Кленовая стрела (страница 8)
Она знала, что к Шуре с пустыми руками лучше не являться, поэтому ехала медленно, выискивая глазами кондитерскую, пекарню или кулинарию.
Глаза её зацепились за вывеску «Изюминка». Мирослава подумала, что в этом заведении она сможет приобрести вкусности для друга. Припарковав машину, детектив быстрым шагом направилась к заведению. Едва открыв дверь, она почувствовала запах изюма и чего-то сладкого. Так и есть, она попала в маленькую кондитерскую, фишкой которой, извините за тавтологию, был изюм. На витрине «Изюминки» красовались пирожные с изюмом, ромовые бабы с изюмом и даже пирожки были с изюмом. К счастью, в них присутствовал также рис.
Мирослава взяла несколько пирожков, два пирожных и одну булочку.
Морису выпечку она покупать не стала, здраво рассудив, что он откажется поглощать эти сладости.
Наполеонов сразу догадался, зачем она пришла. И не дав ей раскрыть рта, спросил:
– Ты поесть хотя бы что-то принесла?
– Принесла, – ответила Мирослава и сунула ему в руки пакет, в который Наполеонов сразу же сунул нос.
– Как вкусно пахнет! – обрадовался он и, добежав до двери, приоткрыл её. – Элла, – проговорил он жалобным голосом, – не в службу, а в дружбу, завари пару чашек чая.
– Мне не надо, – крикнула Мирослава.
– Ты что, не голодная? – насупился Шура.
– Нет, это ты у нас всегда голодный.
– Есть такое, – миролюбиво согласился Шура.
Мирослава решила не донимать его, пока он не съест хотя бы пару пирожков и не подобреет.
Элла принесла чай и ей.
– Попробуйте! Как вы любите, с жасмином.
– Спасибо, Эллочка, – поблагодарила Мирослава и, чтобы не обижать девушку, сделала пару глотков. Чай и впрямь оказался вкусным, и Мирослава выпила почти всю чашку.
– Не понимаю, как можно пить всухомятку, – проворчал, глядя на неё, Наполеонов.
– Ты что-то путаешь, Шурочка, – усмехнулась Мирослава, – чай никак не может быть сухомяткой. Он – жидкость!
– Не учи учёного, – отмахнулся от неё Наполеонов.
– Шура! Хватит уже уминать! Ты и так полпакета съел. Лопнешь. Оставь на потом!
– Поесть не дадут человеку! Что за люди, – проворчал он, но пакет всё-таки убрал в шкаф на верхнюю полку, приговаривая при этом: – Подальше положишь, поближе возьмёшь.
Мирослава смотрела на него молча.
– Ладно-ладно, я всё понял. Вы взялись за расследование убийства Ирины Коржиковой.
– Откуда ты знаешь? – сделала вид, что удивилась, она.
– Так мне Владимир Сенчуков, жених её, позвонил и поставил меня в известность. При этом дал понять, что ты нам, то есть полиции, нос утрёшь.
– Не мог он тебе ничего такого сказать!
– Я и не говорю, что он сказал, я же русским языком сказал, что он дал понять. А это две большие разницы, которые обозначают одно и то же.
– Мели, Емеля, твоя неделя! – отмахнулась от него Мирослава и спросила: – Ты можешь быть серьёзным?
– Могу, – ответил он. – И поэтому я тебя очень серьёзно спрашиваю: ты понимаешь, что это серия?!
– Догадываюсь, – грустно усмехнулась она. – Ты же нам сам накануне всё вывалил!
– Тогда что ты хочешь от меня?
– Я хочу узнать, кто был убит перед Коржиковой.
– Боюсь, что тебе это знание ничем не поможет.
– Шура, позволь мне самой решать, поможет или нет.
– Хорошо. Я назову тебе имя. Но раскрывать все материалы расследования я не имею права.
– Хорошо. Назови имя. И адрес.
Наполеонов вздохнул.
– Илья Петрович Кудряшов – мажор.
– Мажор? – удивлённо переспросила Мирослава.
– Вернее, он им хотел казаться.
– Понятно. То есть родители его…
– Простые служащие, – перебил её Наполеонов.
Мирослава хотела ещё что-то спросить, но он перебил её. Назвал адрес и прижал палец к губам.
– Что ж, и на этом спасибо.
Когда Мирослава не только дошла до двери, но и взялась за её ручку, Наполеонов окликнул её:
– А ты не хочешь знать, кого убили стрелой после Коржиковой?
Мирослава медленно обернулась:
– А что, ещё кого-то убили?
– Представь себе, – так же медленно проговорил он. – Зиновию Эдуардовну Скрытник, преподавательницу вуза. Она подстрелена, как куропатка, во время утренней пробежки. И, в отличие от Коржиковой и Кудряшова, в окружении которых и заподозрить-то в убийстве некого, у Зиновии обширный круг знакомств. И претендентов на роль желающего свести с ней счёты хоть отбавляй.
– Сколько ей было лет?
– Тридцать пять.
– То есть она значительно старше предыдущих жертв?
– Точно. К сегодняшнему дню у нас в наличии шестеро, пронзённых стрелой. И все моложе тридцати, кроме Зиновии Эдуардовны Скрытник.
– Однако это ничего нам не даёт, – задумчиво проговорила Мирослава.
– Не даёт, – согласился Наполеонов.
– Окружение первых трёх жертв вы хорошо изучили?
– Прошерстили всех и вся, – заверил её Наполеонов.
– И ни одной зацепки?
– Ни одной, – развёл руками следователь.
– Тогда я пока займусь Кудряшовым и Скрытник.
– Тебе видней, – без всякой надежды отмахнулся Шура.
Глава 5
Когда Мирослава подъехала к дому, солнце уже почти скатилось за горизонт. И тут она вспомнила, что ни разу не позвонила Морису.
«Совести у меня нет», – мысленно обругала она себя, но изобретать причину для оправданий не стала. Просто, едва переступив порог, сказала:
– Извини, у меня вылетело из головы.
Он молча кивнул, в знак того что извинения приняты.
– У нас, кажется, пахнет мясом, – проговорила она.
– Да, я приготовил плов.
– Шура сегодня не приедет. Я заезжала к нему.
– Ничего, справимся сами.
– И то, – согласилась она, – что не съедим сегодня, доедим завтра. – И неожиданно спросила: – Морис, ты хотел бы быть мажором?
– Зачем мне такая морока? – искренне удивился он.
– Нет, ты всё-таки нерусский человек.
– Почему это? В смысле, конечно, да. Но как вы поняли это по моему ответу?
– Истинно русский человек сказал бы: «Зачем мне этот геморрой?!» – Мирослава весело рассмеялась.
– Действительно, эта фраза не пришла мне в голову, – с самым серьёзным видом ответил он.
К вопросу о мажоре они вернулись только после вечернего чая, когда Морис проговорил:
– Мне не даёт покоя мысль о том, почему вас заинтересовал какой-то мажор. Я всё ждал, что сами мне об этом расскажете, но вы почему-то молчите.
– Ты так долго сдерживал свою любознательность? – улыбнулась Мирослава.
Морис пожал плечами, давая ей понять, что сдержанность и долготерпение являются чертами его характера.
– Вообще-то, меня интересует не какой-то отвлечённый мажор, а вполне конкретный. Илья Петрович Кудряшов.
– И чем он интересен?
– В первую очередь тем, что его убили.
– И тоже стрелой?
– Да. Он погиб перед тем, как стрелой пронзили Коржикову.
– Откуда вы знаете?
– После безуспешных попыток отыскать хоть что-то полезное во время бесед с подругой и отцом Коржиковой, я решила заглянуть к Шуре и вытрясти из него дополнительную информацию.
– Вам это удалось?
– Не вполне, – развела она руками. – Но всё же он назвал мне имена – парня, убитого перед Ириной, и женщины, погибшей после неё.
– Но ведь были ещё жертвы? – воскликнул Морис.
– Были, – ответила Мирослава, – но я пока решила ограничиться изучением биографий и образа жизни этих двоих. Начать я хочу с Кудряшова. И ты мне поможешь.
– Само собой, разумеется, – согласился он. – Что я должен сделать?
– Для начала закинуть сеть…
Морис понимающе кивнул и отправился за своим ноутбуком. Присев рядом с Мирославой на диван, он включил ноутбук и стал листать одну страницу за другой.
Через некоторое время Миндаугас обронил с сомнением:
– У меня складывается такое впечатление, что никакой он не мажор.
– Шура мне сказал, что Кудряшов очень хотел казаться мажором.
– В этом есть доля правды. По крайней мере, парень прилагал к этому массу усилий, посещал тусовки, вечерние клубы, менял девушек. Но такая активность в его жизни чередовалась со спадами. Во время спадов он даже исчезал из сетей, а если и оставлял посты в это время, то небрежные. И сообщения, типа, скучаю, хандрю. Выкладывал фото с каких-то островов, заброшенных мест.
– С пустырей, что ли? – спросила Мирослава.
– Нет, – рассмеялся Морис, – что-то типа джунглей, тайги. Только мне кажется, что эти снимки он у кого-то утащил.
– Интересно. А в сетях можно найти его друзей? Подружек? Их контакты? Места учёбы? Работы?
– Можно, но для этого мне потребуется время.
– Хорошо, вот этим всем ты и займёшься завтра с утра. А сейчас давай спать.
Не дожидаясь его ответа, Мирослава подхватила на руки кота и ушла к себе.
Морис остался сидеть в гостиной, некоторое время прислушивался к её лёгким шагам на лестнице.
Потом снова открыл ноутбук и вгляделся в лицо Ильи Кудряшова. Именно этот снимок был сделан всего за несколько дней до его смерти. Это было селфи. По-видимому, в это время Илья находился на подъёме, потому что выражение его лица было самоуверенным и слегка насмешливым, словно этим снимком парень хотел то ли подзадорить кого-то, то ли спровоцировать на что-то. Весь его облик буквально кричал: «Смотрите, какой я! Восхищайтесь! Завидуйте!»
«Мальчик заигрался», – подумал Морис.
Илья был ненамного младше Миндаугаса, но, судя по его соцсетям, вёл он себя как задиристый подросток. Складывалось такое ощущение, что подначивание других было его хобби.
У Ильи не было своего автомобиля, но на нескольких снимках он сидел в дорогих машинах и всякий раз то высовывался из салона, то держал приоткрытой дверь, то стоял, облокотившись на авто.
И всякий раз было видно, что в машине есть ещё кто-то, скорее всего, хозяин автомобиля, который не хотел светиться. Или это Илья попросил его не высовываться, для того чтобы иметь возможность покрасоваться на фоне крутого автомобиля. И хозяин то ли ради прикола, то ли ради того, чтобы потешить самолюбие приятеля, соглашался на это.
Морис отобрал фотографии, на которых были видны номера автомобилей. Мирославе не составит труда через своих знакомых пробить их и установить имена и координаты владельцев.