Глава семнадцатая. Совместный завтрак

Судя по положению светила, которое еще не вышло из-за горизонта, проснулась я рано утром. Окно в моей комнате было открыто, и шторка колыхалась от дуновения ветра. Пахло приятно: свежестью и мокрой землей. Наверное, ночью прошел дождь. Миша любил такое: солнечное утро, после дождя. Миша. В груди заныло. Почему все это произошло? Почему я осталась жива таким странным образом? Пустые вопросы.

Кажется, мое сознание не до конца понимает, что происходит. Иногда я подспудно ловлю себя на мысли о том, что это точно Мише понравится, когда он увидит. Наверное, я до конца не верю в то, что его уже нет. Мне больно, но не настолько, как должно бы быть. Помню, когда на первом курсе я влюбилась в мужчину, то расставание переживала очень тяжело.

Его звали Леонид. Мы познакомились с ним возле киоска, где я покупала пирожок на обед. Студенческая столовая как раз была закрыта на ремонт. И только во время оплаты покупки я обнаружила, что кошелек вытащили. Леня тогда за меня заплатил.

Я влюбилась с первого взгляда в его голубые глаза, улыбку, в веселый голос. Потом специально ходила покупать именно эти пирожки, чтобы снова встретить Леню. А дальше как всегда: ухаживания, разговоры, феерический секс. Закончилось все неожиданно: оказалось, что Леня женат.

Что со мной тогда было, сложно пересказать. Мир поблек. Казалось, тем летом улыбаться я разучилась. Часть меня вырвали и растоптали. Было настолько больно, что иногда я думала, что лучше было бы умереть, чем чувствовать, как половина тебя отмирает. Думаю, что именно в тот момент, я повзрослела. Ничего не осталось от восемнадцатилетней девушки: исчезла доверчивость и ожидание чуда, ушла легкость. Как будто многотонная плита придавила к земле.

Тогда я нашла рецепт, чтобы выбраться из этого состояния: убрать все, что напоминало о прошлом, и не думать. Я устроилась на работу, переехала в другой район, сняла новую квартиру. Летом, после сессии, студенты отдыхали, но я вкалывала за троих. Если у меня оставалось свободное время, училась и читала учебники. Я не давала себе ни минуты отдыха, даже в автобусе по пути на работу слушала в плеере уроки по английскому, про себя повторяя слова. Не думать. И это действовало, но только днем. Ночью мучили сны. Снилось, что все у нас хорошо, что мы счастливы, а потом я просыпалась и плакала. Утром собирала себя из осколков и вновь шла на работу.

Время залечило раны, оставив рубцы, постепенно подруги меня вытащили из этого состояния. Потом Света и Катя рассказывали, что всерьез опасались за мой рассудок. По их словам, несколько месяцев я была похожа на робота: ни улыбки, ни интонаций в голосе, никакого интереса к любым парням. Только спустя три года, уже на последнем курсе, я начала очень осторожно встречаться с однокурсником. Слишком боялась повторения той боли.

И вот сейчас. С Мишей мы вместе четыре года, но теперь его нет. И я могу улыбаться. Да, мне больно, но создается впечатление, что прошло не десять дней с того момента, как я встала с алтаря, а три или четыре года. Все мои переживания в моем мире отдалились. По-прежнему вспоминала родителей, племянников, брата, друзей и двух лучших подруг, но не убивалась по ним. Очень хотелось их увидеть, обнять, расцеловать, но больше всего этого я желала, чтобы у них все сложилось хорошо. Чтобы все были здоровы и счастливы.

Такое спокойствие не характерно для меня, обычно я долго переживаю любые перемены, а тут… Может, это несколько эгоистично, но я была рада, что боль от потери Михаила не такая сильная, как после предательства Леонида. Я не схожу с ума, мне не разрывает грудь от боли при воспоминаниях, не плачу, случайно услышав нашу мелодию, даже во снах Миша ко мне не приходит. Почему так?

Не знаю, но разумом понимаю, что так для меня лучше. Нет, я не готова к новым отношениям. Мои защитники-телохранители мне нравятся просто как люди и нелюди, если так можно сказать. Но они не привлекают меня как нечто большее. Хотя я вижу осторожный интерес Амрана, чувствую, что нравлюсь ему как женщина, но он вряд ли будет демонстрировать заинтересованность более явно. Очень деликатный мужчина, да и, похоже, желания женщины тут не пустой звук.

Я знала, что Амрану не понравилась моя самостоятельная полусонная прогулка от кухни до комнаты, но он не вмешивался, хотя явно не понимал причин такого моего самоуправства. Как ему объяснить, что я боюсь такой зависимости от них всех? Мало ли что потом случится? Не стоит привыкать. Тем более сейчас, пока я еще не разобралась с тем миром, куда меня занесло.

Так, пора прекращать самокопание и заняться чем-то полезным. Например, изучить местную письменность и начать читать. Где там мои телохранители и учителя? Сейчас будем пытать вопросами, а то в моих знаниях много пробелов. Я перевела взгляд на кресло и хихикнула. Скрючившись, в нем опять спал Лоран. Раскрытая книга закрывала его лицо, хорошо, что это был не тот страшный талмуд.

– Лоран, открою тебе страшную тайну, но спать удобнее на кровати.

– Пфу-у, – раздалось из-под книги, – надо понимать, это приглашение залезть к тебе под одеялко? Потому что других кроватей тут нет.

– А ты не обнаглел ли? – возмутилась я.

– Нет, просто я очень устал и сказал первое, что пришло в голову, – устало пробормотал некромант, вылезая из кресла.

Книгу он снял с лица и повернулся ко мне.

– Откуда это? – пораженно выдохнула я, глядя на обожженную щеку, нос и часть шеи.

Аккуратной бородки у Лорана теперь не было, так же как и волос на голове, бровей и ресниц. На левой щеке красная кожа и слегка зарубцевавшиеся раны от пузырей. Капилляры в левом глазу полопались, окрасив белок в красный цвет, а веко слегка припухло. Как у него книга на лице лежала? Больно должно быть ужасно.

– Ну что, красавец? – поинтересовался некромант, криво улыбнувшись здоровой частью лица. – Ты не переживай, все пройдет за пару дней.

– Тебе сильно больно? – прошептала я.

– Не больно совсем. Я ведь маг, обезболил, – похвалился некромант, – да и потерплю, если заболит.

– Обезболил он! – нет, ну вы слышали? Разные миры, а мужики не меняются! – Между прочим, в такие раны быстро попадает инфекция, может все воспалиться! Особенно опасно, если в глаз попадет, можно вообще лишиться зрения в таком случае. Надо обеззаразить раны обязательно, а лучше вообще сделать перевязку! Вот так «потерплю, потерплю», а потом запустишь!

Лоран смотрел на меня, выпучив глаза. Он явно не ожидал от меня такой отповеди, да и я сама, честно признаться, не ожидала. Вспомнился папа, у которого в мозоль попала инфекция, и воспалилось так, что пришлось резать. А если бы сразу мазью помазал и пластырь налепил, ничего бы не было. Папа тоже говорил: «Потерплю». Дотерпелся. И этот такой же!

– Так это ненадолго, Раинель вернется, залечит, – объяснил некромант, а потом улыбнулся, словно сытый кот, – но мне приятно, что ты обо мне беспокоишься.

– Мне вчера Амран рассказал про связь и про то, что вы мои защитники. Раз так, то я заинтересована в том, чтобы вы были здоровы, – стало немного стыдно. В конце концов, Лоран взрослый мужчина, а я взялась его отчитывать.

– Про связь рассказал? – переспросил некромант. – А про завершающий ритуал?

– Нет.

Когда Лоран задал вопрос про ритуал, мне показалось, что он напрягся, а после моего ответа расслабился, поэтому я спросила:

– А что не так с ритуалом?

– Да все так, – некромант потянулся в кресле, а потом меня ошарашил: – Дело в том, что между нами с тобой связь уже образовалась.

– Да? О! Но как?

– Поверь, сам не знаю.

Тут наш разговор был прерван, раздался какой-то короткий странный гул, а потом по всему дому прошла вибрация. Будто беззвучный трамвай или поезд промчался недалеко от дома.

– Что это? – поинтересовалась я.

– Это портал сработал, Раинель и Уорн вернулись. Давай ты умоешься, а я пока схожу встречу побратимов? – предложил Лоран. – А потом позавтракаем все вместе? Хочешь?

– Конечно!

Некромант вскочил с кресла и вылетел из комнаты.