Он что, приехал специально накормить Мишу арбузом? То есть он отработал сутки, поехал, нашел в Москве в мае арбуз и вернулся в больницу. И только не говорите мне, что он ко всем пациентам настолько неравнодушен.

Как? Что происходит? Марк? Марик?

Это настолько не вяжется с твоим поступком. Хотя… когда я узнала обо всем, я думала так же… Что этот твой отъезд совершенно не в твоем стиле. Что Марик, которого я знала, никогда бы так не поступил! Мой Марик… Он, скорее бы, отработав сутки, понесся больному ребенку арбуз добывать. Где же ты настоящий? Где же правда?

К горлу подкатывает тошнота, ноги подкашиваются. Так… Стоп…

– Кать?

Он смотрит на меня, нахмурившись.

– Что с тобой?

Подходит, пробует рукой висок.

– Ты сама-то ешь?

Возвращается к столу, отрезает два кусочка красивой красной мякоти, один кладет Мишутке, второй прямо на ноже протягивает мне.

– Кать, я понимаю, страшно, нервно, тяжело, но ты нужна сыну.

Он смотрит мне прямо в глаза, а я медленно, как во сне, беру предложенный кусок.

– Если я правильно понимаю, – Марк понижает голос, – у него же больше никого нет.

И тут я не выдерживаю…

Марк

Какого хрена? Катя?! Подхватываю ее, укладываю на свободную койку, выбегаю в коридор.

– Нин, – кричу постовой медсестре, – дай тонометр!

Нинка тут же влетает с квадратными глазами. Первым делом кидается к койке ребенка.

Молодец, профессионалка. Только…

– Нет! Тут мать в обмороке.

На самом деле Катя в сознании, но ей явно плохо. Надеваю манжету на руку.

Восемьдесят пять на шестьдесят… Ну да, сильно так себе…

– Кать, ты в своем уме?

Злюсь на нее. Дико злюсь. И на себя. Какого черта? Почему мне это все достается? Почему я сейчас не дома? Нет… Не так… Почему я сейчас не хочу быть дома?

– Кать, мне кем заниматься? Твоим ребенком или тобой? – спрашиваю с откровенным наездом.

– Марик, – ей, кажется, стыдно.

– Что Марик? Ты сама-то ешь? Проблемы с давлением? Что?

– Я ем, – кивает она мне несмело.

– Может, чашку кофе? – несмело предлагает Нина.

– Лучше крепкого чая, – поворачиваюсь к ней я. – Сладкого.

Она кивает, поворачивается уходить.

– Спасибо, Нин, – чуть запоздало благодарю ее я, возвращаю тонометр.

– Да я сейчас приду, – отмахивается самая жгучая брюнетка нашего отделения и выбегает в коридор.

 Катька пытается сесть.

– Лежи, пожалуйста.

– Мама? – испуганно окликает ее Мишка.

– Миш, мама просто устала, – сажусь рядом с его койкой я. – Сейчас все будет хорошо.

Смотрю на Катю, думаю, уколоть ей кордиамин или обойдемся цитрамоном.

– Я попрошу завтра зайти к тебе кардиолога.

– Не надо, – шепчет она и снова пытается сесть.

– Лежи, я сказал! – почти рычу на нее.

Получается, похоже, грубо. Потому что вошедшая Нинка испуганно замирает.

– Нин, у нас цитрамон есть? И какой-нибудь новопассит? – поднимаю на нее глаза.

– Нет, – пожимает плечами, – откуда? Не наши препараты.

– Ладно, пойду к Михееву метнусь. Посматривай на них через дверь, ладно? А то еще и одни в палате…

– Конечно, – кивает медсестра, аккуратно ставит чашку рядом с Катей.

Хорошая девка. Но Маринке меня сдаст с потрохами. Да и плевать. Этот намек на роман – совершенно неуместный фарс.

Иду по коридору, никого не замечая вокруг. Мне нужно на второй этаж, в кардиологию.

Таблетку цитрамона раздобыть не проблема. И, наверное, побуду с ней в палате еще часок. Она у меня сильно стойкой никогда не была. Не Светка. Та – кровь с молоком. Катька моя всегда была тонкой, как былинка. И такой же хрупкой. К горлу подкатывает комок, подозрительно напоминающий тошноту…

И как Костя мог допустить, чтобы она во всем этом варилась одна? Она же не выдержит! Не моя Катя!

Черт! Останавливаюсь как вкопанный прямо посреди лестничного пролета.

12 глава

Марк

Осознание того, что я сейчас трижды в своих мыслях назвал ее своей, накрывает с головой. И ты еще сам себя спрашиваешь, что ты тут делаешь, Захарский? Не-ет. Ни за что! Я не пойду в это еще раз! Нет!

Какого черта? Что за… Но как я уеду сейчас домой, когда она в таком состоянии и Мишка напуган? Это же… Это же просто бесчеловечно! Ладно…

Я смогу пробыть там еще час. Но только с Мишкой. Не с ней!

Катя

Покорно лежу на койке и смотрю на его спину. Он сидит около Мишутки… Мои эмоции, приглушенные успокоительным, ушли, оставив после себя звенящую пустоту. Я просто безучастно слушаю их тихую болтовню.

Сын уже наелся. От арбуза отказывается, но Марк уговорил его еще выпить чаю с булочкой. С маслом. Раньше это было Мишкино любимое лакомство. А сейчас надо уговаривать. У меня не получается. У Марка вот вышло.

Он о чем-то спрашивает Мишутку. Тот лопочет что-то в ответ. Марк явно не все понимает, но ко мне за переводом не обращается. Переспрашивает, вслушивается. Мишка терпеливо объясняет, а иногда фыркает, и они оба тихо смеются. Но на меня не оборачиваются. Марк просто хороший врач. Он внимателен к своим пациентам. Никакого повышенного внимания ко мне.

Я ошиблась. Мне просто показалось. Мне очень захотелось поверить. Нет. Костя тогда не обманул. Такими вещами не шутят. Марк действительно меня продал.

Я вспоминаю лицо своего мужа. Тогда еще влюбленные глаза. Как он страдал, как он выбирал слова. Он чуть не расплакался, рассказывая мне. И ему от этого было больно и стыдно одновременно.

Тем летом Марк должен был отправиться в Англию на конкурс. Он выиграл межвузовский этап, потом региональный. Его как лучшего студента готовили представлять честь России. Конечно, он не надеялся на премию, но даже сам факт поездки!

У него блестели глаза, и он только о ней и мог говорить. Кажется, весь июнь я слушала, что «там же будет сам Роджер Дэнси! Светило мировой онкологии! А еще Андреа Гросс и Фортуни! И они будут оперировать, и можно будет смотреть и задавать вопросы в реальном времени! А потом конкурс на манекенах…»

Я тогда училась на технолога молочного производства и понимала от силы половину того, что мне рассказывал Марк. Но я видела его восторг и искренне разделяла его. А еще я очень не хотела расставаться.

Мы тогда были вместе уже почти четыре года. И, если честно, я уже ждала от Марка предложения. Но… Он по-прежнему жил в общежитии. Учеба занимала почти все его время и была, как мне казалось, гораздо важнее меня.

Мои родители морщились и явно наш с Марком союз не одобряли. Наверное, мама бы попробовала меня отговорить встречаться с Захарским, только вот ей было уже не до моего романа. Как раз в том году мама с папой решили развестись.

И вот поездка Марка. Он улетел. А я для себя решила, что, как только он вернется, уговорю его жить вместе. Пусть и в общаге.

Марк много писал. Присылал фото. Кампус, университет, аудитории, какие-то ребята… Даже английские клумбы мне фотографировал.

День конкурса! Куча сообщений, состоящих в основном из междометий. А потом вдруг тишина. И… И через день словно гром! «Я выиграл!» Я визжала от восторга ему в трубку! Прыгала, понимая, что он меня не видит, но… Я тогда еще не понимала. Выиграл. Значит, останется на стажировку.

«Кать… Ну… Я найду тут способ подрабатывать, я прилечу на новогодние каникулы. Или потом на пасхальные. Как накоплю. Или пришлю тебе деньги, ты прилетишь ко мне… Кать?»

Я только поддакивала, но… Но внутри все обрывалось. Я понимала, что очень долго его не увижу. Что тут у него нищета, отец с мачехой, общага, а там… Там возможности, карьера, ординатура… Но я-то тут…

Ходила дня два как в воду опущенная, а потом позвонил Костя. Он предложил сходить погулять, развеяться. Я с самого начала видела, что с ним что-то не так.

– Кость, что происходит? – спросила напрямую, глядя ему в глаза.

– Кать… – почти прохныкал и отвел взгляд.

– Говори, Кость.

– Кать, я тебя прошу, прости, я не знал! Это не я!

– Ты сейчас о чем?

– О Марке, – выдохнул Костя.

– Что о Марке…

– Кать, он не вернется.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что я знаю… Мама рассказала…

– Что? Какое отношение к этому конкурсу имеет твоя мама?

– К конкурсу никакого, – Костя отвернулся, но продолжал говорить. – Но… К его отъезду самое прямое…

– В смысле.

– Она дала ему денег.

– Денег? Зачем?

– Чтобы он уехал. И остался там.

– Зачем? – я, кажется, уже кричала.

– Из-за меня, – промямлил Костя, но тут же кинулся ко мне, схватил мои руки. – Я не просил, пожалуйста, поверь мне, я не просил! Мама сама! Она решила! Она видела, что я… Что…

– Что ты что?

– Она видела, что я тебя люблю… – выдохнул Костя.

Тогда у меня все оборвалось внутри. Костя? Меня любит? Никогда не замечала этого. А Марк? Чего я еще не замечала?

Костя сказал, что его мать дала Марку денег с условием, чтобы он уехал и расстался со мной. Оформила это все как выплату на участие в конкурсе. Что на самом деле Марк там ничего не выиграл. Куда ж ему? Из нашей деревни и в Лондоне выигрывать. Он просто взял деньги и остался там. Много денег.

– Только, – Костя испуганно раскрыл глаза, – я тебя прошу, не рассказывай никому! А то ты ж понимаешь! Подлог… Мама потеряет должность.

Его мать была чиновницей… и тащила на свое место сына. Костя учился на юридическом. Еле-еле учился, надо сказать. Но тогда эти нюансы меня не интересовали. У него все выходило четко и гладко.

Марк взял деньги. Это была его мечта. Из-за матери. Учеба всегда была для него важнее всего. Да, кивала я. Учеба всегда была для него важнее всего. Марк не вернется. Почему-то тогда это очень хорошо наложилось на мое ощущение покинутости.

Я в слезах набрала Марика. У него вокруг было шумно. Какая-то пирушка.

– Марк, ты вернешься?

– В смысле, Кать? – он, кажется, был нетрезв и не понимал, что я говорю.

– Я спрашиваю, ты вернешься? Сюда, домой?

– Ну… В смысле? Нет. Тут же ординатура. Приеду на каникулы… Постараюсь. Но… Может, еще работать оставят. Тут же деньги, Кать! А у нас там что? Я даже на съем квартиры у нас не заработаю… А что за вопросы? Кать?

Но я уже не слушала. В голове набатом звучало «нет» и «деньги».

Вот тогда я и накричала.

– Будь проклята твоя учеба! Ты просто предатель! Ты променял меня на свой Лондон! Ты не вернешься! И знать я тебя больше не хочу! Строй свою карьеру! Оперируй ультразвуком!

А потом я гордо не отвечала на его звонки. И вообще чувствовала себя почти героиней. Недели три. Ровно до тех пор, пока не поняла, что у меня задержка.

13 глава

Марк

– О! Какие люди! И даже позже меня! – меня встречает радостное жужжание кофемашины.

Колян, как обычно, балагурит. В ординаторской я появляюсь действительно позже него. Но говорить ему о том, что задержался, потому что сдавал кровь, не хочу. Не опоздал же, в конце концов.

Странная вообще тема. Мы же регулярно кровь сдаем у себя. Раз в месяц так точно. А тут я почему-то не хочу это обсуждать.

– Колян, сделай и на меня, – киваю другу на свою чашку.

– Да не вопрос!

Он запускает кофемашину еще раз, отходит, с громким сербанием втягивая в себя обжигающий напиток.

– Чего у нас сегодня вкусного? – включаю свой комп, жду, когда загрузится профиль, чтобы посмотреть назначения.

– Да как обычно! Плановые операции, плановые пункции, – фыркает Колька. – Вот прям сейчас и начинаем, – довольно улыбается один из лучших хирургов нашего центра. – Сегодня плановых семь!

– При-ивет!

В ординаторскую, плавно покачивая бедрами, вплывает Маринка. Красивая она. В этом ей не откажешь. Но в отношения играть не хочу. Вообще ничего сейчас не хочу! Тем более на работе! Хватило мне… Одни только вчерашние откровения и осознания чего стоят.