Через полчаса я с мокрыми волосами и в чистой одежде выползаю из ванной, стараясь не поднимать взгляда от пола, чтобы ни в коем случае не встретиться глазами с Димой. Если бы тут была отдельная комната, я бы с удовольствием в ней закрылась, но моя комната – это зал, а там на диване сидит Дима. С телефоном в руках.

– Ты есть будешь? – спрашивает он невозмутимо. – Я тут пиццу думаю заказать.

– Я не хочу, – зачем-то вру я.

– Пиццу не хочешь или есть не хочешь?

– Ничего не хочу! – вспыхиваю я. – Ну что ты ко мне прицепился? Считаешь, что я худая, как скелет, и меня надо откармливать?!

– Чего, блядь? – он удивленно поднимает голову и смотрит на меня, а я зачем-то смотрю на него и краснею еще больше.

– Ну ты же видел, – бормочу я, умирая от неловкости. – Меня… в смысле…ну видел, какая я…И…Да все, забей!

– Лен, – Дима вдруг одаривает меня очень мужской усмешкой. – Расслабься. Ничего я там не видел.

– Врешь!

– Вру, – легко соглашается он и ухмыляется. – Но все равно расслабься. Ничего нового для себя я там не нашел. Ты не первая баба, которую я вижу без футболки.

– Как ты меня назвал?! – я хватаю с дивана подушку и со всей силы бью его по голове. – Сам ты баба! А я девочка! И если еще хоть раз зайдешь ко мне в ванную, я тебя утоплю, Грин, понял?

Он отбирает подушку, хватает меня за руку, дергает на себя, и я лечу на диван. Секунда – и я уже лежу на спине, а надо мной возвышается Дима.

– Попалась? – усмехается он, и у меня вдруг по телу проходит дрожь. Не страха, нет, а чего-то непонятного, обжигающего, странного…

И тут в дверь звонят.

Мы как по команде смотрим в сторону коридора.

– Кого-то ждешь? – хмуро спрашивает Дима. – Придурки твои приперлись? Сразу предупреждаю, на этот раз я им точно что-нибудь сломаю, одними фингалами не отделаются.

Я мотаю головой. Точно не они.

Ни Кастет, ни Леший в экстрасенсорных способностях не замечены, а я им не говорила, что меня сегодня выписывают. Кстати, да, надо сказать. Или наоборот не надо, чтобы они на Димины кулаки не нарвались?

В дверь снова звонят, и теперь это уже очень длинная и настойчивая трель. Как будто звонящий точно уверен, что кто-то есть дома.

– Надо открыть, – полуутвердительно-полувопросительно говорю я.

– Я сам, сиди тут, – хмуро бросает Дима, встает с дивана и идет к двери.

Но я, конечно же, бегу за ним, потому что мне вообще-то любопытно.

Дима хватается за ручку и резко открывает дверь, даже не глядя в глазок (вот это уровень отваги! Я так никогда не делаю! А вдруг там маньяк?), но на пороге никакого маньяка нет, и Кастета с Лешим нет, зато там стоит Мария, а в руках у нее целая пирамида коробочек с логотипом ее любимой вегетарианской кафешки.

– Дима, – тут же хмурится она. – А ты тут что делаешь?

– Привет, Мара, – лениво отзывается он. – В смысле что делаю? Я же Ленку из больницы забирал.

– Ну да, но я думала, ты уже уехал на работу… – поджимает губы она, тянется к Диме, быстро целует его в щеку и заходит в квартиру.

На мгновение взгляд, которым Мария смотрит на меня, кажется мне неприятным и раздраженным, но я тут же понимаю, что мне просто показалось, потому что она тепло улыбается, сует коробочки в руки Диме, делает шаг ко мне и тут же пылко обнимает меня.

– Леночка, ты как? Я вот тебе еды привезла. Здоровое питание – как раз то, что тебе сейчас нужно. Особенно с твоими, – она бесцеремонно проводит пальцем по моему лбу, – юношескими прыщами. Впрочем, у кого из подростков их не бывает? Я тоже в твоем возрасте мучилась.

– Я не подросток, мне уже восемнадцать, – неожиданно резко отзываюсь я и выпутываюсь из ее объятий, но тут же понимаю, что прозвучало это как раз ужасно по-детски.

– По сравнению с нами ты еще подросток, – мягко смеется она, не обижаясь на мою грубость. – Правда, Дим?

Дима равнодушно пожимает плечами, а я чувствую, как откуда-то из глубины души поднимается злость и раздражение. Меня сегодня бесит Мария. Ужасно бесит. Нет, я умом понимаю, что должна быть ей благодарна – она ведь сразу с работы помчалась ко мне, еды для меня заказала, но это не помогает. Бесит все равно, особенно вот это указание на прыщи и подростковый возраст.

Интересно, если бы я сказала ей, что я точно не подросток, потому что уже замужем, то какое лицо было бы у Марии? Почему-то мне кажется, что ей бы это не понравилось.

Я бросаю быстрый взгляд на Диму, чтобы понять, как он – собирается ей об этом говорить или нет – но по его непроницаемому лицу фиг что поймешь.

– Так, это на кухню, – распоряжается Мария, тыкая наманикюренным пальцем в пирамиду из коробочек. – Вот это надо в холодильник убрать, чтобы потом подогреть, а это лучше съесть сразу. Леночка, ты голодная?

–Нет! – горячо уверяю я, хотя еще совсем недавно умирала от голода. Проблема в том, что я ненавижу, вот просто ненавижу эту вегетарианскую еду, которую так любит Мария. Меня тошнит от этих «очень полезных» чечевичных котлеток, а от салатов, где гора зелени и какие-то орехи, только сильнее хочется есть.

– А ты, Дим?

– Мара, я бы заказал еды сам, нафига было все это привозить? – говорит Дима вместо ответа, хмуро разглядывая коробочки. Кажется, он тоже не в восторге от котлет из чечевицы.– Ты бумаги подготовила? Тебе улетать завтра.

– Подготовила, – она очаровательно улыбается, встряхивая своими идеально гладкими черными волосами, и подходит к Диме ближе. – Но давай вечером еще вместе их посмотрим, ладно? Чтобы я точно ничего не пропустила.

– Я вечером не приеду, Мар. Поэтому если вопросы есть, спрашивай сейчас. Ну или давай созвонимся.

– Там на самом деле… – начинает она, но улыбка вдруг стекает с ее лица. Брови хмурятся, но лоб при этом остается неестественно гладким. – В смысле не приедешь?

– В прямом.

– В Москву вернешься?

– Нет. С Ленкой останусь. Пора закручивать гайки, – нехорошо усмехается он. – Контроль, контроль и еще раз контроль, пока кое у кого мозги наконец не вырастут.

– Я вообще-то тут сижу, эй! – обиженно отзываюсь я. – Можно не говорить обо мне в третьем лице?

– Так, – Мария зажимает пальцами виски. – Я ничего не понимаю. Ты поэтому отправил меня в командировку вместо себя?

– Да. Не обижайся, Мар, – Дима чуть приобнимает ее за плечи, и в этот момент мне вдруг хочется метнуть в них стулом. – Ты очень много для Ленки сделала, я реально ценю, но ты для нее слишком мягкая. Сама же видишь, какая херня получилась в этот раз, когда ты за ней присматривала.

– А что? – тут же ощетинивается она. – Это я виновата? Я должна была, по-твоему, круглосуточно с нее глаз не сводить? Или поселить ее у себя? Я тебе говорила, что этот французский пансион был бы лучшим решением!

– Мара, – он ее обнимает теперь полноценно, а я зачем-то отвожу взгляд. Они, блин, не забыли, что я тут тоже есть вообще-то? – Мар, ну че ты залупаешься? К тебе нет вопросов, ты и так дофига делаешь. Но ты права, за Ленкой надо сейчас смотреть круглосуточно, чтобы она опять хуйни не натворила.

– Дима, – напряженно говорит она. – Скажи, что я тебя неправильно поняла! Ты что собираешься…

– Ну да, поживу пока тут, с ней, – говорит он. – А как по-другому?

– Тут?! – Мария аж взвизгивает. – Гринев, ты башкой поехал? Жить в одной квартире с девочкой, которой ты в отцы годишься?

– Не годится, – влезаю я. – Дима меня на десять лет старше. В десять лет нельзя стать…

– Помолчи, когда старшие разговаривают! – вдруг рявкает на меня Мария, и я пораженно застываю не столько от обиды, сколько от удивления. Она никогда на меня не повышала голос. Никогда!

– Так, Мар, пойдем на балкон. Я покурю, и мы поговорим, – Дима спокоен, но по металлу в его голосе сразу ясно: он недоволен.

– Пойдем! – агрессивно соглашается она и идет за ним, даже не взглянув в мою сторону.

Я слышу, как хлопает балконная дверь, и очень жалею, что с кухни ничего не слышно. Наверное, если бы я вышла в зал и подошла поближе, то можно было бы что-то расслышать, но тогда они меня заметят.

Черт, о чем же они там разговаривают?

Глава 6. Разговор

Дима

Я закрываю балконную дверь, достаю из кармана пачку, оттуда выщелкиваю сигарету, нашариваю в другом кармане зажигалку, прикуриваю и выпускаю дым, медленно успокаиваясь от привычной дозы никотина.

Мара стоит в шаге от меня, обнимая себя руками за плечи, и смотрит на меня с вызовом.

– Ты чего разоралась? – спрашиваю я, стараясь говорить спокойно. Хотя то, что она накричала на Ленку, меня выбесило пиздец. Напомнило, как на меня батя орал, когда бухой был.

– Потому что это уже переходит всякие разумные пределы, – резко говорит она. – Ты правда собираешься поселиться здесь и следить за каждым шагом этой испорченной девчонки?

– Мар, выражения выбирай, – цежу я сквозь зубы.

– А что я не так сказала? – изумленно хлопает она ресницами. Мне кажется, вчера они у нее были короче. Или опять нарастила или покрасила. Не знаю только зафига. Как по мне, слишком кукольно выглядит. – Дим, ты пойми: мне тоже небезразлична судьба Лены, я понимаю, что она росла в очень непростых условиях и ты хочешь, чтобы из нее вышел толк, но воспитание – это ведь не все. – Она вздыхает и немного понижает голос. – Не все зависит от воспитания, не забывай, пожалуйста, что есть еще и гены. У Лены они далеко не самые хорошие. От кого ее мать родила? Неизвестно. И сама мать неизвестно что делала, пока ее вынашивала, и неизвестно, какие препараты употребляла, прежде чем умереть от передоза.

Бешенство внезапно вспыхивает в крови огнем, и я, сука, еле сдерживаюсь, чтобы не послать Мару нахуй.

– Знаешь, блядь, я так-то тоже не во дворце вырос, – резко отвечаю я. – И мои гены, спасибо бате, который бухал как не в себя, тоже нихрена не подарок. И что нам теперь с Ленкой, пойти утопиться что ли, если у нас предки были ебланами?

– Дим, ну понятно, что генетика не приговор, – тот же соглашается Мара и осторожно берет меня за руку. – Но ты не сравнивай себя и ее. Ты упорно трудился, чтобы всего добиться, а Лена живет на всем готовом. Ты ведь ее никак не ограничиваешь, у нее просто карта к твоему банковскому счету привязана, и все: трать сколько хочешь. На мой взгляд, такая вседозволенность развращает.

Я сжимаю зубы, но ничего не говорю. Только делаю агрессивно еще одну затяжку. Неохота откровенничать с Марой, а то бы я сказал, что Ленка тратит со своей карты мизерно мало. Как будто ей неприятно брать от меня деньги.

Блядь, как так получилось, что девчонка, которая смотрела на меня с обожанием и делилась со мной всеми секретами, вдруг стала меня фактически ненавидеть? И бояться. Что я, сука, сделал не так?

Может, Мара была неправа, когда говорила, что мне надо подальше держаться от Ленки, пока у нее подростковый период?

– Она тебя стесняется, – объясняла она мне. – Ты взрослый мужчина, а она совсем девочка еще, ей с тобой неловко. Лене сейчас нужна мама или старшая сестра. Мне кажется, у нас с ней налажен контакт, поэтому, если ты не против, я постараюсь стать для нее тем взрослым человеком, к которому она может обратиться за советом.

Звучало в целом логично, и я согласился. Тем более, что как раз бизнес надо было ставить на ноги. Распределять обязанности на других я тогда умел херово и бросался во все сам. Даже машины сам рвался чинить. И был пиздец как благодарен Маре, которая мало того, что отлично заведовала продажами в филиале автосалона, так еще и о Ленке заботилась и о бабе Маше. Я сам в город наведывался наездами, на день-два, квартиру на этот срок снимать смысла не имело, останавливаться у Ленки с бабой Машей тоже было не очень, так что я обычно ночевал у Мары.

У нас с ней был очень бурный роман несколько лет назад, когда мы трахались, как кролики, на всех свободных поверхностях, а потом огонь прошел, и я честно сказал Маре, что если она хочет каких-то постоянных отношений, то это не ко мне. Ни семью, ни детей я не хочу, привязывать себя к чьей-то конкретной юбке тоже не мое, так что если ей надо по-нормальному, то она не по адресу.