Я не видела никого, кроме Раинеля, музыка вела меня к нему, толкала вперед. И вот моя рука касается его плеча, пальцы пробегают по рубашке, по жилету, цепляя вышитые серебряные листья, а Раинель замирает, наслаждаясь этой невинной лаской. Моя ладонь в его руке, длинные пальцы переплетаются, мы близко друг к другу, слаженные движения, взгляд глаза в глаза. Уверена, так синхронно мы никогда эту дорожку не проходили. Быстрая часть композиции закончилась, и Раинель, отступив на шаг, плавно опустился на колени.

Он дышал глубоко, едва приоткрытые губы вздрагивали в такт дыханию. Надо было подойти и положить руку ему на голову, но моя ладонь опустилась на лоб Раина, прошлась по виску, гладкой щеке, чуть коснулась его губ.

Вновь грянули фанфары, и я оказалась на руках у мужа, его запах, его лицо так близко. Чувствуя, как он делает последние шаги в танце, прошептала:

– Я люблю тебя.

Губы мои слегка касались мочки его уха, Раинель вздрогнул и, уже отпуская меня, выдохнул:

– И я тебя тоже.

Музыка ненадолго стихает, Раинель, склонившись, отступает в сторону, а на его месте стоит Лоран, непривычно торжественный, сосредоточенный и немного грустный. По связи я понимаю, что он тоже волнуется, хотя мы с ним отрабатывали этот танец. Первые аккорды музыки толкают меня уже к Лорану.

– Ревнуешь? – спрашиваю я взглядом.

– Да, – так же беззвучно отвечает он.

И моя рука вместо того, чтобы дотронуться до плеча, касается его шеи, идет ниже и останавливается около сердца. Я не разрываю взгляда, хочу выплеснуть все чувства, всю любовь к нему. Лоран подает мне руку, я обхватываю его пальцы, и мы двигаемся в едином ритме, близко. Мне не надо задирать голову, чтобы увидеть его серо-голубые глаза, утонуть в них, как в штормовом океане.

А по связи я передаю Лорану свое восхищение, нежность, радость, любовь. Передаю исступленно, мыслями, чувствами, движениями в танце. Хочу быть рядом с ним всегда так же близко. Смешиваются наши чувства, наше дыхание, запах. Губы его, сладкие после вина, пьянящие, желанные, но пока нельзя их коснуться.

Музыка затихает на несколько мгновений, и одновременно Лоран отступает от меня и медленно опускается на колени. А мне вспоминается, когда он так же сидел передо мной в черном халате. Перед глазами рисуется его тело, загорелая кожа. Я делаю шаг к нему и нежно касаюсь лба, прямых бровей. Мои пальцы подрагивают. Почувствуй меня, пойми, насколько ты мне дорог. Любимый мой, родной. Лор поднимает взгляд и улыбается весело, задорно.

Вновь звучат фанфары, и я уже на руках у мужа, обнимаю его, уткнувшись носом в его шею и прикрыв от удовольствия глаза. Упиваюсь его радостью и любовью по связи. Лоран аккуратно опускает меня на подрагивающие ноги и отступает в сторону. Ох, что ж он на меня так действует? Я же как пьяная сейчас.

Теперь передо мной возвышается Амран. Он завел руки назад, и рубашка обтягивает его крутые плечи и мощную грудь. Мелькает мысль: если келрита намочить, то это будет смотреться еще сексуальнее – проступят его литые мышцы. Но и так тоже неплохо, с удовольствием его потрогаю.

И как по заказу начинает струиться музыка, подчиняясь ее силе, я двигаюсь вперед, провожу ладонью по его груди, голова кружится от запаха Амрана. Моя узкая светлая ладошка в его большой, крепкой ладони, мозоли от меча. Поразительно, какими нежными могут быть эти пальцы.

Ноги до сих пор подрагивают, я пьяна от чувств, от нежности и любви, а надо сосредоточиться и синхронно пройти дорожку в танце. Амран немного хмурится, а потом незаметно приподнимает меня и осторожно ставит на кончики своих туфель. Длинное платье прикрывает наши ноги, и его хитрость совсем не видна. Поддерживая меня, Амран делает шаги, и получается, что я делаю точно такие же.

Ой, хитрюга! Я закусываю губу, чтобы не расхохотаться. Он улыбается мне в ответ, наши глаза сияют, а чувства переливаются радугой. Мы останавливаемся, и так же незаметно Амран спускает меня на пол, секунду ждет, когда я обрету равновесие, миг – и он уже на коленях. Так он немного ниже меня, и почему-то сейчас особенно сильно хочется поцеловать мужа, но я лишь касаюсь его гладкой головы, нежно провожу по роговым наростам. Амран закрывает глаза и, чуть наклонив голову, наслаждается этой лаской.

Вступили фанфары, и я уже сижу у него на руках, прижимаясь всем телом. Чувствую, как под моей ладонью бьется его большое сердце, высоко вздымается грудь. Не могу удержаться и глажу его шею. Не вижу, но чувствую, как радостно улыбается Амран. Еще несколько шагов, и вот я снова, кажется, спустилась с небес на землю, но подозреваю, что ненадолго, потому что напротив, чуть склонив голову, стоит Уорн.

Он улыбается одними глазами, длинная белая челка падает на лицо. Нестерпимо тянет к нему, но я жду музыки, а потом плавно шагаю вперед. Едва касаясь, провожу ладонью по плечу, груди, животу. Уорн следит за моей рукой. Его прохладные пальцы переплетаются с моими. Махнув головой, он отбрасывает волосы с глаз, и теперь мы смотрим друг на друга. Серебряные глаза, да, именно так, потому что сейчас они сияют. Невозможно отвести взгляд. Щемящая нежность, радость, восхищение.

Я разделяю не только его чувства, но и движения. Мы плавно ступаем по полу, будто летим. Наши глаза и тела так близко, а чувства перетекают, переливаются друг в друга. Даже не заметила, как закончилась дорожка, Уорн отступил на шаг и опустился на колени. Длинная челка вновь закрыла глаза, но я нежно убрала ее. Василиск тепло улыбнулся. Я погладила его лоб между бровей, где образовывалась морщинка, когда муж был чем-то недоволен.

– Улыбайся чаще, – прошептала я, но слова заглушили фанфары.

Уорн легко поднял меня на руки, слегка опустил голову, и я скорее почувствовала, а не услышала его ответ:

– Как скажешь.

Звенели, дрожали литавры, и я, кажется, тоже звенела и дрожала от любви.

На мгновение я будто вышла из тела и со стороны увидела, как перешептываются придворные, увидев необычную сцену. Советник по безопасности – злобный мстительный василиск с каменным неподвижным лицом – счастливо улыбался, танцуя со своей супругой. Так же, улыбаясь, смотрели на танцующую пару побратимы. Я знала, что в их чувствах не было зависти и ревности.

Последние шаги танца, музыка стихла, а меня окружили мужья. Каждого я гладила, каждому шептала о любви, фонтанируя каким-то запредельным счастьем. Наверное, не стоило так открыто демонстрировать свою любовь на людях, но я просто не могла по-другому. Меня распирало, разрывало от нежности.

Что-то торжественно говорил распорядитель, магия разносила его голос по залу, но только к концу речи я более-менее пришла в себя. Что это было? Может, вино у них такое?

Мы дошли до диванчика и уселись рядом. Объявили местный менуэт, вновь заиграла музыка, мужчины и женщины стали раскланиваться друг с другом. Я попыталась выяснить, что это такое было, но мужья пожимали плечами.

– В вино ничего не добавлено, – помотал головой Раинель, – думаю, наша связь стала прочнее. Я теперь чувствую гораздо больше. Скоро, наверное, научимся передавать сообщения друг другу.

– Было бы неплохо, а то я ведь не могу послать вестник.

После менуэта объявили еще один танец, в котором в основном отплясывали мужчины, а женщины лишь изредка семенили через строй, поддерживая юбки, или стояли и хлопали в ладоши. Амран сказал, что это келритский танец. Теперь понятно, почему лучше всего танцевали мужья богатырки.

Незаметно зал покинула императрица. Уорн сообщил, что спустя два танца придет время менуэта, после которого можно будет телепортироваться домой. Неужели мы скоро будем дома?

Менуэт я тоже оттанцевала без приключений, чего не скажешь об одном заговорщике. Невысокий полнеющий мужчина тоже решил вдруг размять старые косточки и потанцевать, но не сложилось. Совершенно случайно заговорщик вдруг поскользнулся и растянулся на паркете. Раинель побежал оказывать первую помощь, а танец продолжился без данного индивида.

Судя по чувствам Лорана по связи, именно он и уронил му… мужика. Как именно, история умалчивает. Видно, мужья вообще не хотели рисковать, подпуская ко мне потенциально опасного человека. Достаточно того, что он стоял рядом со мной во время представления аристократам. Но все когда-нибудь кончается, закончился и менуэт.

Мы распрощались с советниками и направились к порталу, но на выходе из зала нас перехватил слуга.

– Ее императорское величество Патария приглашает вас к себе на аудиенцию, – поклонившись, сообщил он.

Уорн нахмурился, но ничего не сказал. Так же «свиньей» мы направились к кабинету императрицы. Слуга распахнул двери, и мы оказались в просторном помещении. Небольшие столики, мягкие даже на вид кресла, множество растений в кадках, поставленных таким образом, чтобы отделить одну часть залы от другой. Похоже, это комната для переговоров, а вот и сама императрица.

Патария вышла навстречу, и мы склонились в поклонах.

– Располагайтесь, – пригласила она, когда с приветствиями было покончено, – а с Ольгой я хотела бы побеседовать наедине.

Уорн явно напрягся, но внешне это никак не отразилось. Побратимам предложили присесть за один из столиков, а мы с императрицей отошли немного подальше. Так мы оставались на виду у мужчин. Несколько больших растений в кадках, стоящие между мужской и женской территорией, давали иллюзию уединения. Для нас с императрицей тоже стоял столик, сервированный вином и легкими закусками.

– Ольга, я хотела пообщаться с тобой отдельно, чтобы самой составить впечатление, – Патария пригубила вина. – В первый раз к нам попадает душа из другого мира. Наверное, тебе все кажется диким?

– Нет, не диким. Просто непривычным. Например, многомужество, – я посмотрела в сторону «мужского» столика. К побратимам подсели двое мужей императрицы.

– Вашу взаимную любовь невозможно не увидеть. Это благословление богини, – улыбнулась Патария, – но мне хотелось спросить вот о чем. Ты сможешь спасти мир? Захочешь ли сделать это?

Интересненькое дело, получается, Уорн не сказал ей о сне и о моей роли во всем этом? Как теперь выкручиваться? Сообщить или нет?

– Я не в силах спасти мир. Это подвластно лишь богине. Все, что я могу, – помочь. И я изо всех сил буду стараться сделать это, – получилось довольно размыто, но пока я не определилась с тем, рассказывать обо всем или нет. Вдруг у Уорна будут проблемы, потому что он не передал информацию императрице?

– Хорошо, именно это мне и надо было знать, – кивнула Патария.

Очень странно, что она не расспросила про то, каким образом я стану помогать Орнии.

– Ты, наверное, знаешь, что все избранные поддерживали существующую власть, – продолжила ее величество. – Предательство Ари меня очень подкосило. Когда тебе преподносят неоспоримые доказательства того, что единственный внук любимой сестры хотел убить тебя, свою двоюродную сестру с детьми и мужьями, то это… опустошает.

Мне было искренне жаль эту сильную женщину. Надеюсь, Патария не будет давить на судей по делу Харта, желая, чтобы они назначили самое суровое наказание.

– У нас говорят, что власть отравляет людей, – сказала я.

– Ари хотел не только власти. Он желал бессмертия, – грустно поведала мне императрица.

Бессмертие. Вот оно что! Дрис де Вард, прилизанный хозяин Мигоньи, говорил, что ему остался лишь шаг до бессмертия и я должна ему помочь сделать этот шаг.

– Но как?..

– Как он собирался его получить? – правильно поняла меня Патария. – Он знал, что Йари способен дать своим верным последователям бессмертие. Ари заключил с архижрецом бога смерти договор и взял с него клятву на крови. По ее условиям, после того как Ари короновался, как новый император он получал бессмертие. Отчасти именно поэтому все и началось.

– Ничего себе! – пораженно прошептала я.

Хотя если подумать, то все логично. Йари – бог смерти, в теории он может сделать человека бессмертным.

– Да, – Патария невидяще смотрела перед собой. Ее пальцы поглаживали перстень с большим рубином.

– Слишком тяжело ошибаться в тех, кому полностью доверяешь, – наконец сказала она. – Хорошо, что Ердиан и Виллард взяли на себя большую часть моих обязанностей, но в будущем я думаю отречься от престола в пользу внучки. Она молода, и первое время ей будет тяжело, но я рассчитываю на вашу поддержку и верность.