Тринадцать (страница 9)
– Мою сестру зовут Кэтрин, ответишь сама на этот вопрос? – с улыбкой говорит Остин, и я ошарашенно приоткрываю рот. – Она любила этот роман. Мы с ней часто не сходились во мнениях по поводу классики. Каждую неделю выбирали книгу, а затем устраивали обсуждения. Я любил спорить и пытался доказать маме, что моя точка зрения является верной, но… Моя мама была не из тех, кто любил спорить. Она с улыбкой говорила о своих впечатлениях и никогда не навязывала их кому-то. Это обескураживало, особенно когда я был крайне с ней не согласен… – Он ненадолго замолкает. – Жаль, что она не сможет рассказать тебе, почему так любила эту книгу.
Тяжело сглатываю.
– И мне жаль, – тихо произношу, глядя ему в глаза. Хочется спросить, что с ней произошло. Попытаться что-то сказать… Вот только сложно подобрать слова скорбящему человеку. – А есть книги, которые и ты, и она любили вместе?
Он улыбается.
– «Тысячеликий герой».
– «Тысячеликий герой»? – опешив, переспрашиваю я.
– И почему ты так удивляешься?
– Я… – Пытаюсь подобрать слова. – Не могу поверить, что ты знаешь о существовании этой… книги. Постой, твоя мама любила «Звездные войны»?
Уголки губ Остина дергаются.
– Мышонок, ты сейчас такая забавная. – Он улыбается. – Мы с мамой определенно были благодарны Джозефу Кэмпбеллу за его огромнейший вклад в создание целой вселенной «Звездных войн».
Забудьте, что еще пару дней назад я не хотела быть его девушкой. Можно ли признаться в любви едва знакомому парню? Ведь я в одном шаге от этого.
– Боже мой, Остин Стоун, разве можно быть таким идеальным? – шепчу я.
– Ты же знаешь, что сказала это вслух? – С губ Остина срывается смешок.
Широко распахиваю глаза, чувствуя, как заливаюсь румянцем.
Господи!
– Я… просто удивлена. Ты… любишь то же, что люблю я.
– Это плохо?
– Нет. Это… удивительно.
– То есть я удивительный? – улыбается он.
– Домыслы.
Он фыркает, но его улыбка вдруг исчезает, и он серьезным тоном говорит:
– Позади тебя братья Миллз. И я сейчас тебя обниму.
Задерживаю дыхание и льну к его груди. Оставив невесомый поцелуй на моей макушке, Остин выпрямляет ноги, и я ложусь головой к нему на колени, держа над собой раскрытую книгу, в то время как он откидывается на одну руку назад, а другой – гладит меня по волосам.
– Мы… должны целоваться? – тихо интересуюсь я, не сводя взгляда с книги.
– Ты читаешь книгу, я ни за что на свете не подпишусь на то, чтобы посметь отвлечь тебя. Это как прервать воскресную службу в церкви.
Я коротко смеюсь.
– Да и ты громче всех возмущалась, что не хочешь целоваться со мной.
– Ты любишь «Звездные войны». Это все меняет.
Остин фыркает.
– Ты вроде говорила что-то о том, что я удивительный.
– Нет, я сказала не так.
– Разве? – насмехается он надо мной.
Отрываюсь от книги и кладу ее на грудь. Сужаю глаза, мысленно отправляя Остина в тюрьму Белсависа [22] взглядом, но он лишь улыбается, подставив лицо лучам солнца.
– В четверг у меня футбольный матч. – Он приоткрывает один глаз и смотрит на меня. – Я принес тебе свою футболку.
– Умеешь ты все испортить, – кривлюсь я. – Футбол… забудь про все комплименты, что я тебе делала.
– Тебе понравится футбол.
– Я не люблю спорт. И спортсменов.
– Ты и не должна любить спортсменов. Во множественном числе. Я твой единственный спортсмен.
Закатываю глаза.
– И что, мне прям обязательно ходить на все твои игры?
– Конечно. Можешь еще нарисовать плакат: «Остин, вперед!»
– Ты же так шутишь?
Он начинает хохотать.
– Лив, ты можешь не ходить, если не хочешь. Но мне кажется, что моя девушка ходила бы на мои игры.
– Твои бывшие девушки так и делали?
– У меня не было девушек в университете.
Вскидываю бровь.
– Постоянных?
Остин тяжело сглатывает.
– В принципе не было.
– У тебя не было девушек… вообще?
– В университете – нет. Что тебя так удивляет?
Открываю рот. И тут же закрываю. Почему у сексуального капитана футбольной команды не было девушек? Что, если он смертельно болен, как Хэйзел в «Виноваты звезды»?
Или…
– Шестеренки в твоей голове крутятся слишком громко, – выдыхает он. – Лив, я просто очень выборочен. Я ведь тебе уже об этом говорил.
– Да, но ты практически выпускник.
– Правда?
Цокаю, пока Остин коротко смеется, но почти сразу же становится серьезным:
– Моя жизнь не такая радужная, какой может казаться. И на то, что у меня не было девушек, есть свои причины.
– Ты умираешь? – все же слетает с моих губ.
Хочется стукнуть себя по лбу лежащим на животе «Грозовым перевалом», но это богохульство.
– То есть только умирающие не поощряют случайные связи? – фыркает Остин, пытаясь сдержать улыбку.
– Да. А почему еще?
Остин набирает полные легкие воздуха, а затем шумно выдыхает.
– Лив, девочки хотят моего внимания только потому, что статус девушки капитана футбольной команды принесет им популярность. Все те студентки нашего университета, за которыми я пытался ухаживать, были готовы прыгнуть ко мне в постель после первого же свидания. Им не было интересно, почему я играю в футбол, какая моя любимая книга и в принципе что для меня действительно важно. Им не был интересен я. Настоящий. Я не собирался осуждать их за это, но и пользоваться ими я не планировал. Это не значит, что я не хотел бы отношений. Напротив, если я встречу девушку, которая и в самом деле решит узнать меня и захочет быть со мной, несмотря на то чем я буду заниматься, я никогда не отпущу ее.
– Но пока мы… – Я облизываю губы. – Пока мы делаем вид, что встречаемся, ты теряешь возможность найти ту самую.
Он внимательно смотрит на меня несколько секунд, а затем кончиками пальцев касается моей скулы и вновь убирает прядь волос за ухо. От его прикосновения я вздрагиваю.
– Прости. – Остин убирает руку.
– Все в порядке, – шепчу я, глядя ему в глаза.
– Мне пора на семинар. Я, вообще-то, собирался просто отдать тебе футболку.
Поднимаю голову с его колен и сажусь обратно на свою куртку. Остин достает из рюкзака футболку с номером «13» и протягивает ее мне.
– Тринадцать? – Я хмурюсь, глядя на номер.
– Ты суеверная?
– Скорее да, чем нет.
– Тринадцать – счастливое число.
– Ты говоришь как мой отец. – Я закатываю глаза, и Остин усмехается.
– Я верю в то, что это число счастливое. И тебе на правах моей девушки нужно в это поверить. – Он улыбается.
– Слишком много требований, Остин Стоун.
– Что поделать: идеальному (это твои слова, между прочим) парню нужна идеальная девушка. – Остин подмигивает мне и поднимается на ноги. – До завтра, Мышонок.
– До завтра…
– …мой парень.
– Твой парень?
Теперь очередь Остина закатывать глаза.
– «До завтра, мой парень».
– Твой парень?
– Лив? – Он наклоняет голову с озорным огоньком в глазах.
– До завтра, мой парень, – послушно повторяю я, и Остин с победной улыбкой удаляется от меня.
Глава 11
The Rolling Stones – She’s A Rainbow
Остин
– Ты сказал, что не хочешь, чтобы я ходила одна по темноте, но сам попросил прийти на стадион в девять вечера. У твоей логики сегодня выходной? – доносится до меня голос Оливии.
Я поворачиваюсь в ее сторону и пасую ей мяч.
– Бей! – кричу я.
– Что? – Она хмурится.
– Отдай мне пас.
Лив хмурится, но затем все же касается мыском своих конверсов мяча.
– Ты позвал меня сюда для того, чтобы покатать мяч?
Ее интонация вызывает у меня смех.
– Да. То, что любишь делать ты, я знаю. Поэтому наше первое свидание было в книжном. Теперь моя очередь показывать тебе то, что люблю делать я.
Веду мяч и подбегаю к ней. Она скрестила руки на груди и, пока я обвожу ее, чтобы пробить по воротам, скептически смотрит на меня.
– Заметь, я не заставляла тебя читать со мной книги, – выдает очевидное она, когда я забиваю гол. – И пока у нас было собрание книжного клуба, ты сидел в сторонке и залипал в телефон.
– Ты придешь на следующее собрание клуба?
– Не переводи тему.
Улыбаюсь, подбираю мяч с газона и обхватываю рукой.
– Попробуешь отобрать у меня мяч?
– Ты профессиональный футболист, Остин. Зачем мне это делать?
– Это весело. – Я пожимаю плечами.
– Я не из тех, кто любит веселье.
– Тогда я встану на ворота.
Не дождавшись ее ответа, я опускаю мяч к ее ногам и тут же бегу к воротам.
– Давай! – кричу я.
Лив не двигается с места и смотрит на меня как на психа.
– Бей же, – снова прошу я.