Она взмахнула рукой, и дверь с грохотом захлопнулась. Я шагнул в сторону, чтобы поставить чашку на стол. И в этот момент люстра рухнула, разлетевшись на тысячу осколков. Рухнула на то самое место, где я стоял секунду назад.

– Кажется, этот Хэллоуин и правда мог стать последним, – нервно засмеялся я.

Послышался треск электричества, и дом погрузился во мрак.

II. Щелчок

Я уныло выковыривал из ковра осколки разбившейся люстры. Это было непросто, так как свет погас во всем доме. Где-то закоротило, а разбираться у мамы времени не было – она и так опаздывала. Нагрузив дядю Эрни едой, она напомнила нам с Агатой: ни при каких обстоятельствах не подниматься на чердак (это правило мы и так никогда не нарушали) и при малейшей опасности сразу связаться с ней по магической связи. В такие моменты я думаю: что будет, если подарить ей пейджер?

Я бросил очередной осколок в мусорное ведро, надеясь не опрокинуть при этом свечу.

– Давай уже скорее заканчивай уборку, и посмотрим «Дракулу», – устало протянула Агата и уселась на диван с чашкой пунша. В полумраке она больше походила на древнегреческую богиню, чем на ведьму, только в клетчатой рубашке и голубых джинсах, а не в белой тоге. Коготок запрыгнул ей на колени и принялся крутиться на месте.

– Во-первых, если хочешь, чтобы я справился быстрее, то помоги, а не умничай, сидя на диване, – заметил я, убирая волосы за ухо.

– Мне лень, – отозвалась Агата. – А что во-вторых?

– А во-вторых, «Дракулу» мы все равно посмотреть не сможем. Электричества нет.

– Так пусть появится, – нахмурилась Агата. – Нужно его позвать?

Тетя Астрид жила в заколдованной деревеньке в нескольких милях от нашего дома, поэтому Агата с детства общалась только с ведьмами и колдунами. И в школу ходила там же, и о том, откуда берется электричество, им не рассказывали.

– Меня всегда удивляло, как мало ты знаешь о мире людей, – сказал я. – Нет, электричество позвать не получится. Оно спит.

– Ну, класс, – повелась Агата. – То есть ты хочешь сказать, что мы не посмотрим фильм только потому, что электричеству нужно выспаться? Какая наглость с его стороны! – Она застонала: – Воистину ужасный Хэллоуин.

Я не смог сдержать улыбку. Вообще-то, как и тетя Астрид, Агата людей недолюбливала. И точно так же, как тетя Астрид, не могла сказать, почему. Но ей нравились некоторые развлечения, доступные обычным смертным. Особенно кино. Особенно триллеры. Поэтому раз в год, когда мы собирались у нас дома, я восполнял пробелы в ее кинообразовании.

Наклонившись ближе к ковру, я попытался сгрести мелкие осколки рукой.

– И что же теперь делать? – продолжала размышлять Агата. – Не спать же ложиться?

– Ну, не знаю, – Я был поглощен сбором стеклянного крошева. – Можем поговорить о чем-нибудь. В конце концов, это наш последний раз. Ну… последний раз, когда мы вместе в канун Хэллоуина. – Я чихнул. – Неужели тебе от этого не грустно?

– Платочек принести? – фыркнула Агата.

– Зачем? – удивился я.

– Чтобы утереть слезы печали! Последние несколько лет я жду не дождусь, когда наконец смогу провести Хэллоуин с семьей и друзьями! Будем читать заклинания, проводить ритуалы… Гораздо круче, чем есть сладкий попкорн и смотреть движущиеся картинки.

– Это называется «фильмы», сколько раз повторять, – закатил я глаза, но Агата меня не слушала.

Откинувшись на спинку дивана, она запрокинула голову, уставилась в потолок и мечтательно продолжила:

– Лететь на метле так высоко, так быстро, наперегонки с ветром… Кружить между горячих звезд, схватить одну и спрятать за пазуху… Плясать, пока ноги не заболят, пить огненную воду из коровьих копыт…

Я поморщился.

– А потом натереть кожу мазью из душистых трав и веселиться, пока не пропоет…

– Ай! – вскрикнул я. Крошечный осколок впился в мой указательный палец. – Зараза!.. – На коже выступила кровь, потекла ручейком вниз.

– Отойди-ка, – вздохнула Агата. – Пока ты не порезался еще сильнее и не решил, что истечь кровью – отличная идея.

Она поставила чашку на столик и поморщилась, будто собиралась чихнуть. Затем взмахнула рукой и осколки, даже самые мелкие, которых и не разглядишь, взмыли вверх. Из мусорного ведра в воздух со звоном и бряканьем поднималось стекло, вновь собираясь в люстру…

– Опять эти твои штучки со временем… – вздохнул я. – А раньше нельзя было?

– Тебе же известно, что я не могу слишком часто использовать перемотку времени. Это тебе не песню на… как это называется? На плеере переключить, – сказала она таким тоном, будто объясняла элементарные вещи несмышленому ребенку. – Тем более, что всегда есть риск создать временной парадокс, потерять какое-нибудь важное воспоминание или даже полностью стереть себя из временной линии.

– Тогда оставила бы как есть…

Стеклышко, застрявшее в моем пальце, выскочило и полетело к остальным осколкам. Но кровь не останавливалась. Облизав палец, я нахмурился и вдруг заметил, что Агата как-то странно смотрит на меня.

– Что? – проговорил я, не убирая руку от лица.

– Ничего.

Она резко отвернулась и щелкнула пальцами. Люстра, как новенькая, взлетела к потолку и повисла, слегка покачиваясь и звеня подвесками.

Это свет так падает, или Агата покраснела?..

– Готово, – сказала она. – Теперь нужно ждать, когда мои магические силы восстановятся, прежде чем я снова смогу сделать что-нибудь такое.

– Ты молодец, – неожиданно для себя произнес я. Агата явно удивилась, а я, чтобы не встречаться с ней взглядом, наклонился и поднял свечу. – Три года назад ты с трудом могла попасть в чей-то сон, а сейчас так ловко манипулируешь временем… И даже можешь направлять силу на отдельные предметы.

Я ожидал услышать очередную колкость, но Агата не спешила с ответом.

– Спасибо, я стараюсь, – пробормотала она.

Коготок подозрительно громко замурчал.

– Ингрид сказала, что на кухне нам оставили тыквенный пирог, – помолчав, проговорила Агата. – Не хочешь поужинать пораньше?

– Да, конечно, – согласился я. – Надеюсь, мармеладные червяки до него еще не добрались.

* * *

– У тебя есть запасной план? Я не собираюсь несколько часов пялиться в стену, – заявила Агата. Она сидела, поджав ногу, и щедро поливала кленовым сиропом подгоревший тыквенный пирог. – Чем ты обычно занимаешься?

– В приставку играю, но сейчас и это не получится. Для нее тоже электричество нужно, – ответил я. – Еще книги читаю.

– Восхитительно, – кисло произнесла Агата. – И все? А с друзьями вы как развлекаетесь?

– А чего ты ожидала? Что каждый вечер, нарядившись в пончо и сомбреро, я трясу маракасами? – вспыхнул я, но тут же подумал, что Агата вряд ли поняла хоть слово. – Мама работает, я учусь в самой обычной старшей школе, а сверстников, владеющих магией, поблизости нет.

Я зачерпнул арахисовую пасту длинной ложкой. Моя порция тыквенного пирога оказалась очень маленькой и только раздразнила аппетит.

– Ты что же, все время один? – удивилась Агата.

– Представь себе, – ответил я и, мечтая сменить тему, добавил: – Не хочешь еще сока?

Она кивнула. Не выпуская ложку изо рта, я встал и направился к холодильнику.

– Почему тогда госпожа Верховная ведьма не отправит тебя к нам в деревню? Ты бы мог хоть на каникулах увидеть, как живут люди магического мира.

Я пожал плечами и что-то промычал. Конечно, я знал ответ, но не готов был поделиться им с Агатой. Вряд ли она поймет, если я скажу, что маме кажется, будто за каждым поворотом меня поджидает опасность. Возглавив Ковен, она вообще помешалась на безопасности. Все комнаты теперь увешаны амулетами, и даже на полу в ванной начерчена защитная пентаграмма.

Я наощупь достал из холодильника стеклянную банку сока и, открутив крышку, принюхался. Еще не забродил. Облизнул ложку и проговорил:

– Осталось немного гранатового. Ты такой пьешь?

– Тащи уже сюда, – сказала Агата, залпом допивая остатки пунша из своей чашки.

Она зажгла новую свечу – предыдущая почти догорела, – и короткая вспышка осветила ее лицо. Я невольно залюбовался и едва не пролил сок на скатерть.

– Артур, послушай, – вдруг сказала Агата, подперев голову рукой. – Я никогда не спрашивала, потому что это вроде как неприлично, но… – Она замолчала. Я вопросительно поднял бровь, и она продолжила: – Но раз это и правда наш последний Хэллоуин вдвоем, может…

«Нет, нет, нет…» – Самые невероятные мысли замелькали у меня в голове с бешеной скоростью. Дыхание перехватило. «Неужели она хочет спросить о моих чувствах к ней? Вдруг и она все эти годы была влюблена в меня? Не может быть! Что, если она сейчас признается мне?.. Седой Мерлин, что тогда делать?!»

– О твоем родовом проклятье ходит столько слухов, – поговорила наконец Агата. – Откуда оно вообще взялось? И что стало с остальными мужчинами вашей семьи?

Внутри у меня будто что-то оборвалось. Я был так разочарован, что едва смог произнести:

– А, ты о проклятье…

– Если не хочешь, не рассказывай! – замахала она руками. – Извини, если это больная тема.

– Все нормально, – заверил я, отодвигая стеклянную банку с соком в центр стола, чтобы случайно не задеть ее локтем. – Ну, про ведьму и моего пра-прапрадедушку ты уже сто раз слышала, а больше я и сам ничего не знаю. Бабушка не любила поднимать эту тему, – пояснил я. – Не любила разговоров про отсутствие магии, и все такое. Как бы тебе объяснить?.. Представь, что ты птица – например, сокол. И вся твоя жизнь – полет.

– Угу, – сказала Агата, прищурившись.

– А потом – раз! – тебе обрезают крылья. И все, ты теперь обычная куропатка.

Агата прыснула, но заметив серьезное выражение моего лица, смутилась.

– Во мне есть магия, я это чувствую, но она так глубоко, что я не могу до нее добраться.

– Жуть, – сочувственно сказала Агата. – И ничего нельзя сделать?

– Как видишь, – мрачно ответил я. – Ну это ладно, прадедушке и дедушке повезло куда меньше, чем мне. Сначала прадед спятил, потом слег с лихорадкой и умер. А потом, когда родился мой отец, та же участь постигла деда.

– А почему тебе повезло? – не поняла Агата. – Или ты не боишься сойти с ума?

– Боюсь, конечно, – признался я, но добавил: – Бабушка говорила, что внезапные смерти прекратились после того, как папа… исчез.

О, мы коснулись самой больной темы. Черт бы побрал это электричество!

– Он до сих пор не прислал даже письма? И ты ничего о нем не слышал?

– Нет, – я покачал головой. – Он отправился фотографировать… Ну, это когда какой-то момент из жизни можно запечатлеть на бумаге… Хм… ладно, потом покажу тебе фотоальбом. Так вот, однажды он пошел фотографировать болотных ведьм, и больше его никто не видел. Мама думает, его похитили… или заколдовали, что еще хуже. Но мне кажется, ему просто больше понравилось плавать в озере, чем растить сына.

Я не хотел, чтобы это прозвучало чересчур серьезно, но вышло именно так.

Агата почувствовала, что мне не по себе, и нахмурилась. Она потянулась ко мне, чтобы обнять, но тут между нами, быстро взмахивая крыльями, пролетело что-то маленькое и черное.

– Не уйдеш-ш-ш-шь, мышка-ау! – промурлыкал запыхавшийся Коготок, появляясь на кухне.

Он запрыгнул на стол и, вцепившись в скатерть, проехал вместе с ней, сбивая на пол чашки и тарелки. Банка с соком покачнулась, замерла на краю стола, но потом все-таки полетела вниз. Нас с Агатой окатило кроваво-красными брызгами.

Коготок ловко спрыгнул со стола, но не рассчитал, что тарелка с остатками пирога грохнется прямо ему на хвост. Он подпрыгнул, метнулся в темный угол и зашипел.

– Все усы теперь в сиропе… м-ряу! – донеслось до нас его ворчание.

– Это единственное, что тебя волнует? – возмутился я, оглядывая свой испачканный свитер. – Больше ничего?

– Мышь из-за вас упустил… – добавил совершенно не раскаивающийся Коготок и принялся вылизываться.