– Они не разговаривали вообще ни с кем, но будто всегда знали мысли друг друга. Поверьте, очень плохое и опасное ощущение, когда ты входишь в комнату, а все в ней замолкают и смотрят только на тебя! Потом появился Сявушкин. Я к тому моменту старался держаться от всех подальше, понял, что заражение распространяется через физический контакт или вроде того. Казалось, вот только человек был нормальный, пытался привести в чувство товарища, а потом вдруг у самого желтеют глаза и лопаются капилляры. Поэтому я спустился в мерзлотник и укрылся в помещении склада. Там мы хранили часть запасов консерв и прочих замороженных продуктов, так что я рассчитывал продержаться подольше. Но потом…

Гавриленко вдруг замолчал и скривился, будто перед глазами встало ужасное воспоминание.

– Продолжайте, товарищ Гавриленко, – попросил Акулов.

– Да-да… Простите. Я не знаю, что происходило наверху, я вообще надеялся, вот, пережду в мерзлотнике, а потом придут спасатели или военные, но… Сявушкин тоже спустился, и не один. Я думал, что они ищут меня, но нет, он и другие заражённые таскали тела в лабораторию. Столько крови я никогда не видел, товарищи! Они перебили весь персонал, весь! Это ужасно! Наверху будто бойня была! Не знаю, зачем им понадобилось стаскивать всех в лабораторию… В конце концов, остался только Сявушкин с несколькими заражёнными, и они заперлись за гермодверью. Думаю, готовили засаду на тех, кто придёт? Я хотел сбежать, но системы бункера вдруг отключились, и я не смог выбраться из мерзлотника. Хорошо, что вы появились, иначе рано или поздно я там загнулся бы от холода или голода! Вы не представляете, что такое провести несколько дней в полной темноте, когда совсем рядом лаборатория с заражёнными.

– Как же вы выживали все эти дни? Там же минус десять градусов! – Спросила Медведева.

– Стыдно признаться, я прятался в куче ватников. И тепло, и безопасно…

– Ясно, – Николай задумчиво потёр подбородок. – Кто-то ещё выжил?

Гавриленко покачал головой.

– Сявушкин и заражённые убили весь персонал. Все – в лаборатории.

Лейтенант вдруг шагнула к учёному и приставила к его виску пистолет.

– Что-то мне кажется, ты темнишь, яйцеголовый. Кто же тогда отправил лифт наверх, а?

– Не знаю! – Гавриленко весь сжался, скукожился под дулом Стечкина, попытался заслониться руками. – Он сам поехал! Когда зажёгся свет и включились системы бункера, я сражу же бросился к лифту, но он уже ехал наверх!

– Да? – Медведева нажала на пистолет, пригибая учёного к земле. – А чего же ты капитана тогда не предупредил? Дал им в лабораторию зайти, а?

– Вы же… вы же не убьёте его? – Испуганно спросил Саврасов.

Акулов отмахнулся от него.

– Отвечайте на вопрос, товарищ Гавриленко, – сказал он.

– Я… я испугался! Просто испугался! Вдруг вы тоже заражённые? Невозможно войти в бункер, когда он загерметизировался и отключилось питание. Никакой взрывчаткой дверь не взорвать. Я и решил, что вы были где-то наверху, просто я не знал, а значит – заражённые!

– Ну, вообще-то, не так уж невозможно попасть в бункер, если есть… – начал бахвалиться Саврасов, любовно поглаживая чёрный корпус аппарата.

– Тихо! – Остановил его капитан, но слишком поздно.

– Этот прибор? Занимательно… – сказал Гавриленко. – А я думал, что бункер неприступен.

– Приступен, приступен, – оборвала его Медведева. – Не нравится он мне, капитан. Больно гладко у него всё выходит.

– Разберёмся, – кивнул Акулов. – Найдём лазарет и проверим его кровь на всякий случай. Если он чист, связываемся с полковником и уходим.

Сильный удар по металлу оглушил людей. Акулов вздрогнул, как ещё один мощный удар сотряс лифт, и он качнулся на тросах. Скрежет, словно рвётся лист стали, цунами обрушился на барабанные перепонки. Коктейль из адреналина и тревоги растёкся по телу, горячие мурашки побежали по коже. Бакелитовые насечки и пятиконечная звезда на рукояти впились в кожу. Что он упустил? Ещё один удар и крыша кабины прогнулась внутрь, разошлась лепестками уродливого цветка. Николай ожидал, что следом появится неведомый монстр или заражённый труп, но на пол ливнем обрушился поток маленьких, вёртких червей-паразитов. Он уже убил одного, смог бы убить десяток, но что делать, когда сотни и тысячи их сыпятся и превращаются в уродливую, копошащуюся кучу. Синхронно с Медведевой они открыли огонь. Вспышки выстрелов освещали испуганные лица учёных. Но пули просто вязли в месиве из паразитов. Обоймы быстро опустели, и затворы замерли. Оперативники отточенными синхронными движениями перезарядились. Но их усилия были тщетны – гора росла и приобретала очертания гуманоидного монстра. Паразиты кусали друг друга за хвосты, сплетались и соединялись в мышцы и скелет, пока в кабине не вырос двухметровый монстр без лица, который тут же шагнул вперёд.

– Уходим! – Рявкнул Акулов, и они отступили из лифтовой комнаты.

– Я знаю, куда идти! – Крикнул Саврасов. – За мной!

Он побежал по одному из боковых коридоров, и Гавриленко бросился за ним. Капитан и лейтенант медленно отступали, не прекращая огонь. Свинцовый град лишь слегка замедлял голема, место убитого паразита тут же занимал другой. Акулов хладнокровно раз за разом нажимал на спусковой крючок, и пистолет покорно стрелял, но краем глаза оперативник видел страх на лице напарницы. На миг промелькнула мысль, что они поменялись местами, и теперь он в их двойке – хладнокровный убийца. Коридор повернул, и капитан увидел, что дальше есть ещё одна гермодверь, возле которой уже замер Саврасов. Нужно дать ему время, пока он взламывает преграду.

Глухо звякнули об пол пустые обоймы. Акулов вставил последнюю и сдёрнул затвор.

– Побереги патроны, – бросила ему Акулова, заряжая свой пистолет. Монстр медленно приближался. – У меня есть зажигательные.

Бахнул выстрел и молниеносной капелью разлетелся по коридорам комплекса. Яркая вспышка объяла огнём голема. Несколько паразитов обуглились и упали на пол. Грянул ещё один выстрел, и ещё один всплеск огня жадно лизнул монстра. Чудовище замедлилось и распалось.

– Ха! – Радостно воскликнула лейтенант, но улыбка быстро исчезла с её лица.

Паразиты осыпались на пол и неудержимым потоком хлынули в их сторону. Акулов до скрежета сжал зубы и выпустил очередь из Стечкина. Пули разбили плитку и отрикошетили, не причинив вреда. Черви были неуловимы и стремительно приближались.

– Скорее! – крикнул Саврасов. – Откройте дверь!

Капитан бросился к штурвалу, пока Медведева методично, пуля за пулей, стреляла по паразитам и поддерживала огненный барьер. Немного, но это их замедляло. Штурвал проскрежетал и подался.

– Быстро, лейтенант! – Акулов за шкирку закинул Саврасова внутрь и, когда Медведева влетела следом, закрыл дверь.

Несколько червей успели просочиться, но капитан меткими выстрелами убил их.

– Есть! – Радостный учёный поднял вверх руку с зажатым, извивающимся аспидом.

– Нет! – Отчаянно закричала лейтенант.

Грохнул выстрел, зазвенело в ушах. Акулов замер с дымящимся пистолетом в руке. Слишком поздно. Он выстрелил слишком поздно. Скользкий, липкий червь успел взобраться по одежде Саврасова и вцепится в шею, где пульсировала артерия. Кровь бисеринками выступила из десятка маленьких укусов, а пасть, что осталась от паразита, зацепилась тонким зубом за один из них и уродливой серьгой свисала над плечом. Качнулась, упала и стекла вместе с гнойными ошмётками вниз. Медведева тяжело дышала, чёлка липла к потному лбу.

– Чёрт… – одними губами прошептал учёный, схватившись за шею.

Акулов почувствовал лёгкую грусть, но её тут же поглотила пустота. Он вдруг подумал, что по своей сути Саврасов – храбрый человек, если дело касается науки. Он знал, что паразит опасен, но всё равно схватил его голыми руками. Храбро. И глупо. Потерял бдительность и закономерно инфицировался.

– Проклятье! Какого чёрта ты полез? – Бесновалась Медведева. Неожиданно для Акулова ведьма растеряла былое хладнокровие.

– Я… я хотел принести пользу, – неловко оправдывался Саврасов. В его руке всё так же извивался паразит. – Хотел изучить, чтобы понять, найти слабые места.

– Лейтенант, – коротко бросил Акулов, его тон прозвучал непривычно холодно. – Изучайте ваш образец, Олег Александрович.

Гермодверь привела их в реплику лаборатории, которую капитан с учёным нашли в мерзлотнике, только здесь не было оживающих трупов и твари, замершей во льду. Видимо, в основном комплексе не смогли поддерживать подходящий температурный режим, чтобы не разморозить находку. Плюс, как думал Николай, из соображений безопасности продолбили ледяной лабиринт, правда, это не помогло.

Саврасов подошёл к одному из столов, сунул паразита в ёмкость с высокими бортами и придавил горло пинцетом.

– Капитан, – подошла Медведева и тихо попросила, оглядываясь на учёного. – Доставим его на большую землю и вылечим. Сделаем переливание крови, да без разницы что! Мне надоело, когда вокруг меня гибнут люди. Он же долго не протянет!

– Ты сама ответила, – равнодушно сказал Николай. – Откуда вдруг такое сострадание, ведьма?

– Не важно, – отвернулась она и на миг нахмурилась. – А где Гавриленко?

Сердце в груди Акулова гулко стукнуло. Он похолодел и оглянулся. Пленного учёного нигде не было. Саврасов оторвался от микроскопа и заметил, недоумевая:

– И прибора нет…

Капитан скрипнул зубами. Он думал, этот трус первым заскочил в дверь, потому что не увидел его подле себя, когда тянул толстый стальной затвор, а он сбежал.

– Но зачем? Там же эти… твари? – Продолжал учёный.

– Скоро узнаем, – Акулов проверил штурвал гермодвери и кивнул самому себе. – Найдите слабые места паразита и… способ избавиться от него.

Саврасов грустно улыбнулся:

– Попытка не пытка, да?

Николай ничего не ответил. Медведева села на стул у стены, опёрлась локтями о колени и уставилась в пол, каштановые волосы ниспадали вниз, скрывая лицо. Видимо, и она не расположена к разговорам. Пока что они в безопасности, но если не найти способ победить паразитов, то им не добраться до комнаты управления системами бункера, не доложить ситуацию и не вызвать подмогу. Вся надежда на науку. Самое паршивое, что Акулов ничем не мог помочь Саврасову, который прилип к окуляру микроскопа, а пробирки с реагентами будто вросли ему . Оперативник обошёл лабораторию в поисках полезностей, но учёный быстро шикнул на него, чтобы не мельтешил и не отвлекал. Николай взял какую-то газету и принялся читать, краем глаза следя за Олегом Александровичем. Они ещё не знали, как скоро заражённый начинает слышать голоса и меняет поведение.

Первая страница Комсомольской правды от 28 июня 1954 года гласила:

Советский союзе на острие научного прогресса!

26 июня 1954 года в Обнинске запущена первая в мире Атомная электростанция! Это яркий пример того, как такая отрасль промышленности, как атомная энергетика, с помощью науки в целом и советских учёных в частности гордо поднимает голову. Уже в недалёком будущем чистая энергия будет растекаться по проводам всей нашей славной Родины. Мирный атом в каждый дом!

Акулов чертыхнулся. Если бы не неуёмная жажда знаний и открытий, то его и Медведевой здесь не было, а Саврасов не носил в себе доисторического паразита. Он перевернул страницу, но не успел вчитаться в текст – их окликнул учёный.

– Ну? Не томи! – Подскочила лейтенант. Капитан тоже подошёл к Олегу Александровичу, застывшему возле одного из микроскопов.

– Похвастать особо нечем, – в его голосе сквозила обречённость. – Паразит на редкость живуч. Жизненный цикл короток и заключается в том, чтобы найти нового носителя и впрыснуть в его кровь через микроскопические отверстия на зубах свои яйца. Принцип действия этого механизма схож с тем, как змея впрыскивает яд. Яйца оседают в печени и, по всей видимости, там и проходит первая стадия жизни паразита. Затем мальки…

– Мальки? – Капитана передёрнуло от параллели с рыбалкой.

– Да, я их так назвал. Но это лишь предположение, которое объясняет симптомы заражения, которые… я наблюдаю на себе.

Повисло тягостное молчание, Саврасов коротко взглянул на оперативника и тут же спрятал глаза, но Акулов успел заметить пожелтевшие белки и красную сетку лопнувших капилляров.

– Продолжайте, – коротко сказал он.