– Я работаю, не покладая рук! Все ведьмы и колдуны окрестных городов и деревень надеются на мою защиту. Моей репутации ничто не должно угрожать, особенно… – она понизила голос, будто кто-то мог нас подслушивать: – Особенно мой сын. У которого не оказалось выдающихся способностей к магии! А теперь я узнаю, что он, как желторотый птенец, боится ночных кошмаров! И от кого узнаю – от кота! Подумать только! А ведь твой троюродный дядя – Бугимен!

Я кивал, но смотрел в сторону. Коготок уселся ко мне спиной и, подергивая хвостом, принялся медленно вылизывать правую лапку.

– Ты меня понял? – спросила мама, и мне пришлось посмотреть на нее.

– Конечно, госпожа Верховная ведьма, – отчеканил я. – Больше никаких ночных криков! В следующий раз, когда дядя Бу начнет скрестись в окно, попрошу его показать мне настоящий ночной кошмар и даже не пискну.

– Ну что ты… – Мамино лицо смягчилось, хотя она прекрасно уловила сарказм в моих словах. – Дома можешь называть меня мамой.

Она рассеянно коснулась моей щеки холодной рукой. А потом, словно я вдруг исчез, вновь повернулась к столу и продолжила готовить традиционный праздничный ужин в честь Хэллоуина, которым собиралась угощать Ковен. Ну и нас с Агатой она не могла оставить голодными.

Сегодня Ковен соберется на ежегодный шабаш в лесу. Где точно – я не знаю… Я ведь даже не посвященный, так что мне почти ничего не говорят. Знаю только, что там будут решать судьбы таких же неудачников, как я. Ну или чем колдуны и ведьмы там еще занимаются? Пока мне не исполнится семнадцать лет, никакой информации – даже от мамы. Так что эти сборища в лесу я представляю себе лишь в самых общих чертах: танцы, полеты на метлах, всякие ритуалы… А может, они всю ночь напролет пьют кровавый глинтвейн и закусывают плавающими в нем желейными глазами? Настоящие они ведь есть не станут? Не станут же, да?..

В животе заурчало громче прежнего. Я оглядел кухню в поисках еды – мармеладные червяки ползали по столу, выбравшись из глиняной пиалы, и пытались добраться до тыквенного хлеба. Томатный сок молчал (и на том спасибо), а маршмеллоу, воспользовавшись тем, что мама вырезала им отверстие для рта, теперь соревновались, кто шире его распахнет, не разломившись пополам.

Я схватил песочное печенье в форме кленового листа. Шоколадная глазурь раскрошилась раньше, чем я успел поднести его ко рту.

– Коготок, позови, пожалуйста, Эрни. Утром он ушел в сад, и с тех пор я его не видела… – сказала мама, не оборачиваясь.

– Очень, мр-мяу, смешно! – проворчал Коготок, не сдвинувшись с места.

– Я позову! – отозвался я и, едва не опрокинув в холле подставку для зонтов, распахнул дверь.

– Дядя Эрни-и-и! – крикнул я. – Время пить чай!

– Нечего так орать, юноша! – Кресло-качалка на крыльце заскрипело. Шерстяной плед болотного цвета, лежавший на сиденье, взмыл вверх.

– Откуда же мне было знать, что вы тут? – улыбнулся я. – Я ведь вам уже говорил, что не вижу призраков. Для этого у меня глаза слишком обычные.

– Классическая отговорка неумелых колдунов, – послышалось уже в дверях. Голос дяди Эрни был похож на негромкие завывания ветра. – Так тебя в Ковен не примут… Кем бы ни была твоя мать.

Мое сердце пропустило удар.

– Примут! – фыркнул я. – У меня еще целый год, чтобы развить способности к колдовству. Посмотрим, что вы скажете, когда я превращу вас в банку консервов. Обещаю, это будет томатная паста!

– Я скорее поверю в то, что Джек Тыквенная Голова отыщет свою душу! – захохотал дядя Эрни.

Дверь захлопнулась – кажется, он вошел в дом.

– Вот уж от тебя-то Ковену вообще никакой пользы! – закатил я глаза.

Но в чем-то дядя, конечно, прав. Я действительно ни на что не гожусь. Хотя это не моя вина – просто не повезло родиться парнем. Лет триста назад мой прапрапрадедушка разозлил одну и так не очень добрую ведьму, и та наградила его родовым проклятьем. С тех пор ни один мужчина в нашей семье, даже, если родился с магическими способностями, не мог сотворить ни одного заклинания. Мне иногда везет, и некоторые, из тех, что попроще, получаются, но обычно… Обычно ничего не выходит. Или выходит так, что лучше бы я не брался. Как-то я превратил наш деревянный дом в пряничный, исковеркав в заклинании одно латинское слово. Мама до сих пор вздрагивает, вспоминая тройные стеклопакеты из леденца…

Так вот, о проклятье… О нем мне рассказывала бабушка Маргарет, которая умерла прошлой осенью. Раньше она возглавляла Ковен, а после ее смерти Верховной ведьмой стала моя мама. Вот тогда мы и начали отдаляться друг от друга. Она постоянно где-то пропадала, загруженная работой и заботой об имидже. Сын, лишенный магических способностей – серьезное пятно на репутации. Мама считает, я должен учиться усерднее, тогда никакое заклятье не будет помехой, но я ее энтузиазма не разделяю. Быть сыном ведьмы и так непросто. А уж сыном Верховной ведьмы — совсем отстой.

– Тобой только ворон пугать, – услышал я мурчание у себя за спиной. Неизвестно откуда появившийся Коготок, ловко запрыгнув на кресло-качалку, уставился на меня. – Волосы лохматые, весь в шоколаде. Настоящее пугало!

Я смахнул с лица крошки и бросил на кота недобрый взгляд.

– Предатель! Зачем рассказал маме про ночной кошмар? Больше тебя в комнату не пущу, будешь, как все обычные коты, спать на холодном полу в коридоре.

Коготок потянулся.

– Не буду… Мр-мяу! – Он разлегся в кресле. – Ты для этого слишком слабохарактерный.

– Ну хоть ты не начинай! – возмутился я.

Корить себя за отсутствие силы воли я мог и сам, без помощи Коготка.

– Не стой как истукан, – вдруг сказал кот. – Агата приедет только вечером. Или ты хочешь произвести на нее впечатление, замерзнув насмерть и превратившись в зомби?

Мои уши вспыхнули. Я хотел возмутиться, но не мог произнести ни слова и только сердито сопел.

– Так я и думал, мр-мяу, – заключил Коготок и обернул лапы хвостом.

Я сердито посмотрел на него и вернулся в дом.

Агата… Одного ее имени было достаточно, чтобы я впал в ступор. Стоило только подумать о ней, как я тут же будто наяву видел ее большие зеленые глаза в обрамлении пушистых ресниц… Длинные рыжие волосы, которые так красиво сияют на солнце… Россыпь веснушек на бледном лице… Она была самой красивой девушкой, которую я встречал. Я влюбился в нее с первого взгляда.

* * *

– Так это ты – про́клятый мальчишка Ллойдов? – было первым, что я услышал от шестилетней Агаты.

Ее мама, всеми уважаемая ведьма Астрид, владела магией времени и дружила с моей матерью. Ночь с 31-го октября на 1-го ноября мы каждый год проводили вместе. Мамы отправлялись на шабаш, а нас с собой не брали, и мы сидели дома под строгим надзором Коготка.

– Мама говорит, ты никогда не сможешь колдовать, – проговорила Агата, в упор разглядывая меня, но я ее почти не слышал.

Для меня не существовало ничего, кроме ее огромных глаз. Мне казалось, они похожи на колодец, и я тону в нем, тону…

– Ты какой-то дурной, – вдруг заявила Агата. – У вас есть во что поиграть?

– Ничего я не дурной, – надулся я. – Сама такая. И колдовать я могу, просто не так хорошо, как мама. А когда избавлюсь от проклятия, для меня вообще преград не будет. Я стану самым сильным колдуном! А ты так и останешься глупой девчонкой!

– Это я-то глупая? – возмутилась Агата и покраснела. – Да ты… Ты…

Ей хотелось сказать что-нибудь обидное, но она так ничего не придумала и убежала в сад.

С тех пор нашей дружбе пришел конец.

* * *

На кухне все бегало, прыгало и летало. Мама пыталась украсить пряные маффины серебристой паутиной. Дядя Эрни – судя по чашке, плавно взлетавшей над столом и с негромким стуком опускавшейся на блюдце, наслаждался чаем.

Я принял единственное возможное решение – спастись от этой суеты у себя в комнате.

* * *

Небо почти затянуло тучами, когда мимо моего окна верхом на метле пролетела тетя Астрид. Я вскочил со стула, отшвырнул джойстик, и, одернув свитер, вышел из комнаты.

– Артур, дорогой! – голос тети Астрид был звонким, как переливы колокольчиков. – Чудесно выглядишь, тыковка! А как ты вырос за год! Скоро будешь на две головы выше меня!

Я с удовольствием обнял тетю Астрид и поцеловал в щеку. От нее приятно пахло – апельсинами и еще чем-то горьким.

– Ну и космы… – протянула она, запуская длинные пальцы в мои отросшие волосы. – Вас с Агатой теперь друг от друга не отличить.

– В каком смысле? – удивился я.

В это самое мгновение распахнулась дверь, и Агата – о, незримые боги! – вошла, держа на руках мурчащего Коготка.

Шикарные рыжие локоны, так красиво лежавшие на ее плечах, исчезли. Ее стрижка была короткой, как у мальчишки.

– И ничего мы не похожи, мама. У него волосы цвета соломы, а у меня благородная рыжина, – произнесла Агата скучающим голосом. – Привет, Артур. Интересный свитер… Сам связал?

– Ха-ха, – ответил я. – Очень смешно.

– Мне казалось, у тебя полно свободного времени, так что я бы не удивилась, если бы ты посвятил его чему-то в этом роде. – Она подняла бровь. – Насколько мне известно, ты даже на маг-права не сдаешь, как все наши ровесники, потому что твоя метла… не поднимается в воздух.

Я глубоко вздохнул. «Не падай в грязь лицом, не комментируй», – шептала мне на ухо светлая половина меня. «Ответь ей как следует, что она о себе возомнила? Ну-ка, соберись и как рявкни!», – командовала темная половина.

– Земля вызывает Артура! – Агата пощелкала передо мной пальцами свободной руки и улыбнулась. – Извини, что-то я увлеклась. Шутка была ниже пояса. Ну все-все, а то на тебе лица нет.

Коготок, перебравшийся на ее плечо, мурлыкнул.

– Не извиняйся, Агата. У него всегда такое глупое лицо, когда он тебя видит.

– Я начинаю жалеть, что мы взяли тебя из приюта, – зло прошипел я, глазами меча молнии в кота. – Надо было отдать тебя той трехлетней девочке, которой нравилось таскать тебя за хвост!

– Агата, ты прекрасно выглядишь!

В холл вошла мама. Она уже успела сменить домашнее платье в горошек и фартук с какими-то странными рюшами на стандартную одежду офисного работника – светло-бежевый костюм с широким черно-оранжевым поясом.

Жаль, что она не наряжается, как ведьмы из фильма «Фокус-покус». Позапрошлым летом я видел его в кино, и меня позабавило то, как смертные представляют себе одежду колдуний. Остроконечные черные шляпы – это нечто!

Агата с подчеркнутой вежливостью приветствовала мою маму поклоном и спросила:

– Вы уже отправляетесь на шабаш или останетесь ненадолго с нами, чтобы выпить пунш? Я сварила маленький котелок.

Она взмахнула рукой, откуда-то сверху посыпались искры и посреди гостиной, перед телевизором, появился огромный черный котел на треноге, в котором булькал пунш. От запаха пряностей у меня заслезились глаза.

– Ничего себе – маленький!.. – выдохнул я. – До следующего Хэллоуина хватит.

– Артур, тыковка, не занудствуй, – улыбнулась тетя Астрид.

Они с мамой обменялись мимолетными улыбками, и тетя, не теряя времени, направилась на кухню за чашками.

– Предлагаю выпить за ваш последний год без шабаша! – донеслось с кухни, а потом раздался звон посуды: что-то разбилось. – Ой, Эрни, прости!.. Я тебя не заметила. Ты не ушибся?

Агата подмигнула мне, и я вновь забыл, о чем думал.

– Да, хочется верить, что в следующем году мы будем отмечать Хэллоуин не в этой гостиной, а в лесу, как положено, – сказала она.

– Я тоже на это надеюсь, – согласился я, хотя вовсе не был уверен, что у меня хватит магических сил, чтобы пройти обряд посвящения.

Тетя Астрид разлила дымящийся пунш по чашкам и весело провозгласила:

– За Артура и Агату! Пусть Хэллоуин 1995 года станет последним…

Вдруг люстра качнулась с протяжным скрипом. Дверь в дом распахнулась настежь, порыв ветра разбросал бумаги, лежавшие на комоде.

– Что за… – недовольно воскликнул я и вдруг перехватил свирепый мамин взгляд.

– Все в порядке. – Ее голос звучал уверенно и спокойно. – Просто кто-то забыл запереть дверь.