– И это сказано отлично! – воскликнул Роберт, но уже без той язвительной улыбки, с которой приветствовал Артура. – У меня ощущение, что я разговариваю с моим братцем, но тот отстает от вас в красноречии, вы запаздываете с ответом, когда смущены, растеряны или рассержены, а тот жует словесную жвачку постоянно.

– Как вам не стыдно, Джордж – отличный… – если бы Артур мог передать интонацией свое возмущение, он бы заставил Роберта покраснеть за неуважительные по отношению к брату слова.

– Лицемер, – отмахнулся Роберт. – Лицемер, ханжа, святоша и бездельник. Вы тоже бездельник, но в вас есть хоть зерно здравого смысла, я прекрасно помню наши споры о спорте и политике.

– Я тоже помню ваши возмутительные мысли о немедленном сносе старых ипподромов из-за их недостаточной коммерческой ценности и отсталости колониальных взглядов в отношении островного влияния!

– Я заблуждался, – коротко бросил Роберт. – При обсуждении некоторых вещей у меня не хватало жизненного опыта, зато теперь его слишком много, и я хотел бы немедленно продолжить все прерванные несколько лет назад беседы.

– Вы их сами прекращали! Наградив собеседника эпитетом «пустоголовый» или «тугодумный»!

– Повторяю, я заблуждался! – Роберт повысил голос и сжал кулаки. – И сейчас мне надо в некотором роде извиниться и… договорить уже со знанием дела. Поедем в клуб, а, Артур? Посидим, выкурим по паре сигар.

– Я не собираюсь…

– Просто поговорим. Я расскажу вам про Индию, вы поделитесь местными сплетнями.

– Я не сплетничаю!

– Хорошо-хорошо, я поделюсь с вами сплетнями колониальной жизни, вы расскажете местные новости, только не надувайте так страшно щеки, я помню вас еще худеньким пареньком-студентом, достаточно азартным и любопытным.

– С азартными играми я расстался после гибели моего отца, новое положение в обществе обязывало…

– Общество не требует от вас немедленного превращения в диванный пуфик. Позвольте себе небольшое развлечение, сонный тихоня-домосед, а?

– За сигарой последует виски… – протянул Артур.

– Я не понял, вы этого опасаетесь или предлагаете? – улыбнулся коварной улыбкой Роберт.

***

Сизый туман, парящий над столиком, немного развеялся, и двое сидящих друг напротив мужчин смогли наконец продолжить беседу.

– Меня не покидает ощущение, что мой дом – там, понимаешь, да? – худой и черноволосый посмотрел на полненького шатена сквозь недопитый стакан виски. – Вы здесь, в тихом местечке, как будто во сне живете, так, изображаете что-то, тратите время на еду и болтовню, выдумываете никчемные занятия и…

– Не-е-е, ты не один такой. Я знал парней, возвращающихся оттуда, сначала они рвутся обратно и места себе не находят, потом привыкают. И ты привыкнешь. Бои будешь вспоминать как спектакль, ощущения духоты, жара и влаги сочтешь за плоды воображения, не волнуйся, это все быстро пройдет. Или еще знаешь что, – Артур допил содержимое своего стакана, – двойной, пожалуйста, и… Тебе вот что надо – поговори с тем, кто провел там гораздо больше времени и кто прекрасно освоился в нашей, как ты говоришь, болотной, жизни. Вот хотя бы с лордом Райтом.

– Н-нет, – поперхнулся Роберт, – только не с ним. Это ж по его совету мне жизнь перевернули, ты даже не догадываешься, сколь он коварен, он… Да я его… Я бы его, если бы вот сейчас увидел, я бы ему… – Роберт со всей силы сжал свой стакан, будто надеясь, что тот сейчас треснет.

– Спасибо сказал бы? – хмыкнул Артур, допил очередную порцию и с комфортом развалился на кресле. Вечер определенно задался. Теплая атмосфера клуба сменилась не менее уютным полумраком какого-то ресторанчика или бара с названием… «Какое же у него название?» – подумал Артур, но быстро отогнал лишние мысли. Судьба старого товарища, а ведь они с Робертом всегда были товарищами, несмотря на почти десятилетнюю разницу в возрасте, но ведь были, кажется, в колледже, или они учились в разное время? Тогда не в колледже, но точно, когда-то и где-то были друзьями. Иначе не принял бы Артур так близко к сердцу рассказ Роберта о его индийской ссылке, не искал бы сейчас так мучительно пути выхода из того душевного тупика, куда невольно попал Роберт Вуд сразу по возвращении на родину.

– Может, и сказал бы, – задумчиво прошептал Роберт, гневно блестя черными глазами. – Ох, как бы искренне и горячо я бы сказал ему «спасибо». И за ссылку в Индию, и за полный переворот идей в моей голове. Ты не представляешь, как просто мне было жить раньше. Я умен, талантлив, неотразим, передо мной выбор из сотен развлечений, самые красивые девушки, еда, напитки, наряды, вот ты один сюртук перешить ленишься, а у меня сколько всего в шкафу висело, я же по два раза один костюм в приличные места не надевал, и портные мои мерки наизусть помнили… Эх. И все так просто было: вокруг зануды типа Джорджа или зашоренные упрямцы типа тебя, вас можно дразнить и путать, все равно ничего не поймете. И что теперь? Я видел людей в беде, видел кровь и смерть, был бессилен сам и наблюдал беспомощность других. Люди и в самом деле беспомощны… Как можно всерьез считать себя галантным, поднимая перчатку, оброненную леди, если всего два месяца назад на разваливающейся телеге, запряженной пыхтящими волами, вывозил из-под града пуль двух молоденьких девушек, испуганно прижавшихся друг к другу? Видел бы ты их глаза… А глаза умирающего наставника? Человека, который разбудил меня и научил бороться и выживать, а сам погиб от грязных рук предателей?

– Так лорд Райт… он все это тоже пережил, – заметил Артур, – может, немного при других обстоятельствах. Но потому и послал тебя туда, чтобы ты почуял разницу?

Роберт насупился и упрямо наклонил голову:

– Не сравнивай сытое и теплое существование лорда Райта и тот ужас, что довелось пережить мне. Я знаю, о чем говорю, я ведь провел там детство. Тишь и скукотища, почище вашей тут, только помедленнее все происходит, потому что двигаться жарко. В таких условиях нетрудно совершать «подвиги», оставаясь чисто выбритым и элегантным. Сейчас же в колониях такое творится… Попробовал бы лорд Райт сохранить невозмутимость! Эй, мне еще порцию, да лучше побыстрее, видишь, нам трудно разговаривать.

Артур внезапно очнулся и попытался посмотреть на часы:

– В это время я обычно сплю, – твердо сказал он, – видимо, поэтому и не могу сейчас подсказать тебе что-то вразумительное. Может быть, стоит продолжить разговор завтра?

Роберт внимательно посмотрел на него и отрицательно покачал головой:

– Завтра ты не смо-о-ожешь. Если только к… к… вечеру.

– Ну так вечером и договорим! – уверенно заявил Артур, понимая, что еще немного – и он завалится под стол, а терять лицо перед другом ему как-то не хотелось. – Поехали ко мне, я распоряжусь – тебе дадут комнату, выспимся, а завтра… Сегодня вечером… все обсудим еще раз.

– А твои родственницы? Не будут громко возмущаться? Насколько я знаю, некоторые леди обладают настоящим талантом заглушать серьезную беседу. Жена моего отца, Лора Вуд, умеет…

Артур уверенно провел указательным пальцем перед носом Роберта слева направо, замешкался и для убедительности провел еще раз справа налево:

– Ни одна женщина не помешает нам беседовать в моем доме. Как истинный холостяк я не держу подобных созданий под одной с собой крышей.

– Но, – Роберт нахмурился, припоминая состав семьи Джайлз, – мне помнится, у тебя есть сестра…

– У меня есть не только сестра, но еще и тетя, которая могла бы громко, как ты говоришь, возмутиться. Они в поместье в Суррее. Сидят и нос не высовывают. Не место им в моей холостяцкой берлоге, вот цветочки сажать – самое то. – Артур встал, покачиваясь. – Пойдем?

Роберт с благодарностью принял искреннее предложение друга и последовал за ним, мечтая как следует выспаться, сделать глоток обжигающе ледяного виски, выкурить сигару, выпить чашку ароматного кофе и вновь обсудить нелегкую, полную сомнений и тревог жизнь.

Пока же Артур своевременно помог ему, предложив свое гостеприимство: возвращаться домой не хотелось до омерзения, а гостиничные номера наводили уныние своим однообразием.

«То ли дело – уютные простыни с розовыми бантами и очаровательные в своей наивности детские подушки с пушистыми котятами, которые почему-то предпочитает настоящий мужчина, Артур Джайлз», – подумал Роберт, засыпая в кремовой комнате с узорчатыми занавесками.

***

Кэролайн Джайлз еще раз скептически осмотрела гранатовое колье и отложила его в сторону.

– Верно тетушка Жанет говорит, гранаты идут женщинам за сорок… И чем только думал Артур, выбирая подарок? И ведь тетушке не отдашь – неудобно. И брат обидится. Все-таки в некоторых вопросах он сущий медведь…

Кэролайн была младше Артура почти на десять лет, но как в детстве, так и сейчас относилась к брату с изрядной долей снисходительности. Называющий себя в свои тридцать четыре закоренелым холостяком Артур вызывал у Кэрри почти непреодолимое желание немедленно пристроить его, как говорится, в хорошие руки. Однако то ли руки такие все не попадались, то ли, по мнению Артура, все были недостаточно хороши, но брат всякий раз упорно игнорировал попытки Кэрри пригласить в дом юных прелестных девиц на выданье из лучшего столичного общества, в свою очередь пеняя Кэролайн за ее собственное нежелание выходить замуж.

Тряхнув головой, дабы выбросить из нее пустые, но привязчивые мысли, Кэрри надела нитку жемчуга взамен отвергнутых гранатов, бросила последний взгляд на отражение в зеркале и, заключив, что выглядит, как обычно, бесподобно, отправилась вниз, в столовую.

Доносящиеся оттуда мужские голоса несколько озадачили девушку – вроде бы тетушка говорила, что Артур живет в Лондоне отшельником, почти никуда не выбираясь и уж тем паче никого к себе не приглашая. Собственно, именно поэтому Кэрри и позволила себе явиться в столицу без предупреждения.

– У нас, оказывается, гости, – одарила мужчин лучезарнейшей из своих улыбок Кэролайн, заходя в комнату.

– Кэрри! – ошеломленно уставился на нее брат. – Ты же была в Линден-парке!

– Была, но мне там надоело, – пожала плечами девушка.

– Скажи лучше, что тоже сбежала, не вынеся общества тетушки?

– Да нет, тетушка прекрасна. Но на любование новым кустом роз она пригласила соседское семейство, а их домашний рой кого угодно с ума сведет, знаешь ли, – и она снова лукаво улыбнулась. – Может, ты наконец представишь мне своего гостя?

– Конечно, – спохватился Артур, – прости. Мистер Роберт Вуд, мой давний знакомый, накануне вернулся из колоний. Роберт, моя сестра Кэролайн. Представь, Кэрри, он своими глазами видел все ужасы сипайского восстания!

– И наверняка проявил себя героем, так ведь? – с неопределенной интонацией поинтересовалась Кэролайн, протягивая Роберту руку для поцелуя.

– Разумеется, – фыркнул ее брат, уже успевший выслушать от Роберта историю про полковника Беккета и его дочерей во всех подробностях. – Роберт, эта прекрасная девушка только на вид такой ангелочек, но не вздумайте попасться ей на язык. Особенно, кстати, она любит избирать мишенями для своего остроумия людей отзывчивых и спешащих прийти к кому-либо на помощь, так что будьте осторожны.

***

Неожиданная встреча оказалась приятной. В чем бы Роберт ни стремился убедить Артура, но желание находиться рядом с красивыми девушками не могло исчезнуть и за больший срок, проведенный в Индии.

А Кэролайн Джайлз оказалась очень красивой девушкой. По смутным воспоминаниям Роберта это была серая скромница с потупленными глазками, с неизменным вышиванием в руках и какими-то наивными мечтами о скорейшем замужестве. Зато девушку, с которой он столкнулся в доме у Артура, не заметить смог бы только слепой и глухой. Высокая шатенка лет двадцати трех с темными блестящими волосами, гибкая и стройная, с танцующей походкой и плавными движениями, в элегантном кремовом платье, она вызвала у Роберта искренний вздох восхищения.

Словно получая удовольствие от произведенного эффекта, она засмеялась, превращая хмурое утро в начало прекрасного дня.

– Я вчера устала с дороги и не заметила вашего возвращения, – проговорила Кэролайн, без смущения разглядывая Роберта.