Тварь была выше человека в два раза, ходила на двух ногах и пользовалась двумя длинными руками с тремя продолговатыми суставчатыми пальцами. Она не имела одежды, только толстый слой тёмно-зелёного паучьего хитина покрывал её тело. Череп клином топора вытягивался вперёд, и расширялся к круглому затылку. Глаза находились на кончиках двух наростов, равноудалённых от центра черепа. Чудище не было похоже ни на одно известное науке живое существо, разве что акулу-молот, картинка из энциклопедии с которой всплыла в памяти Акулова.

Капитан встал рядом с Саврасовым и произнёс со смесью удивления и отвращения:

– Что ты такое?

– Думаю, существо нашли в ледниках, – видимо, учёный решил, будто Николай ждёт ответа. – На этом острове он никогда не тает. Я даже не могу представить, сколько лет оно провело во льдах. Вполне возможно, что замёрзло ещё до постройки египетских пирамид. Но! Как оно здесь оказалось?

Учёный прикоснулся ко льду пальцем, его тепло растопило замёрзшую воду, и капелька влаги сорвалась, чтобы вновь превратиться в лёд. Саврасов сейчас походил на паломника, дошедшего до святыни, о которой он грезил годами. Акулов взглянул на на него и решил напомнить, что они здесь по другой причине.

– Олег Александрович, займитесь этой… этим существом более внимательно. Найдите журналы испытаний, дневники, что угодно, нужно понять, как оно замешано в произошедшем, а я осмотрю тела.

– Да… – Саврасов всё так же завороженно, будто в трансе, глядел на гуманоида, запертого в толще льда, но спустя миг опомнился. – Да-да, конечно, капитан.

Акулов хмыкнул, но ничего не сказал. В конце концов, для этого учёного им и навязали – составить цельную картину и с точки зрения науки тоже. Чтобы в других комплексах здешние ошибки не обернулись тремя десятками окоченевших трупов. Капитан тщательно осмотрел тела, и обнаружил, что характер нанесённых травм у всех однотипный: синяки, ссадины, кровоподтёки и… проломленные черепа. Каждого из этих людей ударили чем-то тяжёлым и притащили сюда, где они и испустили последний вздох. Притащили из самого комплекса. По крайней мере это объясняло количество крови на полу лифта и в мерзлотнике. Но зачем? Какой сакральный смысл несла эта лаборатория? Возможно, у Саврасова найдётся ответ, но… капитан вдруг понял, что не слышит учёного, который всего минуту назад шерстил журналы и тетради. Акулов оглянулся, но подопечного и след простыл, лишь сквозь толщу куска льда с тварью виднелось, дрожало, точно марево в пустыне на песком, какое-то копошение. Николай напрягся, словно внутри появилась тугая пружина, выхватил Стечкин и обошёл ледяную могилу.

Ноги Саврасова болтались в воздухе, он был прижат спиной к кубу, а его горло сжимала синяя окоченевшая рука с обломанными ногтями. Оживший солдат душил учёного. Акулов нажал на спусковой крючок, из дула вспух огненный цветок, вылетела пуля и впилась в плечо мертвеца. Зомби отпустил Саврасова и медленно повернулся к капитану. Его глаза, покрытые инеем и сетью лопнувших капилляров ничего не выражали. Николай щёлкнул переводчиком-предохранителем и выпустил очередь в противника. Свинец пробил грудную клетку, и потекла густая тёмная кровь. Труп пошатнулся, но устоял. Акулов выстрелил ещё раз, и глаз мертвеца разлетелся желейными комочками. Зомби упал и больше не встал.

Саврасов сидел возле куба, надсадно кашляя и держась за горло. Капитан помог ему подняться.

– Спасибо, – прохрипел учёный. – Я не заметил… а он… а я… когда обернулся, он схватил меня. Николай, вы уверены, что он мёртв? В смысле, насовсем мёртв? Он будто ещё шевелится.

Оперативник взглянул на труп и едва не выстрелил снова – под гимнастёркой мёртвого бойца что-то ползло. Он наклонился и аккуратно отогнул воротник. Из разорванной пулями груди пыталось выбраться маленькое существо, похожее на червя или пиявку, тёмное и склизкое, с огромным ртом-присоской с тысячей острых мелких зубов и тонким хвостом. Не раздумывая ни секунды, Акулов выстрелил, и паразит лопнул и развалился, как гнилая ягода.

– Нет! – Крикнул Саврасов. – Мы могли исследовать его!

– Поздно, – капитан безразлично пожал плечами. – Выяснили что-нибудь?

– Кое-что, но…

Саврасов замялся, будто раздумывал, что можно рассказать, а что – нет.

– Не торопитесь, Олег Александрович, – съязвил Акулов, неосознанно подражая Медведевой. – У нас же много времени.

– Прошу прощения, просто… это невероятно! Первый контакт человека с другой расой! Но ладно, давайте по порядку. Существо во льду нашли при прокладке шахты неподалёку. Взрыв обрушил горную породу и открыл ледник, в котором и обнаружили гуманоида. Архангельские учёные взяли пробы и выяснили, что существу несколько миллионов лет. Вероятно, даже больше, они не успели провести более детальный анализ, но можно точно сказать, что оно ходило на двух ногах задолго до хомо эректуса. Вот только они нашли следы ещё одного существа, паразита, если точнее. А дальше… записей нет. Полагаю, что паразит выполз через отверстие во льду, которое пробурили для взятия образцов, и заразил кого-то из персонала. Вы понимаете, что это ещё одно поразительное открытие? Как он выживал столь долго? Неужели впал в спячку? Но чтобы проспать миллионы лет нужно уметь замедлять обмен веществ практически до нуля! Или это была всего лишь личинка… Некоторые виды мух, могут…

– Достаточно! – Акулов прервал словесные излияния учёного – судя по всему, он мог продолжать бесконечно. – Значит, этот паразит может подчинять себе и живых, и мёртвых?

– Не знаю, – Саврасов с издёвкой посмотрел на Николая. – У меня нет объекта для изучения.

– Сколько здесь ещё может быть паразитов? – Вслух задал себе вопрос оперативник, пропустив колкость учёного мимо ушей.

Он оглянулся на окоченевшие тела персонала Архангельска-57, и рукоять пистолета потяжелела. Маленький червячок стал причиной смерти тридцати человек, а что будет, если он попадёт на большую землю? Об этом капитан и думать не хотел.

Вдруг в открытую дверь проникла далёкая трель телефонного звонка. Акулов сразу понял, звук исходит от карболитовой коробки без дискового номеронабирателя, что покоится на столе около лифта. С Саврасовым они тут же покинули лабораторию и заблокировали гермодверь на случай, если ещё кто-то из мертвецов восстанет. После убийства зомби и паразита капитан почувствовал себя намного легче и увереннее – хорошо, когда врага можно сразить метким выстрелом в глаз. Теперь дело пойдёт куда как веселее. Они вернутся на поверхность и вызовут команду зачистки, а до того момента бункер не покинет ни один ходячий труп и ни одна вошь не проскочит. Но сперва выяснить, почему звонит телефон.

Красный аппарат надрывался, мелко дрожа, Акулов взял трубку.

– Капитан? – Услышал он голос Медведевой сквозь лёгкий треск помех.

– Да.

– Тут кое-кто пытался на нашем лифте этаж проскочить.

Акулов похолодел. Он и не заметил, что лифта на месте нет. «Теперь ясно, откуда был грохот,» – прозвучала в голове мысль.

– Похоже, у нас выживший, – продолжила напарница в ответ на молчание.

– Лейтенант, будь предельно внимательна, – чеканя каждый слог, говорил Акулов. – Он может быть заражён. Не спускай с него глаз.

– Заражён?

– Да! Подробности на месте, отправляй кабину!

– Есть!

В трубке щёлкнуло, и остался только белый шум. Дёрнулся и со скрипом поехал трос, прокручивая колесо блока. Скрежет стал гораздо тише, механизм расходился. В ледяной темноте тоннеля чёрные нити дрожали и вибрировали, задевали стены, и разносили искажённый звон стали о сталь. Жёлтое пятно лифта медленно приближалось. Саврасов стоял рядом, обнимал гладкую чёрную коробку прибора и регулярно оглядывался.

– Боишься, что мертвецы нападут?

Учёный кивнул.

– Всё время представляю, что препарирую труп, а он оживает и душит меня. Я и в университете не любил этим заниматься, а тут и подавно. Ох, лучше б на физмат поступил.

Акулов улыбнулся. Ему знакомы муки выбора будущей профессии, он и сам, благодаря Советской власти, долго не мог определиться. Государству были нужны люди всех специальностей… а потом пришла война и всё решила за него.

Медведева держала на прицеле человека в белом халате и ватнике защитного цвета. Он скукожился в углу и поднял руки. Акулов дотронулся до плеча Медведевой и спросил:

– Что произошло?

– Приехал на лифте почти сразу после вас, – ответила лейтенант, не отводя глаз от заложника. – Что за заражённые, капитан?

Он вкратце пересказал события в мерзлотнике.

– Паразит, значит, – пробормотала Мария. – А есть способ их выявить или нужно дождаться пока он умрёт, а затем посмотреть оживёт или нет?

Николай припомнил, как выглядел восставший мертвец, но ничего необычного не было… кроме, ходячего трупа, конечно, и паразита, вылезшего из груди. Только…

– Глаза, – сказал он. – Жёлтые и с лопнувшими капиллярами.

– Я бы не был так уверен, товарищ Акулов, – подал голос Саврасов, завороженно смотря на пленного сотрудника комплекса. – Видите ли, жёлтые глаза могут быть следствием повреждения печени – если паразит использует её, как пищу, а капилляры лопнули из-за внутричерепного давления. Но нельзя исключать и посмертный характер этих повреждений. С другой стороны…

– Понял я, понял, – отмахнулся Акулов от очередной лекции. – Может, да, а может, и нет. В любом случае, если у него жёлтые белки глаз, значит он заражён. Ну-ка, лейтенант, давай проверим.

– Встать! – Рявкнула она на заложника. Человек дёрнулся и поднялся. Он сутулился и прятал лицо. – Хотел проскочить да не вышло? Глаза покажи.

Пленник затравленно зыркнул на пистолет и поднял взгляд на капитана. Выглядел он лет на сорок, немного седой, с отросшей щетиной и умными, но испуганными глазами. Глазами без жёлтых белков и лопнувших капилляров.

– Имя и фамилия? – Спросил Акулов.

– Лев Гавриленко, – тихо ответил пленник. Вкрадчивым голосом он походил на испуганного студента перед экзаменатором. – Научный сотрудник комплекса Архангельск-57. Я не заражён, честно!

Капитан присмотрелся к учёному и не обнаружил признаков присутствия паразита. Но сомнения его не покидали. Откуда взялся Лев Гавриленко? Это он отправил лифт из мерзлотника наверх? Как он выжил внизу, где полно трупов с паразитом? И, в конце концов, кто стащил все тела в лабораторию?

– Олег Александрович, мы можем как-то проверить его?

Саврасов задумался ненадолго.

– Можно сделать анализы, наверняка, в крови будут следы жизнедеятельности паразита, но без оборудования… я ничего не смогу.

– Ясно… Ничего, найдём и оборудование. Ну, товарищ Гавриленко, поведайте нам, что произошло в комплексе и как вы выжили?

– А чего его спрашивать? – Медведева щёлкнула предохранителем, и учёный стал белее халата. – Пристрелим и всего делов. Начальству скажем, что никто не выжил. Комплекс зачистят и законсервируют. А с ним волокиты бумажной будет…

– Не надо! – Закричал Гавриленко испуганно. – Я всё скажу! Только не стреляйте!

Акулов довольно усмехнулся – лейтенант сразу подхватила его игру в доброго и злого следователя, молодец.

– Три дня назад мы проводили изучение объекта, – затараторил учёный быстро, его слова сыпались звонким дождём, как гильзы из пулемёта. – Брали пробы, анализировали. Мы сделали потрясающее открытие! Но вдруг системы бункера сработали, двери выходных шлюзов заблокировались, а комплекс перешёл в герметичный режим. Никто ничего не понимал, но датчики обнаружили угрозу. А потом один из лаборантов, Сявушкин его фамилия, стал вести себя очень странно. Сначала жаловался, что слышит голоса, представляете? Мы хотели запереть его в лазарете, но он сбежал! Я не знаю, где он прятался, но постепенно и другие сотрудники начали слышать голоса и вести себя странно.

– Странно? Как именно?