Дома…

– Я хотела с тобой поговорить, – решила сказать прямо сейчас, не оттягивая на потом. – По поводу предложения остаться жить в твоей квартире. Спасибо за гостеприимство, но я откажусь.

Взгляд Ярослава потемнел. Я скомкала в пальцах край простыни, чтобы выдержать нейтральное выражение и не закусить губу.

– И куда ты поедешь? Домой?

Меня накрыло справедливым возмущением. Я чуть приподнялась на подушке (боль проскользила змеей по позвоночнику, словно выстрел пришелся прямиком туда), только бы не выглядеть совсем уж немощной. А то лежу, смотрю снизу вверх и пытаюсь отстаивать свои границы.

– Нет, конечно! Какого ты обо мне мнения?

– Ты не ответила на вопрос.

– Да найду другое место, сниму жилье, не знаю. Придумаю, в общем.

– Тебе не кажется, что сначала надо «придумать», – съязвил он, – а потом уже уходить? И вообще, с чего же ты решила так поступить?

– Яр, я не хочу пользоваться тобой.

«Не после того немногого, что у нас случилось», – пронеслось в мыслях.

Мужчина вновь подошел к кровати и склонился ко мне.

– Что произошло, Майя? Утром ты сбежала из кровати, теперь вот пытаешься уйти из дома.

«Произошел ты».

– А почему я должна поступать иначе? – выдержала его взгляд и ответила своим, недоуменным, из-под приподнятой брови. – Мы, по сути, чужие нелюди. Разорвем ритуал и распрощаемся. Будет проще уйти как можно скорее, чем обрасти в твоей квартире корнями, а потом пытаться съехать. К тому же у тебя должна быть личная жизнь, а непонятная девица не располагает привести к себе домой кого-нибудь.

Он так отчетливо скрежетнул зубами, будто намеревался стереть их в порошок.

– С чего ты взяла, что я буду водить этого «кого-нибудь» к себе?

– Ну, если ты предпочитаешь встречи на стороне, это твое дело, – не стала спорить я. – В любом случае, Ярослав, мое решение окончательное.

– Ладно, – сказал мужчина, некоторое время подумав, – мы обсудим это позднее. Для начала ты должна прийти в себя, и нужно разобраться с нашим браком. Мне нужно отойти по делам, подсунутым милашкой Рихард. Вечером заеду к тебе. Если что-то понадобится – звони. Телефон я тебе купил и свой номер туда уже вбил.

И указал на прикроватную тумбочку, на которой лежал мобильный.

Я кивнула. Хвала небесам, все обошлось малой кровью. Впрочем, было бы странно, начни Ярослав закатывать скандал из-за того, что я не захотела делить с ним жилище.

Вскоре он ушел, а меня сморил долгий болезненный сон. Торопливый, прерывистый. Сон, где ко мне приходили странные картинки, которые я так и не смогла расшифровать. Чьи-то голоса, материнское пение, шипение змей и детский плач. Улыбка Ярослава, его интонации, серьезный взор из-под нахмуренных бровей.

А затем – все по новой.

Круговерть образов.

В которых так легко потеряться.

И потерять саму себя.

Разбудил меня ощутимый укол в локтевую вену. Я приоткрыла веки и разглядела немолодую медсестру в розовой больничной форме, склонившуюся надо мной. В руках она держала шприц, который пыталась наполнить.

– Простите, пожалуйста, – прошептала она. – Думала потихонечку взять кровь на биохимию. А она течет плохо что-то. Потерпите немного.

– Могу поработать кулаком.

Последний раз кровь я сдавала в управлении, на анализ для Анны Рихард, поэтому последовательность действий помнила: сначала накладывают жгут, потом «накачивают» вену, потом уже укол, и жгут расслабляют. Сейчас же я жгута даже не увидела. Видимо, медсестра действительно хотела сделать все тихонечко. Ну, или просто он нужен не всегда.

– Нет-нет, уже пошла. Извините еще раз. Отдыхайте.

Вскоре медсестра ушла, выкачав из меня пробирки три крови. А я откинулась на подушках и решила посмотреть, что за телефон купил Ярослав. Состояние стало значительно лучше. Ну, если раньше я ощущала себя отбивной котлетой, то теперь вполне свеженьким кусочком мяска.

Яр не поскупился для фиктивной возлюбленной. Мобильный был хорош. Последняя модель, максимальные показатели.

Думаю, он просто пришел в магазин и сказал: «Что у вас тут самое дорогое? Беру, заверните», – но мне было приятно думать, что Ярослав все же старался ради меня.

В телефонной книге оказалось забито несколько номеров. Ярослав, Роман, Жанна, экономка Яра (уж не представляю, зачем она мне). И еще несколько контактов. Я поколебалась, записывать ли телефоны родителей, но решила, что пока не готова. А вот брату не помешало бы позвонить. Представляю, как он переживает из-за моей пропажи. Особенно с учетом того, что ему могли наговорить родители.

Я почти набрала по памяти его номер, но дверь в палату открылась.

На пороге высился Алексей.

– Прости, я без стука, – смутился он.

– Заходи, – я улыбнулась. – Ты как?

– Я-то? В порядке. А вот ты нас всех изрядно испугала.

Парень притулился на том же кресле, где недавно сидел Яр, вытянув длинные ноги в больших ботинках. Интересно, какой у него размер? Сорок восьмой, не меньше.

– Как твое здоровье? – Леша закусил губу. – Слушай, хоть мы все и облажались и не успели предотвратить выстрел, но гарантирую: тот подонок больше никому не навредит.

– Вы его убили, что ли? – пошутила я, глянув на ноющее место укола.

М-да, медсестра все же та еще мастерица. На коже наливался синяк.

– Да его мало убить! Я бы лично ему башку открутил! Но нет, увы, нельзя, таковы законы, теперь его будут судить в людском суде. Вот знаешь, хоть прежние устои, которые царили до арбитров, мне противны, зато можно было договориться с вампирами о всяком. Я бы сейчас очень хотел договориться, чтобы этот урод нечеловечески мучился.

Если учесть, что раньше Алексей рьяно защищал нынешние порядки и откровенно называл древних (в том числе Ярослава) опасными тварями, то слышать от него такие вещи было странно. Если уж чтишь закон, то чти до конца.

– Но я лично договорился, чтобы его дело рассматривали со всей пристрастностью, – добавил Леша. – Он получит максимум.

– Там девушка стояла, – внезапно вспомнила я. – Он ведь в нее выстрелить собирался. С ней все хорошо?

– Ага, жива-здорова. Ты в курсе или нет, она беременная вообще оказалась. А это ее бывший. Говорит, неадекватный тип, вечно с кулаками к ней лез. Она вот забеременела и свалила. Этот тип все вернуть ее хотел, а она ни в какую. Вот и пришел в очередной раз выяснять отношения, но уже под лозунгом: «Так не доставайся же ты никому». Короче, какая-то там драматичная история.

***

Алексей улыбнулся, но в его глазах я увидела тень усталости.

– Ты же из-за меня туда поехал, нагрузила тебя дополнительной работой… – устыдилась я. – Прости.

– Ну, не мог же я оставить тебя в беде, – сказал он, скромно опустив глаза. – Хотя если бы я тебя туда не повез, ты бы так не пострадала, так что это мне надо у тебя прощения просить.