Почему Россия отстала? Исторические события, повлиявшие на судьбу страны (страница 8)
В конце VIII в. викинги атаковали Англию с севера, разграбив ряд монастырей. Но это была лишь прелюдия к тому колоссальному «концерту», который они устроили примерно полстолетия спустя. «История викингских походов после 834–835 гг. оставляет устойчивое впечатление, что с этого момента они превращаются в своего рода "организованное мероприятие"»{61}. Большой набег на Кент в 835 г. положил начало трем страшным десятилетиям, когда нападения на английские земли происходили почти ежегодно. В конечном счете все увенчалось полномасштабным завоевательным походом. В 865 г. датчане высадились в Восточной Англии. Война с ними шла долгое время с переменным успехом, отчего неизбежно страдала слабая экономика острова. Наконец в 893 г. большое датское войско высадилось в устье Темзы и грабило местное население на протяжении следующих трех лет.
Очередной этап осуществления погромов настал к концу X столетия. Датчане собрали чрезвычайно сильную армию, которая раз за разом наносила поражения плохо организованному эссекскому ополчению. В итоге англичанам приходилось постоянно откупаться от агрессоров{62}. Так, например, в 980 г. датчане получили огромную сумму – 10 000 фунтов серебра, в 994 г. – плата возросла до 16 000, а к 1002 г. – до 24 000. Дальше размер так называемых «датских денег» продолжал нарастать. В 1007 г. он составил 36 000, а в 1012 г. – 48 000 фунтов и, наконец, в 1018 г. – 72 000{63}. Можно представить себе трудности, которые приходилось претерпевать хозяйству, обложенному столь высокой данью. Ни о каком нормальном развитии в то время не могло идти речи. Только о выживании. Во Франции, согласно имеющимся данным, бремя «датских денег» было несколько меньше – в совокупности около 40 000 фунтов, но сведения есть лишь о 7 платежах из 13{64}.
Постоянный грабеж происходил и в Ирландии. Хронист говорил, что «невозможно передать всех страданий, которые вынес ирландский народ, мужчины и женщины, миряне и священники, малые и старые, от этих воинственных и диких язычников»{65}. Естественно, сведения обо всех совершаемых викингами жестокостях не сохранились в деталях, но кое-что об их нравах нам может рассказать история про некоего Ульва по прозвищу Пугало, решившего расправиться со своим пленным врагом. Он «вспорол ему живот, привязал конец кишок к дубу и стал водить его вокруг, пока все кишки не намотались на дерево»{66}. Лишь после этого несчастный скончался.
Норманны проникали даже в Южную Европу. В 40-х гг. IX в. викинги дошли до Пиренейского полуострова, две недели грабили Лиссабон, а потом атаковали Севилью{67}. В 860 г. они напали даже на Пизу, находящуюся в Италии. А для того, чтобы захватить маленький приморский городок, который они по неосведомленности приняли за Рим, норманны пошли на интригующий ход, сравнимый со знаменитым троянским конем, придуманным Одиссеем ради проникновения в Трою. Норманны направили послов с известием о внезапной смерти своего вождя и с просьбой совершить над ним погребальную службу по христианскому обряду. С разрешения епископа гроб с телом был внесен сподвижниками вождя в город. Однако вместо того, чтобы отправиться в мир иной, «покойник» вдруг вскочил и убил епископа, а свита набросилась на горожан и их имущество. Когда же стало ясно, что сей населенный пункт отнюдь не Рим, норманны решили сжечь город{68}.
Переправившись через Гибралтар, викинги слегка пограбили Северную Африку, увезя с собой «в качестве сувениров» синих людей (blámenn) – по всей видимости, негров{69}. Но главным объектом их деятельности, естественно, оставалась богатая Европа. Норманны «снова и снова появлялись на ее северном и западном побережьях, поднимаясь на своих быстроходных маленьких судах вверх по речным руслам, проникая вглубь страны и грабя прежде всего монастыри и города на пространстве от Гаронны до Эльбы. Под их натиском пали и прекратили свое существование такие известные торговые центры, как Дорестад и Квентовик. Нант и Руан, Гамбург и Париж, Орлеан и Утрехт, а также многие другие города и монастыри тяжело страдали от этих нападений. С момента высадки сильного норманнского войска во Фландрии в 878 году набеги принимали всё более опасные формы. ‹…› В 881–882 годах разграбили, например, Кёльн, Бонн и Ахен[5]. В 885–886 годах они (норманны. – Д. Т.) вновь угрожали Парижу до тех пор, пока Карл III в конце 886 года не выплатил за их уход большую сумму, предоставив им сверх того еще и зимний постой в Бургундии. ‹…› Для Западной же Франкии норманнская угроза продолжала существовать до тех пор, пока Карл Простоватый, заключая в 911 году мир в Сен-Клер-сюр-Эпте, не передал норманнскому вождю Роллону (иначе говоря, Ролло, Рольфу или Хрольву. – Д. Т.) земли в низовьях Сены, названные по имени их новых владельцев Нормандией»{70}.
В связи с тем, что норманны осели на постоянное жительство в Нормандии, стала происходить существенная трансформация системы разбоя (в терминах Оппенгеймера). «Грабеж без разбора, характерный для предшествующего времени, сменялся масштабной системой поборов»{71}. Как отмечал американский социолог Мансур Олсон, в такой ситуации происходит превращение кочующего[6] бандита в стационарного. Разбойник начинает понимать, что ему гораздо выгоднее не забирать все имущество у покоренного населения, одновременно сжигая то, что нельзя унести с собой, а отнимать в виде дани лишь некоторую часть, сохраняя у ограбленных людей стимулы к работе. Тогда можно будет постоянно «стричь шерстку» у населения, и это в конечном счете окажется выгодно самому же разбойнику. Более того, стационарный бандит в такой ситуации начинает защищать покоренное население от «конкурентов» (других бандитов), желающих их полностью ограбить или, по крайней мере, взять с них дань. В итоге стационарный бандит надевает корону, становится самодержцем, передает по наследству детям возможность постоянно грабить подвластное население и утверждает, что делает это в соответствии с божественным правом, а не просто по праву сильного{72}.
Роллон, превратившийся из кочующего бандита в стационарного, дал мир сельским жителям и стал заботиться о процветании своих владений{73}. Похожим образом обстояло дело и в Англии. Викинги стали постоянно править Нортумбрией и Йорком после 880 г. А Ирландией – примерно с 910-х гг.{74} Тем не менее в целом даже постепенный переход к оседлости полностью не остановил дерзких и жестоких норманнских атак.
В конце X в., когда формирующееся германское государство на время ослабло из-за малолетства Оттона III, северное побережье подверглось очередной волне набегов, которым долгое время не удавалось дать по-настоящему эффективный отпор{75}