Возможно, Беридзе ещё можно спасти, схватить, вытащить из шахты и отправить в больницу. Но Акулов чувствовал, как чуждый разум подбирается к нему, запускает туманные щупальца в сознание, подчиняя своей воле. Капитан вскинул Стечкин и выстрелил в фигурку в руках солдата, та словно взорвалась изнутри и разлетелась на сотни крохотных осколков. На груди Беридзе расплывалось кровавое пятно, но он не падал, и всё так же смотрел на оперативника. Мертвецы медленно встали, и сотня глоток захохотала ему в лицо. До него наконец дошло, что фигурка не нужна древнему богу, ему нужна свежая кровь. Он увидел, как его собственная рука вытянула из ножен клинок и поднесла к горлу, почувствовал холод металла на шее, невесомое тепло крови, тонкой струйкой побежавшей по коже. Он попытался другой рукой остановить её, но голову заволок упрямый туман, а мышцы налились свинцом. Борьба с самим собой напоминала бег во сне, когда изо всех сил стремишься вперёд, но всё равно двигаешься медленно, будто ноги вязнут в топком болоте. Постепенно он потерял контроль и над второй рукой, клинок лезвием лёг на горло, спокойно, не дрожа. Мертвецы плотным кольцом окружили капитана и их лица треснули мерзкими улыбками. Вот-вот он присоединится к их полчищу, а его кровь напитает древнего бога. Акулов поднял глаза на статую и понял, что сам бог смотрит на него не отрываясь. Статуи здесь никогда не было.

Он почувствовал, как стремительная, безумная сила затопила его разум. И сейчас она пошлёт электрический импульс по нервам, прикажет мышцам на лопатке сократиться и дёрнуть согнутую в локте руку с клинком. Вдруг верёвка, которую обвязала вокруг него Медведева, натянулась и рывком потащила его назад, забирая из лап древнего бога и раскидывая бросившихся за ним мертвецов, словно кегли. Руки, которые всё ещё оставались чужими, схватились за натянувшуюся, как струна, верёвку и попытались её перерезать, но капитана мотало из стороны в сторону, било о гигантские колонны и тащило, тащило по гладком полу. Сильный удар головой чуть не лишил его сознания. Николай догадался, что это был провал в стене между храмом и штольней. Зловонный запах уходил и сменялся сыростью и каменной пылью, туман в голове таял, неровный пол с колдобинами, выбоинами царапал спину через разорванную гимнастёрку, и сапоги беспомощно скребли по горной породе. Руки ещё пытались удержать и перерезать верёвку, но с каждым метром, с каждым ударом о деревянные опоры штрека чужой контроль над ними слабел. Над головой мелькали лампочки, постепенно они тускнели, и всё больше стальных прожилок полуденного света проникало внутрь штольни. Наконец, верёвка вытянула его из шахты, и Акулов полной грудью вдохнул морозный воздух. Руки обессиленно растянулись вдоль тела, клинок выпал, звякнув о камень, капитан взглянул вниз и увидел, что спасительный канат почти перерезан.

– Спасибо, – слабым голосом сказал оперативник, когда Медведева помогла ему подняться. – Я уничтожил фигурку, но она не причём. Ньярлатхотепу нужна только свежая кровь, чтобы обрести плоть и призвать остальных Древних.

– Значит, остался только ритуал, – выдохнула напарница, она улыбалась то ли тому, что сможет сразиться с древним богом, то ли тому, что Акулов жив. Капитан не знал.

– Полковник, – продолжила она. – Мы используем сейды саамов, но я видела, что один из камней упал. Мне нужны бойцы, чтобы поставить его на место.

– Добро, – кивнул Мечетов, а затем тихо спросил у Николая. – Капитан, а… Беридзе и наши?

Оперативник покачал головой:

– Все мертвы.

– Понял, – сник полковник. – Тогда я с этим божком по-свойски потолкую.

И гаркнул:

– Иванов!

– Я!

– Возьми двоих и найдите взрывчатку с детонаторами. На руднике её навалом. Заминируем вход в храм и взорвём к чёртовой матери.

– Древнему взрывчатка нипочём, полковник, – предостерегла его Медведева.

– А вот и посмотрим.

Мечетов и ведьма закончили приготовления одновременно. Лейтенант покрыла сейды сотней-другой символов, для их начертания она использовала кровь, причём потребовалось её настолько много, что Акулову тоже пришлось разрезать ладонь. Десять камней она соединила двухуровневой пентаграммой с десятью вершинами: по пять у внешней и внутренней, а на сейд в центре забралась сама. Капитан и полковник стояли за пределами гигантского символа – посторонним нельзя находиться внутри во время ритуала, и один из бойцов как раз приматывал провод от детонаторов к подрывной машинке. Солнце висело над горизонтом позади горы, и его лучи пробивались сквозь облака, падая далеко в тундре, но день словно потускнел ещё больше, и над горой появилось сиреневое свечение настолько чуждое, что у Акулова из глаз брызнули слёзы.

– Да в той стороне цирк Раслака, – изумился полковник. – Это же он светиться начал!

– Похоже, он хочет открыть врата, – крикнул Акулов напарнице, и она едва заметно кивнула.

Над долиной разнёсся громоподобный голос Ньярлатхотепа, земля пошла ходуном, в стороне вспорхнула стайка птиц и поспешила убраться подальше. Если у них не получится остановить Древнего, то убраться подальше уже ни у кого не выйдет. Медведева раскинула руки, запрокинула голову к небу и начала читать своё заклинание. Её голос будто столкнулся с голосом Древнего, вступил с ним в неравную схватку.

Эко сум филия…

Кричала ведьма.

Игнаих… игнаих… И’каа-хаа…

Отвечал Бог Безумия.

Символы и линии пентаграммы засветились фиолетовым, но с примесью цвета, просочившегося из другого мира. Неведомая сила подняла ведьму в воздух, её силуэт чернел на фоне неба, но вдруг она согнулась пополам и задёргалась в конвульсиях, её крик прозвучал резким ударом хлыста, и в ушах зазвенело. Между губ Медведевой брызнули капли крови и чёрным дождём пролились с неба.

– Нет! – Завопил Акулов и бросился к пентаграмме, но едва он попытался переступить её порог, как его отбросило назад.

Ведьме вывернуло руки и ноги под невообразимыми углами, ещё одна порция крови брызнула на грудь. Капитан ударил клинком в линию пентаграммы, но глаза ослепила яркая вспышка, а кинжал, сверкнув серебром, улетел в тундру. Лейтенанта словно исполинским кулаком впечатало в камень. Свечение за горой усиливалось, а голос Древнего становился всё громче, Акулов бессильно молотил руками по невидимой стене.

– Ну держись, тварь, – процедил Мечетов, неистово крутя ручку индуктора. – Это тебе за моих бойцов.

На корпусе загорелась оранжевая, как закатное солнце, неоновая лампочка, и полковник повернул выключатель, замыкая контакты взрывмашинки, невидимый заряд скользнул по проводам внутрь шахты. Земля дрогнула, глухой надсадный рокот прокатился по тундре, и грянул взрыв. Подножие горы задрожало, выплюнуло из чёрного провала штольни тучи пыли и осело, похоронив под собой АллуайвЛАГ и рудник «Лопаритовый». Сияние цирка Раслака угасло, линии пентаграммы потухли и громоподобный голос, сотрясающий небеса, замолчал.

Акулов бросился к Медведевой и одним прыжком вскочил на сейд. Лейтенант распласталась на холодном камне, из уголка губ стекала пузырящаяся кровь, ведьма едва дышала. Капитан прижал рассечённую ладонь к её и взмолился:

– Возьми, как тогда в лесу для Лукашева. Возьми для себя.

Ресницы Марии задрожали и медленно опустились.

Мучительно долго оперативник ничего не чувствовал, кроме холодной липкой крови между ладоней. Осторожно, едва заметно в его рану вползло щупальце, точно одинокий разведчик, потом ещё одно, и наконец целый сонм невидимых ресничек вполз в него и потянул жизненные силы. Всё повторилось: холод в сердце и слабое золотое сияние между рук, но щёки Медведевой порозовели, а дыхание углубилось. На камень грузно взобрался Мечетов.

– Ну, как она? – Обеспокоенно спросил он.

– Жить будет, – бросил капитан, пряча окровавленную руку в карман шинели. В его голосе появились необычные металлические нотки.

– Ну, вы… даёте! КаГэБэ, ммать. Я уж думал всё, конец пташке. Так взлететь, а потом так приложиться. Чудо, что жива.

– Вы знали, что взрыв поможет.

– Предполагал. Я и не думал, что эту тварь простым взрывом убить можно, да и вообще, что её можно убить. Но пусть попробует из-под обвала выбраться. А лейтенанта твоего в больничке заждались, спасай уж свою напарницу. Сейчас машину подгоним и на самолёт. Дотерпит?

Лейтенант лежала у Акулова на коленях, он пальцами прикоснулся к шее – под тёплой шелковистой кожей пульсировала артерия.

– Дотерпит, – уверенно кивнул он.

ИЛ-12 уносил капитана и раненую Медведеву, мирно спавшую на носилках, с Кольского полуострова. Внизу проплывала безмятежная тундра с двумя чёрными провалами чаш цирка Раслака. В этот раз вечного снега на дне не было. Николай вдруг с особой ясностью ощутил, как их планета стремительно летит в черноте холодного безразличного космоса, как где-то в тысячах световых лет на недосягаемом расстоянии кипят и сталкиваются громадные звёзды, а в огромных пустых пространствах, размеры которых не в силах постичь человеческий разум, притаились жуткие твари, боги хаоса, которые ждут, когда их время настанет вновь. Что они придут, у него не было сомнений, и людям нечего им противопоставить. Они – истинные хозяева Земли, им всё равно построит человек коммунизм или погрязнет в капитализме. Они придут и заберут всё, что принадлежит им по праву. По праву тех, кто был здесь первыми.

Капитан глубоко вздохнул и большим усилием отогнал пораженческие мысли прочь. Он и его напарница – маленькие винтики системы, крохотные кирпичики стены, что защищает простых людей от нечисти и потусторонних сил. И они будут делать всё, чтобы защитить Родину, даже если придётся отдать свою жизнь. А пока ИЛ-12 уносил их обратно, в жару и духоту большого города, и поближе к человеческому теплу.

Выписка из Дела №67/34 – Б.

ЗАСЕКРЕЧЕНО.

ВСЕ КОПИИ СВИДЕТЕЛЬСТВА СУЩЕСТВОВАНИЯ АЛЛУАЙВЛАГА И РУДНИКА «ЛОПАРИТОВЫЙ» УНИЧТОЖИТЬ. ОРИГИНАЛЫ ДОКУМЕНТОВ СДАТЬ В АРХИВ ПОД ГРИФОМ «СТРОГО СЕКРЕТНО». РОДСТВЕННИКАМ ПОГИБШИХ СООБЩИТЬ О СМЕРТИ В РЕЗУЛЬТАТЕ ОБВАЛА ШТОЛЬНИ. У ПОЛКОВНИКА МЕЧЕТОВА И.О., РЯДОВОГО ИВАНОВА С.М., СЕРЖАНТА МЕЛИСОВА М.Н. И ДРУГИХ УЧАСТНИКОВ ИНЦИДЕНТА ВЗЯТЬ ПОДПИСКУ О НЕВЫЕЗДЕ. ПОЖИЗНЕННО. РАСПОЛОЖЕНИЕ ЛАГЕРЯ ЗАЧИСТИТЬ, СТРОЕНИЯ РАЗОБРАТЬ И СЖЕЧЬ. ЗА НАХОЖДЕНИЕ НА ТЕРРИТОРИИ БЫВШЕГО РУДНИКА «ЛОПАРИТОВЫЙ» – РАССТРЕЛ НА МЕСТЕ.

Дело №72/54 – М. Архангельск-57.

Стальные лучи северного солнца впивались в закрытую гермодверь подземного комплекса Архангельск-57 на южной оконечности острова Северный архипелага Новая Земля. Двадцать третье августа пятьдесят четвёртого – разгар лета в этих краях, три градуса тепла. Холодный злой ветер таскает позёмку по ледяной пустыне. Бетонный портал одиноким обломанным зубом маячил среди снежного безмолвия, нарушаемого только грязными кляксами проглядывающей земли. Одетый не по погоде штатский, молодой кандидат биологических наук Олег Александрович Саврасов, прятался от ледяных игл за воротником шерстяного пальто, приплясывая возле небольшой чёрной коробки с антенной и с пятнами белых кнопок и датчиков.

– С-с-сейчас-сейчас, – успокаивал он сам себя, дрожа от холода. – Н-нужно только, чтобы с-сигнал дошёл д-до д-д-дверного п-передатчика.