На моих глазах у одного из увлечённых горожан представительный господин срезал тонким стилетом расшитый кисет. Меня это возмутило, но Грэхам Арган лишь усмехнулся и даже не отправил стязателей предупредить городовых. Блюстители уличного порядка предавались увеселениям не меньше, чем не состоящие на охранной службе горожане и, казалось, игнорировали свои обязанности. Ложа стязателей и вовсе не имела никакого отношения к мелким кражам и уличным беззакониям.

– Во время празднеств власти снисходительно смотрят на человеческие грешки, – объяснил экзарх. – В земных радостях люди забываются и становятся лёгкой добычей.

Я видела, как он украдкой кидал на меня взгляды. Шаг мой был лёгким, почти невесомым, но отдавался в утомлённом разуме гулом. Лёгкий взмах кудрей рассыпал аромат мяты, но пара прядей прилипли ко лбу и не желали вовлекаться в кокетливую игру. От усталости я задышала чаще.

– Может, всё-таки вернёмся в Преторий? – учтиво предложил экзарх.

– Расскажите мне о них, – я кивнула на восторженную публику, столпившуюся возле уличного театра.

Верховный стязатель не стал настаивать и уличать меня в пренебрежении его заботой, только подался за мной ближе к импровизированным подмосткам. Над собравшимися возвышались двое актёров на высоких ходулях. Их речи было трудно расслышать отсюда, но толпа иногда сотрясалась смехом и даже присвистывала.

– О простых квертиндцах? – удивлённо уточнил Грэхам Арган и тут же продолжил: – Удивительно жизнелюбивый и стойкий народ. Почти бессмертный и постоянный в своих незатейливых желаниях. Толпа всегда хочет хлеба, зрелищ и любви.

– О, само собой, – мы подошли почти вплотную к комичному представлению. – У народа всегда есть время для глупостей. Смертны лишь короли.

– Чёрный Консул! – раздалось сверху. – Прочь с моей дороги к престолу!

Один из актёров на ходулях, совсем ещё юнец с приклеенной бородкой, угрожал бутафорским оружием своему оппоненту. Очевидно, он изображал консула-наместника Галиофских Утёсов. Орлеан Рутзский с началом этого года отправился в испытание изгнанием, и его кресло в Верховном Совете пустовало так же, как и кресло консула лин де Блайта. Об этом говорил весь город, и это был ещё один повод для торжества.

– Вы возжелали мою единственную любовь, Консул Рутзский! – забасил выкрашенный сажей актёр. – Мой возлюбленный Квертинд! За это я выпью вашу кровь!

Актёр откинул голову и наигранно зловеще рассмеялся.

Юнец зарычал и кинулся в атаку с таким душевным рвением, что кудри его растрепались и он чуть не потерял ленту со своих волос. Представление прервалось на миг, пока незадачливый лицедей поправлял причёску. Народ улюлюкал и потешался над неправдоподобным промедлением. Я ласково улыбнулась экзарху, лицемерно убеждая его в своём превосходном самочувствии.

– По правилам дуэлей вы не можете применять магию! – наконец вернулся в игру юный Консул Рутзский. – Умрите достойно!

Он снова кинулся в бой, едва не задев ходулями толпу. Своим лёгким мечом он орудовал неожиданно умело, как будто брал уроки сражений. Консул лин де Блайт отбивался одной рукой, а в другой держал яблоко, которое грыз, не забывая при этом корчить гримасы с каждой новой атакой своего политического конкурента. В какой-то момент юный лицедей слишком увлёкся боем – должно быть, чуть больше, чем актёрской игрой, и мне показалось, что дуэль может перерасти во вполне реальную. Тот из актёров, что изображал Консула лин де Блайта, посерьёзнел и покрылся потом. Вдоль измазанных сажей рук пошли светлые дорожки от стекающих капель.

– Победитель очевиден, – прокомментировал Грэхам, до этого молча наблюдавший за представлением. – В своём яростном неистовстве господин с лентой упускает главное: внимание к деталям и контроль над ситуацией. Такими темпами он быстро окажется не у дел.

Экзарх Арган говорил не об актёрах, а об их реальных прототипах. В отличие от него, я ни в чём не могла быть уверена – слишком близко была знакома с историей Квертинда. Что же касается представления… молодой театрал был проворнее и активнее. Но, словно в подтверждение слов стязателя, клинок уже не слишком чёрного Консула достал бок юнца, и тот ошарашенно отступил, не веря в своё поражение. Актёр быстро нашёлся и принялся изображать ранение, громко взывая к богам и протяжно требуя к себе целителей.

– Как вы могли знать? – воскликнула я. – Мне итог казался совершенно непредсказуемым!

Окружившие актеров люди одарили меня новой волной внимания. Я прижала ладонь к груди и кивнула простолюдинам, отчего получила не меньшие аплодисменты и возгласы, чем актёры. Стязатели вокруг напряглись, готовые к защите. Увы, с моей приметливостью в Квертинде невозможно было спрятать свою личность или хотя бы вызвать сомнения. Я не выслужила ещё такой славы, но слухи и пересуды о бледной прорицательнице были раздуты до гигантских масштабов.

– У меня был хороший учитель, – Грэхам подозвал девушку с большой корзиной пёстрых цветов, и охранники неохотно пропустили её к нам. – Который, надеюсь, вскоре станет хорошим правителем.

Конечно, я знала, кто был наставником Грэхама Аргана. Человек, чьё имя произносили почти с таким же благоговением, как и имена величайших королей Иверийской династии, и который был в изгнании вот уже целый год. Мы все ждали его возвращения или хотя бы весточки о его благополучии. Для меня это было особенно важно, поскольку консул-наместник полуострова Змеи являлся надеждой на успешное разрешение конфликтов, наседавших на Квертинд со всех сторон. Внешние и внутренние угрозы тревожили меня не меньше, чем Грэхама Аргана, поскольку я не имела представления о ведении войны. Да и где мне было научиться, девочке, едва научившейся контролировать саму себя?

– Надеюсь, он научил вас правилам победы? – попыталась пошутить я.

Получал ли экзарх Арган распоряжения от своего покровителя? Этого я спросить не могла.

Цветочница предложила алый плотный бутон с хрустальными подрагивающими капельками свежей росы, но стязатель сам безошибочно выбрал орхидею, что выделялась бледным мазком среди буйной яркости корзины.

– Чтобы победить, нужно быть достойным победы. Правило первое, – он насмешливо протянул мне нежную ветку с гроздью белоснежных соцветий. – И второе, – Грэхам Арган помедлил, на этот раз откровенно рассматривая меня, – нужно быть хищником, а не добычей.

Разве мы всё ещё говорили о политике, как преданные подданные королевства?

– Будьте осторожны, экзарх Арган, – я приняла подарок, ощущая, как трепещет и замирает в томлении моё беспокойное сердце. – В лабиринте историй Квертинда за каждым поворотом таится неизвестность. А это самый опасный враг даже для хищников. Ваш наставник только намеревается стать правителем, а мой уже правит им последние пятнадцать лет.

– Значит, у вас тоже есть свои правила, – голос у Грэхама был хрипловатый, как скрежет застарелого механизма шкатулки.

– И они меня полностью устраивают, хоть установила их не я сама, – вместе с ароматом орхидеи я глубоко втянула воздух праздничной площади, вязкий от запахов карамели, сдобы и некоего благостного народного единства. – Знаете, мне здесь очень нравится. Я очарована праздничными гуляниями. Впервые вижу их так близко, что, пожалуй, даже сама участвую.

– Этот город приносит удачу, – Грэхам покосился на недовольного стязателя, что прокладывал нам путь сквозь поток людей. – Лангсорд – мечта романтичных леди и честолюбцев. Мраморный фасад Квертинда. Город неутешной скорби и грандиозного торжества.

Мужчины в чёрных масках кидали хмурые взгляды на своего экзарха. Вооружённые мечами и десятками кинжалов, снабжённые боевыми артефактами и впитавшие чужую смерть кровавые маги тяготились прогулкой. Они привыкли к другому окружению, и бездействие угнетало служителей ложи. Но моё слово было для них не менее важно, чем слово Грэхама Аргана. И сейчас я требовала подчинения, пусть даже собственной прихоти. После видений голоса почти не донимали меня, и я наслаждалась окружением, звуками жизни и веселья. Но всё же мне захотелось напомнить присутствующим, кем я являюсь в первую очередь.

– Экзарх Арган, я прекрасно понимаю, что Квертинд – это не только прогулки, нарядные горожане и белый мрамор столицы. Я молюсь за здоровье Великого Консула и за успешное окончание изгнания вашего наставника, но пути Квертинда неисповедимы. Йоллу сообщает в отчётах, что Орден Крона со своей утопической идеологией привлекает всё больше сторонников. Ваша ложа сдерживает их вероломство, но вскоре чаша весов может качнуться в их сторону, – у белокаменной аркады я кивнула удивлённой чете Молливер в окружении не менее удивлённых слуг, и продолжила: – Но и это ещё не всё. Веллапольское княжество требует незамедлительного политического брака и вряд ли станет ждать несколько лет. Мне страшно представить, что случится, если консул лин де Блайт не сможет успешно завершить последнее испытание.

– Вы ведь не имели чести быть представленной ему? – уточнил Грэхам Арган. – Поверьте, если бы вы знали консула лин де Блайта, ваша уверенность в нём была бы сильнее. Прошло уже больше половины срока его изгнания, и вскоре он вернётся новым королём. Нет повода для беспокойства, но я убеждён, что ему были бы приятны ваши молитвы.

В синем небе, проколотом шпилями башен, замелькали пташки. Где-то вдали колокола возрадовались торжественным звоном: собор Семерых начал служение. Над толпой разнеслось величественное «Во имя Квертинда!»

– Во имя Квертинда! – негромко выкрикнула я, поддерживая народное восславление, и более тихо обратилась к своему спутнику: – Мне бы хотелось, чтобы властители судеб дрались между собой, а мне оставалось только молиться за благополучное разрешение, – от быстрого шага вновь закружилась голова, и я помедлила, поправляя платье. – Но я должна быть готова однажды возглавить Верховный Совет, а с ним и целое королевство.

– Вы ищете союзников, – понятливо кивнул стязатель. – Та ещё эпоха досталась нам с вами, госпожа Ностра. Должен сказать, что вы можете рассчитывать на мою помощь, поскольку я бесконечно предан ложе и королевству. Это на самом деле так. Но ещё я уважаю Великого Консула Камлена и верю, что не только ваш дар повлиял на его решение назвать вас преемницей. Теперь и я симпатизирую вам. Могу я попросить вас называть меня по имени, Ванда? Ванда?!

Недавняя потеря магической памяти ослабила моё тело, и ноги подкосились. Грэхам помог мне удержаться. Преторий был совсем близко, но мне не хотелось возвращаться в его душные высокие кабинеты, где меня уже ждал Йоллу с отчётом. Компания экзарха была куда более приятной.

– Всё в порядке, – я поймала шаткое равновесие. – Это от жёсткого корсета. Я вполне сносно себя чувствую.

Экзарх Арган с сомнением посмотрел на моё платье под тёплой накидкой, но я нарочно отвернулась. Моё внимание привлекла группа людей, за спинами которых слышалась музыка.

– Ваша милость, – не выдержал один из стязателей, – нам нужно торопиться. Жорхе Вилейн прибыл по вашему вызову из Астрайта и ожидает в Претории.

– Ванда…

– Госпожа Ностра, – быстро поправила я Грэхама, чтобы не терять авторитета в глазах его подчинённых. – Что ж, не хочу вас задерживать. Но мне здесь так понравилось! Надеюсь, вы достаточно доверяете своим людям, чтобы позволить мне ещё немного насладиться праздником?

Не дожидаясь ответа, я оставила задумчивого Грэхама принимать решение, а сама двинулась на звук чарующей мелодии. Чудесная рапсодия заворожила меня, поманила своими переливами. Из-за опустошения магического предела россыпь ледяных кристаллов колола грудь, просачивалась холодными каплями на висках, но осанка моя была идеальной, а поступь – твёрдой. Я запрещала себе страдать. Если вся жизнь – это мука и преодоление, то когда же быть счастливой?

Экзарх Арган за мной не последовал, и к холодным осколкам усталости добавилось ядовитое разочарование. Не стоило ожидать, что Верховный стязатель предпочтёт мою компанию неотложным делам ложи. И это правильно. С моей стороны было неуместно и наивно надеяться на его дальнейшее сопровождение, хоть я и желала этого всем сердцем.

Неожиданно мир вздрогнул, и я пошатнулась, уже жалея о том, что отказалась возвращаться в Преторий. Снова вернула себе достойный вид и почти слилась с людьми, увлечёнными магией создания баллады.