Глава VI о дорогах, с которых приходится сворачивать.

Сон не шел, да и Гермиона, хоть и обиделась, испугалась и совсем запуталась, не предала своей репутации и из сознательности вернулась в лачугу довольно скоро, естественно, замерзшая и мокрая. Драко не знал, в каких они отношениях. Еще днем у них не было названия, сейчас он даже не знал, чего ждать – что она ляжет спать, соберет вещи и уйдет, выхватит палочку или дождется, пока он уснет, чтобы обездвижить и бросить здесь. Что делать ему, Драко не знал подавно – решительность никогда не числилась его личным качеством, но стала вымученной и выстраданной наукой. Если потребуется, он тоже схватится за палочку. Но пока он стыдливо отводил глаза от ее наготы и ярости, Гермиона уже колдовала, вовсе не проклятия и боевые заклинания в его сторону. Она просто сушила свою одежду и волосы, распаляла угли в очаге. Ее возня не заканчивалась, она не укладывалась спать, но и не собирала вещи, чтобы покинуть его.

– Что ты решила? – наконец, сипло спросил Драко, и удивился, как неуверенно прозвучал его голос.

Она медлила с ответом, но все же на него расщедрилась:

– Ну, что скажу – спать мы с тобой точно не будем.

Сколько бы гадких пошлых ответов он мог придумать в другой раз, но, стоя перед ней в исподнем белье, продрогший и потерянный, Драко даже не намеревался творить что-то плохое. Источником опасности в хижине он считал вовсе не себя.

– Я имел в виду, ты будешь дожидаться со мною Брутуса?

– Ты имел в виду, – гневно поправила она. – Остается ли в силе наш союз.

Признать, что она права далось легко, да только не вслух.

– Молчишь? – она обернулась к Драко.

Тот разве что смог неопределенно пожать плечами. Упрашивать ее остаться и искать чашу вместе при новых обстоятельствах слишком унизительно.

– Молчи, – Гермиона кивнула и отвернулась обратно к огню. – Не думаю, что ты от стыда язык проглотил.

– А чего мне стыдиться? – внезапно спросил он прежде, чем подумал.

– Если совершать тяжкие преступления для тебя не позор…

– А с чего ты взяла, что я их совершал? – снова не дал ей себя оболгать Малфой.

Теперь уже и ему стало за себя обидно.

– А что, – она снова повернулась и указала на его правую руку. – Сам-Знаешь-Кто стал раздавать метки просто так? Полагала, у вас это знак отличия, за который приходится выслуживаться.

– Значит, ты неверно полагала, – Драко умолчал, что его приняли в ряды «авансом», и продолжил сворачивать на удобную ему тропу спора. – Что-то изменилось пару часов назад?

– Да! – прикрикнула она и даже вскочила во весь рост.

Волшебная палочка в ее руке подрагивала оттого, как крепко она ее стискивала.

– И это что-то разве изменилось во мне? – напирал Драко. – Метка не сегодня вечером появилась. Я не вел себя, как опасный преступник, каким ты теперь меня считаешь. Тебе не кажется, что это несправедливо?

– Нет, не кажется! – судя по виду, ей действительно так не казалось. – Ты – Пожиратель Смерти!

– Факт, – признал он. – У тебя явно есть представления о том, каковы Пожиратели, но я все это время им не соответствовал.

– Мне неизвестны твои мотивы.

До Драко начало доходить.

– Я не понял, ты злишься или боишься? – резонный вопрос прозвучал, как звон, после которого обычно начинается матч, забег или дуэль. Воспользовавшись ее замешательством, Драко продолжил. – Если я такой грозный, то почему, едва мы узнали условия, я просто не убил тебя? Ведь, следуя твоей логике, такое далось бы легко и сильно упростило все? Условий нам никаких не ставили, значит, я мог просто избавиться от тебя и остаться победителем состязания, потребовав отдать мне чашу. И по возвращению мне ничего бы не вменили, – он и сам начал повышать голос, ему стало горько, что он снова сделал первый шаг и протянул руку, как при первой встрече с Гарри, и снова получил категоричный отказ только за то, что причастен к неугодной стороне. – Напротив, расскажи я Темному Лорду, что прикончил грязнокровную подружку Поттера, меня бы еще наградили. Ты же так думаешь? Так почему я этого не сделал?

Его доводы роились в хижине, они кружили рядом с Гермионой так назойливо, что она едва не стала от них отмахиваться как от насекомых. Драко был прав, но в ее картине мира таких полутонов никогда не различали.

– Ты можешь вести свою игру…

Он не хотел слушать от Гермионы то, что еще больше его заденет и их рассорит, поэтому продолжил:

– Почему я подошел, предложил работать в паре и вместе вернуться?

Дождь притих, чтобы их брань не заглушали капли. Один ветер раздувал жар, чтобы свет очага снова мог высветлить скрытые тайны. Только тайн-то никаких снаружи не осталось.

– Я не знаю, – почти повинилась Гермиона.

– И я не знаю, – развел руками Драко, и с хлопком опустил их о свои бока.

А потом взял волшебную палочку, не реагируя на ее мельтешение и угрозы обороняться, лег на солому и произнес «Протего!». Гермиона не ожидала, что он наколдует защиту. В ее картине мира оказалось слишком мало цветов. Она вопросительно смотрела на него, растянувшегося перед сном.

– Бес тебя знает, Грейнджер, – протянул он с закрытыми глазами. – Бес тебя знает.

Потоптавшись, Гермиона не придумала ничего лучше, как тоже лечь спать, как можно дальше отодвинувшись от купола его чар, мерцающих в темноте. Ей не осталось ничего другого. Эта ночь и эта земля за пределами хижины казались бесконечными. Куда не пойди – никуда не придешь, сколько не жди – ничего не дождешься. Им некуда было идти и неизвестно было, сколько ждать. Как и многих крестьян в округе в подобных домишках, здесь Драко и Гермиону друг с другом свела нужда. Им обоим надо ждать, надо выживать и надо терпеть. Гермиона пожалела, что не может наколдовать и себе защиту, чтобы в ночи их щиты не соприкоснулись, заискрив и поранив их обоих. Но сердце ее стучало от волнения, страха и чувств малознакомых, но постыдных, особенно, если припомнить все случившееся за последние часы, за последние дни. Да, признавалась Гермиона, ей страшно и за свою жизнь, и за свои убеждения, и за свою честь, заключенную во много большем, чем просто обыкновенное понятие чести «девичьей». Весь это груз не давал ей спать. И тогда послышался короткий лязг металла, и что-то мелькнуло со стороны Драко. Гермиона повернула голову и поначалу едва не отпрянула, решив, что он достал кинжал. Но вместо него на соломе прямо между их телами возник меч. Она сразу узнала его – с рукоятью из серебра, с красными рубинами, с выгравированным львом на навершии и именной гравировкой на клинке. Меч Годрика Гриффиндора лег между ними, как пес, пришедший на защиту девушки, которая в ней нуждалась. И мгновенно, ощутив покой и безмятежность, Гермиона уснула.

Следующий день они жили, как остывшие друг к другу супруги – чаще в молчании и реже в скупом обсуждении дела, избегая касаний и планов на будущее. Черный Брут все никак не являлся, только меч Гриффиндора возникал в ночи, стоило обоим улечься, разделяя их, и исчезал наутро. Они дважды едва не сбились со счета дней и почти поругались, поэтому стали вести учет на стене. В одно морозное утро Гермиона нанесла семнадцатую царапину и вышла наружу. Конец ноября напомнил им, что ждать дольше не придется. Пошел первый снег.

– Как думаешь, он придет? – спросила Гермиона, когда Драко, натаскав ветви из леса, пытался утеплять стены, забивая щели в камнях и просвет между ветками магией.

– Надо подождать. Если нет… – он повернулся к ней и отчаянно признал. – У нас не останется другого пути, как в Хогвартс.

– Да, мы не сможем здесь зимовать, – она подумала, что и поиски придется отложить до весны. – Как думаешь, мы не опоздали? Не ошиблись, решив остаться здесь?

– У нас выбора не было.

В хижину кто-то вошел. Гермиона вспомнила, что в свое дежурство забыла обновить защитные чары. Драко не успел ее пожурить. В дверном проеме стоял Брутус.

– Позволите пройти?

Послышался шумный выдох – это Драко отпустил с дыханием все страхи последних дней. Даже Гермиона улыбнулась и приветливо пригласила к огню:

– Проходи! Мы ждали тебя так долго!

Брутус благодарно кивнул и проследовал к очагу, тут же сняв перчатки и выставив вперед руки, чтобы согреть их. Шмыгнув носом, он сразу перешел к делу:

– Значит, ты – та ведьма, которая заботилась о нем и послала за помощью?

У Драко и Гермионы сделался вид нашкодивших первокурсников, пойманных за хулиганством. Брутус не оценил ни ее подвига, ни их выражения вины.

– Вы подумали, что скажут Основатели, когда прознают?

– Думаю, они знают… – начала Гермиона, но Драко выступил вперед.

– Но их же не волновало, что подумаем мы, когда нас выдернули из привычных жизней ради спора?

Брутус промолчал. Он глядел на пламя долго-долго, а потом сказал:

– Ваше дело. Я задержался, потому что исправлял ошибку, – он полез в свою сумку и достал оттуда знакомую всем чашу Пуффендуй. – Я гнался за Ганелоном все время. Если кто и мог его отыскать, то это я. В конце концов, он мой молочный брат, мы росли вместе, и мне одному известно, как его отыскать.

Он протянул чашу Драко, которую он с благодарностью принял, но, мазнув взглядом, заметил, как напряглась Гермиона, кусая губы и ковыряя заусеницы на пальцах. Она все еще не верила ему. Поколебавшись, Драко повертел в руках кубок и протянул его Гермионе. Брутус проследил за его жестом с нескрываемым осуждением.

– Это не помощь, – жестче произнес он. – По наказу Основателей, мы не вправе вам помогать, но и мешать не должны. Ганелон нарушил правило, а я только вернул вам то, что он похитил.

– Брутус, мы благодарны! – заверил Гермиона. – От всего сердца благодарны, но одной чаши мало, и если ты не забрал у него диадему Кандиды Когтевран…

– Диадему? – Брутус решил, что ослышался. – Мне о том ничего неизвестно.

Гермиона переглянулась с Драко.

– Жаль, – расстроилась она. – Тогда нам придется искать Ганелона все равно.

– Точнее, Елену, – напомнил Драко.

Брутус, казалось, начинает понимать.

– Значит, слухи о ней стались верны… Что вы намерены делать дальше, вы знаете?

– Да, искать того, у кого диадема – это Елена. Ты знаешь, где она?

– Нет, – он нахмурился, вспоминая все, что узнал за дни поисков. – Но, выходит, Ганелон ее преследует.

– Тогда нам нужен порт… – начала Гермиона, но осеклась, увидев, как Брутус качает головой из стороны в сторону.

– Да не найдете вы их, тем более, по зиме, – он крепко задумался. – Но пусть. Чашу я вам отдал. Что дальше вы решили?

Он смотрел на Малфоя, давая понять, что он их спрашивает не о планах на поиски артефактов.

– Я бы не разделялся, – ответил Драко, но так, словно у него першило в горле и слова давались с трудом.

Он ждал ответ, хотя вопроса не задал. Гермиона недовольно согласилась:

– Думаю, нам стоит найти все необходимое, понять, что от нас требуется, прийти с этим к Основателям и…

И что? Никто не озвучил, но все услышали.

– И там что-нибудь решить, – закончила она.

По лицу Брутуса ходили желваки, насупленные брови почти сошлись на переносице. Он злился. Драко стоял со скрещенными на груди руками и молчанием выражал полное согласие с союзницей. Посопев, Брутус сказал:

– Пес с вами, творите, что хотите! Кабы вас не наказали за это.

– Да куда уж больше? – Драко раскинул руки в стороны и обвел лачугу взглядом.

– Раз все решили, то помогу вам советом. Вы не найдете Елену. Она умна, а с диадемой умнее любого из ныне живущих. Ее не перехитрить, не разгадать ее планов. Но может, Ганелон уже чудом ее отыскал. Тогда он вернется за чашей. Вам не нужно его искать, он сам вас найдет.

– Я не протяну в этом шалаше больше ни дня! – взмолился Драко.