Не известно, что произошло. Несколько парней окружили Айратика, на несколько секунд он совсем исчез за их согнутыми спинами. А потом раздалось громкое ржание. Айратик выскочил весь красный, вслед ему раздался свист. Самый высокий сделал вид, что пнул его ниже спины.

Все произошло моментально. Айратик кинулся к открытому окну. Летя на всклокоченных, возмущенных нервах, он хотел сейчас только одного – покончить с этим раз и навсегда. И он бы сделал это. Сделал бы, не будь он такого маленького роста. Просто не смог перескочить высокий подоконник. Тогда Айратик схватил ближайший стул и потащил его к окну. Эта заминка спасла ему жизнь. Я оказалась ближе всех и завизжала – высоко, пронзительно, не своим голосом. Я никак не успела бы его спасти: от ужаса происходящего меня просто приклеило к стулу. Но один из парней успел. Он ринулся через весь класс и схватил Айратика за ногу, когда она уже покидала подоконник.

Все замерло в немой сцене. Ушибленный Айратик сжался комком на полу. Высокий одноклассник стоял над ним – нелепый и побелевший.

– Ты че, а? – он был сам не свой. – Ты зачем, а? Ты вообще, что ли… Да Айрат, блин! Да ты че?!

Сцену эту я не досмотрела – выскочила в коридор, хлопнула дверью, не пошла на физику и весь урок просидела в подвальной раздевалке.

Про этот случай не узнал никто из учителей. Подростки умеют хранить свои нехорошие звериные секреты.

А между тем приближался Новый год. У нас должно было состояться чаепитие и танцы. А еще каждый должен был приготовить открытки одноклассникам. Сколько хочешь открыток. Да еще и без подписи – инкогнито. Так мило.

Я сидела за письменным столом и смотрела на рыбок в аквариуме. Они плавали, не ведая проблем, и было в их жизни одно незатейливое счастье – время кормления. Я хотела сделать открытку Айратику, и не одну, а несколько – разными почерками. Очень хотелось, чтобы он обрадовался. Но это было тяжело, потому что Айратик совершенно мне не нравился и даже был неприятен.

Нужно сделать хоть что-нибудь, ну хоть что-то… пусть только он не прыгает больше в окно! И вот на столе лежала кучка порванных, испорченных открыток, купленных за три и пять копеек – сани летят в вихре снега, румяно улыбается Дед Мороз, вокруг елки суетятся счастливые зайчатки-медвежатки… Все не то. Каждый раз, когда я начинала писать, что-то зажималось в голове, мозг бунтовал и напрочь отказывал в креативности, и я писала одну и ту же фразу в разных ее вариантах.

«Айратик, ты очень хороший…»

«Айратик, ты на самом деле очень хороший…»

«Ты хороший, Айратик, поздравляю…»

Мне казалось – я безнадежно тупая.

Поздно вечером я собрала все рваные кусочки и выкинула в мусорное ведро. И на вечеринку не пошла – не было настроения.

Так до сих пор и не знаю – получил ли Айратик хоть одну открытку. И получила ли открытки я.

Эпизод 11
Аскорбинка

Я проснулась от дикой боли, сползла с кровати на пол, прижала ноги к животу и завыла. Внутри все полыхало, голова кружилась, перед глазами плыли желтые круги.

– Ы-ы-ы-ы!

Мама и папа ворвались в комнату и включили свет. По глазам неприятно резануло. В своей кровати вскочил перепуганный брат.

– Что случилось?!

– Ы-ы-у-у-у! Умираю!

– Как? Что? Где болит?

– Дайте таз! – проорала я хриплым голосом.

Мама соображала быстро. Она тут же притащила трехлитровую банку теплой воды с солью и марганцовкой и так промыла желудок, что я лежала без сил, как выжатая губка. Потом меня тщательно осмотрели и пришли в ужас. По всему телу расцвела мелкая сыпь. Под глазами отложились мешки и синяки. Белки помутнели и приобрели желтоватый оттенок.

Семья решала – как быть? По всем статьям полагалось вызвать скорую, но у нас не было телефона, ближайший работающий автомат был неизвестно где, а будить соседей в три ночи не позволяло воспитание. К тому же мне вроде полегчало. Да и случалось такое довольно часто и в разных вариациях. Я частенько съедала что-то не то, легко травилась, а потом устраивала всей семье полуночные бдения с воем, тошнотой и поеданием пачек активированного угля.

Я валялась на кровати под тремя одеялами, дико мерзла и поглаживала выжатый живот.

– Что ты ела? Вспомни!

– Не помню… как все…

– В столовой что давали?

– Не помню… кашу. Я кашу не ем.

На следующий день я не пошла в школу. Наблюдать за мной позвали бабушку. Первым делом я отправилась к зеркалу любоваться на сыпь. Ее стало значительно меньше – это радовало. Да и отеки под глазами втянулись обратно. Все было бы хорошо, просто замечательно, если бы не чувство тревоги и неизвестности. А вдруг моя подруга лежит при смерти или уже… того?

Бабушка вязала и рассказывала всякие истории. Я забилась в уголок и пускала слезу в подушку.

Какие мы дураки! Никогда больше! Большеникогда-большеникогда!!!

А как хорошо все начиналось! В кои-то веки нас назначили дежурить на вахте. Не в столовой – разносить макарошки с подливкой и обливаться чаем с подноса; не по этажам – уныло торчать по углам в повязках и огребать щелбаны от старшаков. На вахте. Сидеть за партой, как белые люди, заниматься всякой ерундой и только иногда милостиво провожать заблудившихся родителей до пункта назначения. Но и это было не главное. Нас назначили на понедельник. Боже, на понедельник. Впервые в жизни.

Утром к нам подошла медсестра с двумя склянками коричневого стекла. В одной были желтые драже, в другой – мелкие белые таблетки. Драже назывались «ревит» – кислота аскорбиновая в растворимой оболочке, предназначение – профилактика ОРВИ и поддержка иммунитета в зимний период. Мелкие белые таблеточки – «антиструмин». Как нам объясняли – чтобы йода хватало и голова работала. Препараты требовалось разнести во все классы – строго по одной штуке в каждый рот. И мы разносили – с важным видом спасителей человечества неторопливо перемещались по проходам, не обращая внимания на всякое «Эй, дай две», «Дай сам возьму» и «Я другу занесу, он болеет». Щелк по рукам. Куда лезешь? Все как доктор прописал.

Классы мы обошли быстро, потому что на улице был мороз, а в школе свирепствовал грипп – не так уж много было народу. В коричневых банках осталось немало ценного лекарственного сырья. Мы заслужили свой приз и съели аж по четыре штуки каждого сорта. Подождали пятнадцать минут. Ничего не случилось. Съели еще по две.

Потом была перемена, и к нам подошел Фарид.

– Везуха вам.

– Везуха.

– Дай штуки три.

– Да иди-ка ты.

– Да ладно!

– Вот тебе две. Вали.

Фарид не обиделся.

– А чего сами не едите?

– Вредно много.

– Ниче не вредно. Я маленький две банки сожрал, и хоть бы что.

– Не ври-ка.

– Слово пацана. Фигня все это. Не помер же.

Мы посмотрели на Фарида. Высокий, смуглый, похожий на безумного цыгана, он и впрямь мог выкинуть такое. Хотя чего ему будет? Такой всю аптечку съест и не икнет. Фарид убежал наверх. Мы остались со своими банками. В наши души закрались сомнения. Мы съели еще по штуке антиструмина и ревита.

– Это не антибиотик, – сказала подружка.

– И что?

– Антибиотики могут убить. Остальное – нет.

– Яд – тоже не антибиотик.

– Это же не яд.

Умозаключение звучало логично. Мы съели еще по две. Потом почитали геометрию, заскучали и съели еще несколько. Ничего не случилось. Медсестра не торопилась за своими склянками.

– Фарид говорит – съел две банки.

– Врет, поди.

– Вообще-то он никогда не врет. Сколько в одной?

– Сто штук.

– Значит – двести. И не умер.

Мы посчитали таблетки – их тоже осталось штук по сто в каждой банке. Мы решили не рисковать, потому что Фарид вряд ли имел в виду антиструмин. А вот ревита съели штук по тридцать. Не знаю почему. Так захотелось. Просто было интересно.

К вечеру зачесались пальцы, шея и подмышки. И все. Я уверилась, что нас запугивали зря.

В три ночи я уже так не думала.

Бабушка вязала. Я отвернулась к стене. Пусть думает, что сплю. Наверное, мою подругу увезли в больницу. Наверное, спасли. Никогда больше!

Звонок. Мама пришла на обед? Нет, не мама. Услышав знакомый голос, я проглотила подступившие слезы…

– Здравствуйте… Я вот уроки принесла… А можно? Спит, да?

Можно, конечно, можно! Не забыла. Пришла. Живая!

Эпизод 12
Туман

Голова весит двадцать килограмм и размером с хорошую тыкву. Она не может больше держаться на шее, она клонится вниз – тяжелая, горячая, гудящая. Я утыкаюсь лбом в учебник. Это невозможно.

Пять уроков. Сдача нормативов по лыжам. Бегом домой. Уроки… нет, врать не буду, уроки кое-как и кое-какие. Главное – геометрия. Сегодня в четыре вечера – зачет по геометрии. С ужасом смотрю на часы. Пора.

Потому что кое-кому пришло в голову выносить все зачеты на время после уроков, чтоб не загромождать опросами учебный процесс! «Меня в семье из-за вас не видят! В школе до ночи с вами сижу. А у меня, между прочим, тоже дети!». Ага, мы же еще и виноваты, красота просто!

Зимние сумерки чернильно-синие, прозрачные и хрустящие. На свежем воздухе головная боль проходит. Понятно, что ненадолго. Как только я окажусь в теплом душном кабинете среди гудения голосов и однообразных ответов, она вернется – я точно это знаю. В висках мучительно заломит, лоб нальется горячим. И я перестану соображать.

В прямоугольниках окон – теплый свет. Счастливые люди! Хочешь – сиди у телевизора, хочешь – чай пей, хочешь – в потолок плюй. А я иду на геометрию. Морозец щиплет за нос, коленки становятся стеклянными, на ресницах оседает иней. На холоде сразу хочется есть. В кармане позвякивает мелочь, хлебный магазин обволакивает теплом, кекс в руках вкусно крошится, изюм похож на засахаренных жучков. Скорее, опаздывать нельзя.

И вот мы сидим в тепле, окна зашторены, желтый свет ярок, учебники закрыты. Мы разделены, снабжены методичками и карточками, мы должны пройти уровни, должны заслужить звездочки и плюсики, и – господи! – чего только еще не должны сделать!

Площадь трапеции равна произведению полусуммы оснований на ее высоту.

Ага. Полусуммы на ее высоту… полусумма… соображаю с трудом. На этот раз пронесло. Мигрень не вернулась. Прошло два часа, сделано уже две попытки пересдачи, а голова, как ни странно, еще не стала раскаленной тыквой.

Доказательство. Рассмотрим трапецию ABCD…

Я пытаюсь понять. Трапеция похожа на палатку с подпорками. Какая мне от нее польза?

– Нет. Вернись на место. Внимательно читай, ты не поняла.

Да черт! Трапеция ABCD… ага… рисунок. Что-то должно тут быть… Наконец, до меня доходит. Эти подпорки… это же прямоугольник и два треугольника! А ну-ка… Где-то такое уже было, помнится…

Четвертая попытка.

– Так как отрезок DH равен… (быстро пишу на доске, мел срывается и крошится)… таким образом (быстрее-быстрее, пока не забыла)… теорема доказана (уф!).

Отпустите меня, а. Я хочу домой.

– Хорошо, будем считать, что сдала. Теперь задачи.

Веер карточек.

Через вершину А проведите две прямые так, чтобы они…

Докажите, что площадь ромба равна половине его…

В выпуклом четырехугольнике диагонали взаимно перпендикулярны. Докажите, что площадь…

Докажите, что отношение периметров подобных треугольников равно…

Через вершину левого полушария мозга провели перпендикуляр. Докажите, что шизофрения наступит в четверг после захода солнца…

– Каких треугольников?

Подруга нехотя отрывается от тетради. В глазах тоска.

– Подобных, дура. Страница семьдесят.

– Спасибочки.