– Тебе и не потребуется, – пообещал Брутус. – Отправляйтесь в мой замок в Северном Уэльсе. Мы росли там с Ганелоном, он всегда возвращается туда, коль дело плохо. Вот, – он сорвал с шеи цепь, на нескольких звеньях которой висели ключи, и передал Драко. – Отдашь кастеляну, скажешь, что мой гость. Не знаю, сколько придется ждать Ганелона, но попробуйте выманить. Чаша ему зачем-то нужна, значит, выясните и на то позовите.

– Ты нам очень помог, Брутус, – искренне обратился Драко, прикидывая, что и ему с Ганелоном достанется за то, что встряли в состязание. – Мне, увы, нечем здесь отплатить.

– Вернись домой, последний потомок Блэков, и этого мне хватит, – раздраженно укорил он напоследок и встал с места.

– А как нам попасть в замок? – переполошилась Гермиона, осознав, что вопрос перемещений у них так и остался открытым.

– Точно! – подхватил Драко. – Может, у тебя припасен летучий порох?

– Что «летучий»? – не понял Брутус.

– А, ну да, – опечалено вспомнил Драко. – Так как попасть в…

– В Коготь? Верхом. Но, если совсем уж изнежены, то с помощью ключа, – он указал на цепь в руке Драко. – Потребуется снять запрет.

Гермиона и Драко второпях натянули плащи, рассовав по сумкам малые пожитки, пока Брутус шептал заклятия поочередно над каждой подвеской. Завершив, он взял цепь аккуратно за два конца и протянул ребятам.

– За центральный ключ. Одновременно.

Гермиона задрожала не от холода – от резкой необходимости оставить ужасную ледяную, но обжитую лачугу и довериться человеку, в планы которого не вписывается ни ее победа в соревновании, ни нахождение в его замке с пугающим названием Коготь. Гермиона, не сдержав порыва, схватила Малфоя за руку, чтобы ни коварство Брутуса, ни случайность не смогли их разбросать по разным землям. Ей стало легче, когда в ответ Драко ненавязчиво сжал ее пальцы, мол, держись, все будет хорошо. Хотя он никаких оснований не имел полагать, как оно там будет. Их завертело, словно в урагане. Порталы зимой – аттракцион не для слабых духом. Они свалились в снежные сугробы во дворе замка. Карабкаясь, Драко ныл, что точно заболеет, что ухо застудит и к Рождеству помрет. Ныл, но разгребал нерасчищенный снег и поддерживал Гермиону, которой с ее ростом снег доставал до подбородка. К ним уже бежали люди: мужчина и женщина преклонных лет. Завидев, что те достают и заносят палочки, Драко выставил вперед руку с цепью, другой он по-прежнему тащил за собой Гермиону.

– Ты мне сейчас локоть вывихнешь! – одернула она.

Драко отпустил ее, не извинившись за свою топорную галантность, и позвенел цепью перед собой. Волшебники остановились.

– Я – гость Брутуса Блэка, – громко представился Драко. – Где я могу найти кастеляна Когтя? – а потом ненадолго обернулся к Гермионе и шепотом уточнил. – Кастеляна же?

Она кивнула. А колдун, опустивший палочку при таком представлении, поглядел на цепь и дежурно поклонился, как и его спутница – местная управительница. Гостей отвели в хозяйское крыло, единственное отапливаемое. Жителей в замке насчиталось немного, все были угрюмы и озадачены своими делами. Всю дорогу до покоев управительница то и дело трещала, видно, что посетителей в доме редко привечали, а слуги замка выглядели немногословными. Старушка рассказала, что ее зовут Изольда и поправила Гермиону, которая обратилась к ней «леди»:

– О, милая, я никак не леди, просто Изольда. Хотя я выкормила обоих наших молодых господ, ни один из кузенов лорда на мне так и не женился. Но ухаживали. Младшенький такой красивый был… Пусть мирно спит его душа в Авалоне! Но не женился, стало быть, не успел. Вот. Господин наш Ганелон весь в него пошел, недаром, что дальний родственник. Ох, и красавец, ох, и красавец! – восхищалась она, уже задыхаясь от восторгов и тех ступеней, что им пришлось преодолеть. – Но нрав, конечно… Хотя мне поступали предложения, вы не подумайте! Сердечко только не лежало. Магглы все-таки. У нас тут колдунов мало осталось: одни отправились в странствия, другие почили, третьи вот учиться надумали. Вы сами откуда прибыли? Из школы ихней этой? Из школы?

– Из школы, – подтвердила Гермиона.

– А как величать вас?

– Меня зовут Гермиона Грейнджер.

– Драко Малфой, – нехотя назвался он.

Изольда уперла ладонь в бок, в котором, очевидно, закололо, и остановилась перевести дух.

– Не слышала о таких семьях… Но да куда мне? Я ж из Когтя ни шажочка не сделала. Всю жизнь тут. Откуда ж мне знать?

– Ну да, – согласился Драко, и лицо его приняло привычное недовольное выражение, словно вокруг все не то воняли, не то его общества не удостаивались, не то все вместе.

– А вы обручены, помолвлены? – она несколько раз заигрывающе вскинула брови.

– Нет.

– Да.

Гермиона сказала правду, Драко обманул, но и то, и другое было привычным для них событием.

– Недавно обручились, но тайно, а потому сохраните наш секрет, – нашелся Драко.

«Невеста» не скрыла ярости и смотрела на него так, будто придушит в первую брачную ночь.

– Славно! – просияла Изольда, которая любила секреты, но отнюдь не хранить. – Тогда поселю вас вместе. Уже на зимовку столько помещений заколотили. Так что выбор невелик.

Ведьма привела их в большую комнату, взмахнула палочкой, мгновенно наведя в ней порядок и распалив огонь в камине и двух факелах на стенах.

– Вы, чай, на одной постели спать изволите или?..

– На разных, – вспылила Гермиона, а потом зло покосилась на Драко. – Мой супруг храпит, как кентавр.

Изольда поторопилась управиться со спальными местами и, повисев у них на ушах еще несколько минут, покинула комнату.

– Обручены? – переспросила Гермиона.

– Ты спала с кентавром, Грейнджер? – в безопасности и тепле он заметно приободрился.

– Что это за самодеятельность, Малфой? Мы о таком не договаривались!

– Да наша проблема в том, что мы вообще ни о чем не договаривались, – напомнил он и плюхнулся на матрас, который постелили у камина. – Приходится импровизировать.

– И как тебе только в голову пришло? – не унималась Гермиона, высыпая содержимое сумки на кровать, которую от сквозняков спасал только побитый молью и пропахший сыростью балдахин.

– Я нас спас от лишнего внимания. Служанки бы смотрели за нами глаз да глаз, а те мужланы, мимо которых мы шли, очень лестно, но не куртуазно комментировали отдельные части тебя. А я бы не стал тем, кто бросается на защиту твоей репутации и облапанной задницы. Да и потом, мне просто весело, – он улыбнулся одним уголком губ и, завидев, как она вскипела, добавил. – Ты предсказуемо заистерила, аж на душе полегчало. Смотри, сколько плюсов я насчитал, – он вскинул руку с тремя загнутыми пальцами.

Она узнала такого Малфоя, он был настолько знакомым, что даже добавлял уюта. Гермиона без комментариев принялась распускать пологи, чтобы скрыть свою кровать от него.

– Решила меня игнорировать? – он говорил с деланным расстройством, явно не сдерживая желания душевно поцапаться.

– Да. Твое вранье – твоя ответственность. Я не буду играть ни в какой брак.

– Что ж, я готов спать один, на полу, на матрасе, – он театрально перечислял все обстоятельства своего одиночества, приложив ладонь к груди для пущего драматизма. – У меня будет только одно условие, Грейнджер.

Она расправила покрывало, стряхнув с него то, что насыпалось с занавеси. Он выжидающе молчал, она закатила глаза и пошла на поводу:

– Какое? – Гермиона на миг подумала, что он скажет нечто важное, что точно касается их общего дела.

– Не приводи в нашу спальню кентавров.

Она, как и была, в камизе и подпоясанном плаще поверх нее, убежала искать себе платье или что-то, что может им стать. Дверь за нею хлопнула дважды. Вслед Гермиону гнал заливистый хохот Малфоя.

Глава VII о том, что за терпение воздается податью.

Ожидание утомляет даже скучные натуры. Но Драко и Гермиона слыли натурами деятельными и беспокойными, потому просто не могли проводить дни в Когте праздно. Пусть теперь им не приходилось выживать, еду им подавали на стол, дрова приносили, и прочие потребности исполняли, в конце концов, теперь у них имелась чаша. В маленьком фамильном замке X века с небольшим хозяйством и всего двумя невысокими башнями, конечно, не нашлось библиотеки и каких-либо магических текстов, в принципе. Все знания они принесли с собой и могли ими делиться друг с другом, что и пришлось делать, чтобы изучить природу чаши. Но кубок своих секретных возможностей не раскрывал, как они только не колдовали над ним.

– Давай рассуждать логически, – Гермиона вычеркнула на пергаменте, на котором они писали угольком, последнее обнаруживающее чары заклинание, и отложила палочку. – Зачем Ганелону могла понадобиться чаша?

За окнами подавно стемнело и во мраке мерцающего пламени глаза слипались. Драко протер их, прогоняя накатывающую дремоту.

– Чаша отправляет в будущее, разгадать задание можно с помощью диадемы. Елена похитила диадему и сбежала, очевидно, не планируя возвращаться. Может, она сама желает скрыться в далеком будущем, а Ганелон… Не знаю, хотел спрятать чашу, чтобы она не смогла. Или шантажировал ее.

Гермиона подняла крышку и заглянула на дно кубка, в котором плескалась вода. Они наполнили его снегом, чтобы попробовать одно заклинание, но тщетно. Разочарованно вздохнув, Гермиона выплеснула талую воду в окно и поставила чашу рядом с Драко.

– Это понятно. Давай вспомним все, что мы знаем о чаше.

Шел шестой вечер их бдения над этой головоломкой, а все, что они узнали – то, что магия в их вопросе не помощник.

– Да ничего мы о ней не знаем, – сдавался Драко.

– Не спи! Малфой, соберись! – Гермиона принялась расхаживать по комнате. – Мы нашли ее в доме Пенелопы, прямо на столе. Дотронулись и ничего не произошло.

– Да. И мы из нее ни разу не пили, хотя пили мы в тот вечер изрядно, – напомнил Драко. – Я бы даже повторил.

– Точно! – радостно воскликнула Гермиона. – Ты – гений, Малфой! Из чаш пьют! Понимаешь?

Избалованный с детства, но нынешний Драко, которого шпыняли за каждый промах, отвык, что могут хвалить за выполнение простых дел и озвучивание элементарных истин.

– Не, можем попробовать, конечно. Но мы ж одновременно из нее пить не сможем. Значит, в этом подстава? – предположил он, вертя артефакт в руках.

Гермиона наблюдала за его манипуляциями.

– Технически можно, конечно. Например, щека к щеке, – она покраснела от своего предположения.

– Ой, Грейнджер, да я же не против. Хоть на брудершафт, только все равно же на кого-то первого вода хлынет. Я думаю, такое извращение Пуффендуй не предусматривала, – он заглянул под крышку и принюхался. – А что ты туда налила?

Гермиона нахмурилась и подошла ближе.

– Я не наливала, я, наоборот, вылила. И там был растаявший снег.

– Пахнет не как снег, – он протянул ей кубок.

Внутри плескалась розоватая жидкость, приятная по запаху.

– Мята, чай какой-то травяной, древесный запах что ли… – перечисляла Гермиона. – Слушай, а это не…

– Бодрящее зелье, – договорил с ней хором Драко и выхватил кубок обратно, чтобы снова понюхать.

– Та-а-к, – протянула Гермиона.

– Как оно там оказалось, спросишь? – заинтересовался зацепкой Драко.

– Да-а-а.

Драко встал, поднес кубок к свету, чтобы яснее разглядеть цвет и текстуру. Он начал вспоминать хронологию действий, слов, мыслей и даже чувств:

– Я уже который час клюю носом, еле держусь. Только и думал что о чашке кофе. Потом вспомнил, что кофе еще не открыли. И вот пару минут назад подумал, что не отказался бы даже от бодрящего зелья, после него проблемы со сном, конечно, но я о нем подумал. Я его захотел. И это оно.

– Точно? – Гермиона снова посмотрела в чашу.

Теперь они оба за нее держались.

– Точно. Бодрящее зелье пахнет тем, что приносит тебе радость и желание продолжать этот день, – цитировал учебник Драко, но Гермиона одними губами повторяла текст с ним, так что он остановился.