Глава 4

Во имя твоих яиц размером с горошину я говорю: «Освободи меня!»

Давайте проясним одну вещь, тем более сейчас, когда чума под названием Коул Стоун стремительно распространяется по моей жизни. Я не любительница внимания, я никогда не стремилась и не буду стремиться к нему. Я из тех девушек, которым нравится сливаться с фоном настолько, что хамелеон позавидовал бы моим безумным способностям. Видите ли, моя способность к общению – это нечто ужасное. Я просто ничтожество, когда речь заходит о попытке заговорить с кем-то новым.

Доказательством отсутствия моего мастерства в этом конкретном деле является то, что с пяти до пятнадцати лет у меня была только одна подруга. Когда она бросила меня ради более престижного звания, мне потребовались месяцы, чтобы найти новую подругу – Меган. На самом деле, надо отдать должное девушке: она терпела мои односложные заикающиеся ответы и неловкость, которая для меня так же естественна, как дыхание.

Цель этого объяснения – подчеркнуть, как меня расстраивает то, что на меня постоянно пялятся. Глаза преследуют меня везде, куда бы я ни пошла, будь то занятия, кафетерий, туалет. Эти маленькие сопляки даже следили за мной во время моей смены в закусочной «У Расти». Это, мягко говоря, нервирует, и большую часть времени я терплю это незаслуженное внимание, говоря себе, что они делают то, что свойственно людям, а именно лезут не в свое дело. Если бы я была на их месте, возможно, я бы тоже начала преследовать девушку, которая, кажется, постоянно сопровождает главного плохиша.

Мы сидим за столом в кафетерии, и снова чудом этот стол не оказался ближайшим к переполненным мусорным бакам. Из всех людей Коул угрожал группе футболистов, которые с комичной быстротой разбежались от намеченного ими столика. Теперь снова ощущение, что за мной наблюдают, усиливается до такой степени, что это делает меня параноиком. Это жутко похоже на сон, в котором ты голый в школе.

– Ты собираешься это есть? – спрашивает Коул, глядя на мой кусок пиццы, который я с удовольствием подталкиваю к себе.

Коул сидит рядом со мной, тогда как Меган и Бет сидят напротив нас обоих. Поднос Меган остается нетронутым, пока она разглядывает Коула. Очевидно, она никогда не была в такой близости к Тому Самому Коулу Стоуну, как она его называет, и это лишило ее аппетита. Бет выглядит гораздо более спокойной в этой ситуации и откусывает свое яблоко с легким намеком на веселье на лице.

В какой-то момент во время всего этого у меня начнется приступ паники из-за того, насколько абсурдна эта сцена, но я оставлю это на потом.

– Итак, дамы, у вас есть планы на выходные? – спрашивает Коул.

Это невинный вопрос, но я чувствую, что он больше направлен на то, чтобы положить конец некомфортной враждебной, в основном со стороны меня, обстановке. Он сидит с нами втроем уже неделю, к неудовольствию толпы, особенно Николь. Ее ужасные взгляды становится все труднее игнорировать.

Я понимаю – она злится. Я каким-то образом попала под защиту единственного хулигана, который может ее перехитрить, а она, вероятно, страдает оттого, что не может избавиться от своей зависимости. Прошла целая неделя с тех пор, как она нападала на меня. Считайте это пессимизмом, но я не могу не испытывать страха, думая о том, что затишье на фронте Николь – это затишье перед грозой, которой является моя закадычная подруга.

– Мы могли бы пойти в торговый центр или еще куда-нибудь, – говорю я ему, а потом мысленно даю себе пощечину, понимая, что выдала свое возможное местонахождение на выходные. Я надеялась, что мы с девочками сможем пойти куда-нибудь и заняться чем-нибудь веселым без Коула. Теперь это кажется каким-то невозможным.

– В субботу вечером? Разве торговый центр работает так поздно? – он поднимает бровь, и я пожимаю плечами.

– Не то чтобы было много вариантов. У нас не так уж много вечеринок, – говорю я с надеждой, что для него это прозвучало не так скорбно, как для меня.

Он изучает меня некоторое время и, прежде чем я понимаю, что он делает, встает со своего места и кричит кому-то по имени Джаред через весь кафетерий:

– Эй, парень, ты готов к вечеринке в субботу?

Некто по имени Джаред сидит за столом Николь.

– Да! – кричит он. Вероятно, он спортсмен, так как на нем спортивная форма Jack.

– Круто!

Джаред ухмыляется, и все за его столом тут же начинают гудеть, обсуждая важный вопрос – кто принесет выпивку.

Коул садится обратно на свое место и ухмыляется мне:

– Этот парень всю неделю умолял меня устроить вечеринку по случаю возвращения домой. Я не хотел, так как, ты знаешь, он тупица, но ради тебя я готов на всё. Пожалуйста.

Я уставилась на него, пытаясь понять, на что он пытается намекнуть. Почему я должна благодарить его? Кто-то устраивает для него вечеринку, ну и ладно. Почему это должно быть важно для меня? Меган, как всегда более умная, визжит от восторга и подпрыгивает на своем месте. И это до того, как она начинает хлопать в ладоши, как двухлетний ребенок на пике сахара.

– Что? – я смотрю между ними, задаваясь вопросом, что именно я упускаю.

– У нас теперь есть планы на выходные.

Я хмурюсь и поворачиваюсь на своем сиденье так, чтобы оказаться лицом к Коулу.

– Кто сказал, что я пойду? – говорю я решительно.

– Это не значит, что я забыл, о чем был наш разговор, – серьезно говорит он, и мы смотрим на него, как будто он собирается снова начать расспрашивать нас о Николь.

Но затем его лицо расплывается в самой великолепной из улыбок:

– Я искренне думаю, это хорошая идея, чтобы вы трое пошли на эту вечеринку со мной. Вы не можете и дальше позволять Николь выходить сухой из воды. Мы все пойдем, повеселимся, и никто ничего не сможет с этим поделать.

Должна ли я быть постоянно настороже и подозревать его мотивы? Да, я обязана, но, к сожалению, это просто присоединяется к длинному списку вещей, которые находятся между «должен» и «мог бы». Слушая его, я начинаю думать о том, как я позволила Николь диктовать мне свою жизнь и выбор. У меня и моих друзей нет никакой социальной жизни, но сколько в этом того, что я слишком боюсь встретиться лицом к лицу с Николь? Возможно, много, и, глядя на взволнованные лица моих лучших друзей, я понимаю, что сдаюсь.

– Хорошо, я пойду.

* * *

Коул отвозит меня домой, как он делал всю неделю. Мой отец и его машина удобно пропадают, когда меня нужно подвезти, поэтому мы с Коулом стали неохотными приятелями по автопулу. К этому времени я уже устала ждать, пока он нанесет удар. С тех пор как он вернулся, он не причинил никакого серьезного вреда, и у меня возникает искушение перестать быть начеку.

Он паркует машину на подъездной дорожке, чего я не ожидала. Обычно он просто высаживает меня и уезжает, но сегодня, когда он глушит двигатель, я понимаю, что он планирует что-то еще.

– Я тут подумал, – начинает он, заметив, что я пристально смотрю на него, – раз уж мы проводим все это время вместе…

– Невольно, – бормочу я себе под нос, но он, конечно, подхватывает.

– Точно, – он крепко сжимает руль, – я знаю, что все еще не являюсь твоим любимчиком и, скорее всего, никогда им не стану, но как насчет предложения мира? Как насчет того, чтобы я приготовил тебе обед и мы поговорили?

Слово «поговорили» звучит зловеще, и я боюсь того, что должно произойти, но как раз в этот момент мой желудок заурчал. Звук особенно громкий в тесном пространстве машины, и самодовольный идиот слышит его. Мои щеки краснеют от смущения, но мысль о домашней еде звучит просто чудесно. У меня их не так много. Поэтому я хотела бы пояснить, что дьявол пригласил меня в свой дом из-за еды.

Он выходит из машины, и я следую за ним.

– Так о чем ты хочешь поговорить?

Его затылок слегка покачивается, и я готова поставить свою правую руку на то, что он ухмыляется. Он знает, что разговора, который назревает у меня на глазах, достаточно, чтобы я побежала к холмам. Я избегаю разговоров по душам и конфронтаций, как будто это моя работа.

Он останавливается на крыльце и оборачивается.

– Расслабься, кексик. Я не собираюсь вдруг заявлять о своей безграничной любви и преданности тебе. Если мы собираемся быть друзьями, я подумал, что было бы неплохо, если бы мы проводили немного больше времени вдвоем действительно разговаривая, а не споря.

– Я не думала, что ты способен на такую эмоциональную зрелость.

– Обычно я не способен, но эй! – я готов попробовать учиться, если ты не против.

– А с чего бы мне хотеть это сделать? Попробовать с тобой, я имею в виду.

– Знаешь, когда жизнь дарит тебе лимоны и все такое, кексик, – он усмехается, – дело в том, что ты застряла здесь со мной по крайней мере на год. Ты можешь либо игнорировать меня, либо мы можем попытаться построить что-то великое. Я отдаю голос за последнее.

Я все еще думаю над его словами, когда он отпирает дверь в мой дом. Подождите, это мой дом!

– Почему у тебя есть ключ? – спрашиваю я, потому что нет никакой возможной причины для того, чтобы у него был пропуск в мою жилплощадь. Если только, конечно…

– Твоя мама дала мне его на днях, – он ухмыляется, – она сказала, чтобы я чувствовал себя как дома.

– Прошу прощения? – мой голос настолько высок, что мне самой больно в ушах.

– Ну, она сказала, что у тебя есть склонность забывать ключи, и, поскольку твой отец и она могут оказаться вне дома, чтобы впустить тебя, мне доверили эту обязанность. Я так понимаю, ты не очень этому рада?

Это определенно преуменьшение, но еще хуже! О боже, мои родители были фанатиками Коула Стоуна!

После того как приготовил нам обоим обед, Коул отправляется валяться в мою комнату, занимая все пространство на моей кровати благодаря своему высокому росту. Я дуюсь в углу, пытаясь сделать домашнее задание, все еще не зная, как справиться с его постоянным присутствием. Он возится со своим телефоном, несомненно, договариваясь о следующем свидании. Я не могу понять, почему он все еще рядом, но не решаюсь спросить его об этом. В последнее время его ответы ставят меня в тупик: я не знаю, что с нами происходит, поэтому оставляю все как есть.

– Эй, Тесси? – спрашивает он, и я поднимаю глаза от тетради, чтобы увидеть, что он опирается на локоть и смотрит на меня.

Это комично – наблюдать за кем-то таким высоким, как он, на моей кровати с покрывалом и моей коллекцией Build-A-Bear. Его ноги свисают с конца, когда он потягивается, я беспокоюсь или, скорее, надеюсь, что он может упасть лицом вперед на пол.

– Да? – говорю я, притворяясь раздраженной.

– Ты не против, если я спрошу тебя кое о чем?

– Раньше тебя никогда не волновало, что я думаю. Почему ты спрашиваешь сейчас?

Он не отвечает сразу, и тот факт, что ему требуется так много времени, чтобы высказать свою точку зрения, заставляет меня быть начеку. Я уверена, что мне не понравится то, что он собирается сказать.

– В чем дело? Ты не можешь просто сказать это, а потом даже не задать мне свой вопрос.

– Слушай, возможно, это совершенно не мое дело. Вообще-то я уверен, что не к месту спрашиваю тебя об этом, но… есть ли причина, по которой ты почти не прикасаешься к еде?

Его вопрос требует времени, чтобы произвести должный эффект. Сначала я прихожу в замешательство, затем в шок, а потом в страх. Он ведь не может знать, правда? Он здесь всего неделю, и этого времени недостаточно, чтобы понять, как я питаюсь. Однако по серьезному выражению его лица я поняла, что у меня большие проблемы.

– Что ты имеешь в виду? – мой голос дрожит, и я ненавижу это, потому что идет вразрез с моим планом держать его на расстоянии в этом вопросе.