– Как никогда, – с ухмылкой он подходит к деревянному бару-глобусу, достает бренди и наливает себе стакан.

– Значит, встреча завершилась успехом? – я поднимаю глаза на часы. Времени прошло мало – всего несколько часов.

Пока я ждал его возвращения, внутри меня не утихала тревога. Несмотря на безупречный имидж Питера Майклза, я прекрасно знаю, что он опасный человек. А еще я знаю, что Ру иногда теряет самообладание. И хотя я благодарен, что ничего плохого не случилось, я все равно сожалею, что он не позволил мне сопровождать его, хотя бы ради его безопасности.

Я слишком хорош в своем деле, чтобы вот так просто слететь с катушек при первом же взгляде на Питера. Я бы не стал выходить из себя. Пожал бы ему руку и посмотрел бы в глаза, представляя, с каким наслаждением подарю ему мучительную смерть.

Вздохнув, Ру опускается на черный диван у стены, отпивает виски и тянется за сигарой.

– Этот ублюдок так и не появился. Прислал какого-то пацаненка, как будто я готов поставить все на кон ради шестерки.

Странное чувство облегчения наполняет мою грудь.

– Абсурд.

– Неуважение, – выплевывает Ру.

– И что, ты передумал с ним работать? – я вздергиваю голову.

Надеюсь, Ру откажется от этой затеи, потому что присутствие Питера в нашем бизнесе только усложнит дело, когда придет время покончить с его жизнью. Не скажу, что это невозможно. Просто затруднительно.

Ру пожимает плечами, смотрит на сигару, перекатывая ее между пальцами.

– Я велел парнишке передать мистеру Майклзу сообщение. Пусть знает, как здесь дела ведутся. И я надеюсь, что он поймет одну важную вещь: мне плевать, сколько у него денег, если он, сучье отродье, не уважает мое имя… – Ру сжимает кулак, превращая сигару в труху. – Знаешь, детеныш, кажется, я изменил свое мнение. Если он хочет пообщаться, будет справедливо, если он встретится с нами обоими.

В животе бурлит волнение.

– Вот это другое дело, – взглянув на экран, я замечаю, что Венди и ее подруги собрались уходить. Я тут же встаю и застегиваю пиджак. – Если позволишь, у меня осталось несколько неоконченных дел, с которыми очень хотелось бы разобраться.

Ру отмахивается, отпивая бренди.

Я выхожу через черный ход, чтобы меня не заметили. Юркнув за угол здания, я наблюдаю, как Венди обнимает подруг на прощание и забирается в желтое такси. Меня переполняет отвращение к такому безрассудству и полному пренебрежению друзей к ее безопасности.

У ее отца столько денег, но он даже не предоставил водителя? И никакой охраны?

Поспешно сев в свой «Ауди», я выезжаю на оживленную улицу: хочу проследить за ней и убедиться, что она добралась до дома в целости и сохранности. Я не заинтересован во владении чем-то испорченным, пусть даже временно.

И пока я не решу иначе, Венди Майклз – моя.

Глава 5

Венди

– Что значит «домашнее обучение»? – спрашиваю я Джона, своего брата.

Тот пожимает плечами, указывая в сторону бумаг, разложенных на обеденном столе. Черные волосы покачиваются в такт его движениям.

– То и значит. Я спросил папу, можно ли мне учиться дома, и он разрешил.

Я хмурюсь. Почему отец не рассказал мне об этом?

– Круто. Значит, разговор с папой прошел хорошо? – я плюхаюсь на стул рядом.

Джон чуть кривит губы.

– Венди, очнись. Когда в последний раз папа со мной общался?

Я вздыхаю: от его слов мне не по себе.

– Он просто занят, Джон, – я так быстро начинаю оправдывать поведение папы, что едва чувствую привкус лжи. – Ты же знаешь, что он любит тебя и хотел бы быть здесь.

Брат усмехается и так крепко сжимает карандаш, что костяшки его пальцев белеют.

– Ага, конечно.

– А еще, – продолжаю я, – у тебя есть я, а мы оба знаем, что кроме меня тебе никто не нужен.

Джон посмеивается, глядя на меня через крупные очки в квадратной оправе.

– Ты права. Кому нужны родители, когда у них есть ты? Твоей материнской заботы хватит на весь чертов город.

Я, хоть и корчу рожицу, чувствую, что в груди от его слов разливается тепло.

– Эй, следи за языком.

– Я всего лишь выражаю мнение, – он поправляет очки. – На самом деле домашнее обучение – это даже круто… Мне так будет спокойнее.

Джон прав. По сравнению с другими семьями, где есть братья и сестры, я, наверное, и правда чрезмерно его опекаю. Но ведь кроме меня у него никого нет. Мама погибла, когда Джону едва исполнился год: попала в автокатастрофу по вине пьяного водителя. И хотя я никогда не осмелюсь произнести это вслух, отец действительно не уделяет Джону того внимания и времени, которых он заслуживает. В наших отношениях это больная тема, и мне очень не нравится погружаться в нее с головой.

– Тогда я рада, что папа перевел тебя на домашнее обучение, тем более, что ты сам этого хочешь. Но ты уверен, что тебе будет хватать общения?

– Уверен. Дети – те еще засранцы, – Джон вздыхает, закатывая глаза.

От его слов щемит сердце. Кто знает, может, домашнее обучение и правда пойдет ему на пользу. Неужели отец все-таки меня услышал? Я ведь неоднократно умоляла его вмешаться в ситуацию с издевательствами над Джоном.

– Ладно, мне пора на работу, – я улыбаюсь. – Хочешь, посмотрим вечером фильм?

– Зачем ты работаешь, если тебе не нужны деньги? – спрашивает он.

– Чтобы не умереть от скуки, наверное, – покусывая нижнюю губу, я пожимаю плечами.

– В таком случае поступай в колледж, – брат одаривает меня улыбкой.

– И бросить тебя? Что ты без меня будешь делать?

С ухмылкой Джон склоняется над бумагами, фактически заканчивая наш разговор.

Тяжело вздохнув, я поднимаюсь со стула и ухожу, оставляя брата наедине с собой. Мне нравится быть рядом, но, если честно, я очень скучаю по дням, когда он цеплялся за мои ноги и не хотел отпускать; когда прижимал свои липкие детские ладошки к моим щекам и говорил, что любит меня больше всех в мире.

Став старше, он замкнулся в себе, начал прятаться за стенами, которые вынужденно возвел из-за жестоких издевательств.

В груди разрастается боль и не покидает всю дорогу до «Ванильного стручка». Только спустя два часа, уже после того, как я запорола два макиато и пролила целый галлон карамели на пол, я понимаю, что сегодня не мой день. Напарник уже ушел, так что я осталась одна, и по какой-то причине, за что бы я ни бралась, у меня толком ничего не выходит.

– Здесь кто-нибудь может принять заказ? – звучит из зала раскатистый голос мужчины.

В это время я как раз вытираю карамель с пола. Я встаю, смахиваю волосы с лица и выглядываю из-за угла. Я даже не слышала, что в кофейню вошел гость.

– Здравствуйте! Простите за ожидание, я сейчас подойду.

С недовольным лицом мужчина скрещивает руки, сверкая крупными часами на запястье.

– У некоторых из нас вообще-то есть дела. Я уже пять минут здесь торчу.

Я чувствую укол раздражения. Бросив на стойку тряпку – настолько мокрую, что с нее на пол капает вода, – я направляюсь в зал.

– Прошу прощения, сэр.

Тот, нервно постукивая рукой по столешнице, хмыкает.

К грубым посетителям я уже привыкла: к сожалению, в сфере обслуживания недовольных клиентов куда больше, чем довольных. Но сегодня у меня нервы ни к черту: я чувствую, как в животе разгорается огненный шар, вращается и растет, опаляя своим пламенем мои внутренности.

– Что вам приготовить? – я натягиваю улыбку.

– Большой горячий кофе без молока.

Я киваю, молча радуясь, что он выбрал простой напиток.

Когда он расплачивается, я отворачиваюсь, краем глаза отмечая собравшуюся на полу лужу от тряпки.

Пока я наливаю кофе, над дверью раздается звон колокольчика – так неожиданно, что я непроизвольно вздрагиваю. Я даже голову не успеваю повернуть в сторону входа, как нога уже поскальзывается, и я падаю, обжигаясь горячим напитком. Копчик пульсирует от боли, пока я лежу на холодном полу с закрытыми от стыда глазами, пытаясь собраться с силами, встать и сварить уже кофе этому парню.

– Господи Иисусе! Кто-нибудь может приготовить мне кофе? Или здесь одни бездари работают?

Боль от ожога смешивается со слезами.

Да пошел он.

Я осторожно встаю на колени, дышу медленно и ровно, стараясь успокоить колотящееся сердце. Сегодня точно не мой день.

– А я-то думал, что мужчины знают, как вести себя с леди.

Я замираю. Мокрая рубашка, пропитанная кофе, прилипает к коже; руки застывают на кафельном полу. Этот акцент.

Разъяренный клиент с усмешкой шлепает ладонью по стойке, словно акцентируя наше внимание на словах, которые он собирается извергнуть. Его безвкусные часы громко отсчитывают секунды.

– А я-то думал, что смогу выпить кофе, а не ждать, когда запустится производство.

Мои щеки заливаются краской. Я медленно встаю, морщась от пульсирующей боли в пояснице, и заглядываю в два голубых океана глаз, принадлежащих таинственному мужчине, которого я недавно встретила в баре. Он выглядит так, будто его вытащили прямо из моих снов и поставили напротив меня.

Отлично. Умеет выбрать время.

Прищурив глаза, я смотрю на клиента и стараюсь дышать ровно, чтобы не впасть в ярость.

– Простите, – я улыбаюсь от уха до уха. – Я приготовлю другой за счет заведения.

Мужчина одаривает меня пристальным взглядом, уголки его губ опускаются вниз.

– Я уже заплатил. Просто сделай чертов напиток!

Внутри меня все кипит от злости. Я уже представляю, как сварю кофе и швырну чашку прямо ему в лицо.

– Стой.

Я замираю, услышав голос таинственного мужчины.

Я буду последней лгуньей, если скажу, что не думала о нем последние два дня. Но вот чего я точно не ожидала, так это его появления в кофейне.

Незнакомец прислоняется к стеклянной витрине. В идеально отглаженном костюме-тройке он выглядит очень изысканно, полностью затмевая собой этого грубияна.

– Дорогая, неужели ты позволяешь никчемным мужчинам такой тон?

Стыд закрадывается мне в душу.

– Нет, я… – я прочищаю горло. – Он клиент, вот и все.

– Слушай, приятель, эта сучка даже с простой задачей не может справиться.

Из груди таинственного мужчины вырывается смешок, и этот вибрирующий, хриплый звук разлетается по всему заведению. Незнакомец и так выше своего оппонента, но в эту секунду он как будто превращается в оборотня и высасывает из помещения всю энергию, чтобы еще больше увеличить свой рост. Я никогда не видела ничего подобного, поэтому смотрю на происходящее как завороженная.

– У тебя часы слишком шумные, – незнакомец наклоняется к уху клиента.

– Чего? – парень хмурится.

Таинственный мужчина кивком указывает на запястье, где, точно маяк, сверкает инкрустированный бриллиантами аксессуар.

– Твои часы. Они… тикают.

– И что?

Таинственный мужчина вздыхает, поднимает руку, потирает пальцами нижнюю челюсть. Следя за этими движениями, я отмечаю его невероятную привлекательность, особенно сейчас, при свете дня.

Придурок с часами поворачивается ко мне, распахивает глаза и снова шлепает ладонью по стойке. Этот звук настолько неприятен, насколько омерзителен звук гвоздей, царапающих меловую доску.

– Что, понравилось шоу? Я все еще жду кофе.

Я стискиваю зубы. Не будь я на рабочем месте, я бы не стала молчать. Но сейчас я на смене, на своей первой в жизни работе, которую очень люблю. В деньгах я, конечно, не нуждаюсь, но мне все же приятно иметь хоть что-то, чего я достигаю самостоятельно. Что-то, что не досталось мне благодаря моей фамилии и крови, которая течет в моих жилах.

Как бы я ни любила отца, иногда мне очень тяжело жить в его тени.

– Не нужно, дорогая.

От этого обращения у меня сводит живот. Взгляд мечется между двумя мужчинами.

Лицо клиента краснеет, но он молчит. Не спорит. Скорее всего потому, что даже он чувствует силу, которую излучает его оппонент.