Жена очень осторожно взяла экзаменационный лист, с опаской развернула его, и лицо ее неожиданно озарилось радостной улыбкой, от восторга она аж запрыгала на месте и кинулась его обнимать. Ничего не понимая, Константин взял из рук жены документ. Там четким, ровным почерком напротив графы «Немецкий язык» была вписана оценка «Хорошо». Ай, да красавица! Вот уж не ожидал. Дай Бог тебе здоровья и жениха принца-королевича. Все – проходной балл набран, и теперь он слушатель Академии.

***

Дозаправки в Кефлавике и Гандере проходили под дождем, мелким моросящем и холодно-противным. Будто эти города не разделяли две с половиной тысячи километров, а находятся они верстах в тридцати друг от друга, и их накрыла одна большая общая туча. На Кубу уже хотелось хотя бы погреться, не говоря уже о том, что день отдыха, наверняка, предполагал пляж на берегу Мексиканского залива.

Гавана действительно встречала солнцем, но уже закатным, красно-бордовым с золотыми всполохами по всему небу. Приземлялись в полной темноте. Ночь в этих широтах наступает мгновенно – раз, и темень, как будто выключили свет. Как же хотелось посмотреть на Остров Свободы, но за окном автобуса – мрак, и ничего не видно. Первые впечатления: очень жарко ивлажно, да воздух какой-то липкий, обволакивающий, и чужие пряно-соленые запахи. По дороге из аэропорта в гостиницу гид-переводчик, которого к ним приставили, озвучивал программу пребывания дорогих советских летчиков в Гаване. Не надо забывать, что в октябре 1962 года благополучно завершился Карибский кризис, где Союз выступил защитником Кубинской свободы, поэтому русские на Кубе были очень уважаемы, а наших летчиков, выполняющих благородную гуманитарную миссию, встречали, как космонавтов.

– Площадь революции, крепость Эль-Морро, Старая Гавана, музей рома, ну и, конечно же, набережная Малекон, – перечислял гид объекты, запланированные для посещения.

Как оказалось, советским военным очень повезло. Они прилетели тринадцатого июня, а четырнадцатого – День рождения Эрнесто Че Гевары, символа революции, пламенного революционера, друга и боевого товарища Фиделя Кастро. На площади возле гаванского Капитолия пройдет торжественный митинг в память о героическом партизане. Митинг стоял в программе посещения Гаваны, тем более, что сам Команданте будет открывать его.

И вот за окном появились огни пригорода кубинской столицы, и можно хоть что-то рассмотреть. Безусловно город был полон романтики и таинственной старины. Экзотика проступала отовсюду, а знаменитый здешний колониальный стиль, темпераментная смесь готики и неоклассицизма, впечатлял неискушенных советских людей. Но было много и новостроя. Стекло и бетон соседствовали с мавританскими мотивами.

Наконец они добрались до гостиницы. Интерьеры и холлы рассмотреть в подробностях не получилось, все просто валились с ног – больше суток в пути – поэтому после выполнения формальностей заселения, согласовав повестку дня на завтра, военные разошлись отдыхать.

Наутро отдохнувшие и плотно позавтракавшие летчики собрались в холле гостиницы. Да, красиво понастроили здесь америкашки. Гостиница, где разместили военных, была расположена на первой линии. В стеклянные от пола до потолка двери и окна заглядывало солнце, и смотрела пронзительно синяя до горизонта вода с одиноким белым пароходом вдалеке. Архитекторы, проектировавшие эту гостиницу, знали свое дело: открывавшийся пейзаж очаровывал. Наверное, в том и был замысел строителей – практически все гости отеля буквально замирали в холле, увидев эту картину. И наши не стали исключением, экзотическая панорама приковала их взоры. Из состояния созерцания вывел голос гида, настоятельно просившего поспешить в автобус. Настроение было приподнятое, мужчины выворачивали шеи, разглядывая постояльцев гостиницы и местных женщин. Подшучивая друг над другом, рассевшись в автобусе, группа выехала на митинг в память о Че Геваре. Сережа, вообще-то, его звали Серхио, их гид и переводчик, рассказывал по пути что-то интересное, все крутили головами, пытаясь успеть разглядеть очередную достопримечательность. Они ехали по старой Гаване, она наиболее живописна. Безусловно, такую уютную и притягательную атмосферу создавали дома с внутренними двориками и галереями, опоясывающими здания, жалюзи вместо стекол, ажурные оконные решетки и живописные балконы.

Припарковаться пришлось возле Монастыря Святой Терезы, дальше транспорт не пропускали. Вокруг было очень многолюдно, молодежь в беретах на манер Че, женщины, дети, мужчины, у многих флаги с изображением Эрнесто Че Гевары. И вообще везде много портретов Че. Все эти люди шли по направлению к Капитолию. Серхио-Сережа уверенно вел их группу в том же направлении, они прошли через оцепление, потом еще через одно, и вот вся группа оказалась чуть позади и справа от небольшой и не очень высокой сцены, на которой стояла трибуна с множеством микрофонов. Чуть сзади и левее на высоком флагштоке развевался флаг Кубы.

Советские летчики попали в компанию каких-то высокопоставленных гостей, толкавшихся за сценой в ожидании начала действа. Ну прям наш Первомай! На всех близстоящих столбах висели громкоговорители и сейчас кто-то, наверное, их местный Игорь Кирилов, радостно и пафосно что-то вещал. Перед сценой еще два ряда местных стражей порядка, тщательно охраняющих тех, кто в президиуме, от пришедших на митинг. И вот диктор как-то по-особенному заголосил, и в конце фразы майор уловил – «Фидель Кастрооооо!!!»

Толпа загудела и пришла в движение, кто-то кричал, кто-то махал флагами, и даже береты летели в воздух, какое-то движение произошло и у них за сценой, вместо диктора заиграла музыка, и на сцену к трибуне вышел Фидель Кастро! Толпа заревела, Фидель махал руками, сцепленными над головой в замок, в знак приветствия. После пяти минут всеобщего ликования Команданте начал говорить! У Константина было полное ощущение, что он смотрит программу «Время». Он никак не мог поверить в реальность происходящего. В пятнадцати метрах от него на трибуне стоял человек-легенда и что-то страстно говорил.

Майор видел Фиделя чуть со спины и в профиль. О чем так пламенно вещал лидер кубинской революции, он не понимал, переводчик стоял поодаль и нашептывал речь Команданте командиру экипажа и тем офицерам, что оказались поблизости. Но не нужно было знать испанский язык, чтобы проникнуться речью Фиделя Кастро. Его артикуляция, жесты – просто чистая энергия! Не слушать его невозможно, площадь молчала, ловя каждый жест и слово. Когда Фидель закончил говорить, улица опять взорвалась овациями. К трибуне поднялся следующий оратор, а Команданте спустился со сцены и стал здороваться с почетными гостями. Пожимая им руки, он медленно, но не уклонно продвигался к советским летчикам. На передний план быстро вынырнул Серхио-Сережа, и в тот момент, когда Кастро подошел к советским, начал тараторить ему на испанском, вытянувшись по стойке смирно.

Кастро широко улыбался и пожимал руки военным летчикам, переводчик толмачил: «Товарищ Фидель Кастро очень рад встречать на кубинской земле советских летчиков и предлагает вам небольшую экскурсию по Капитолию».

Вот это да! Все обалдели только от одного присутствия Команданте, а тут еще и экскурсия! Охрана Кастро быстро организовала проход, и вся компания, во главе с Фиделем двинулась к Капитолию. По пути летчики пытались выяснить, кто же из них самый красноречивый и делегировать ему право на общение с таким высоким товарищем, но так ни до чего не договорились.

Ненадолго задержав внимание своих гостей на створках больших бронзовых дверей Капитолия, на которых отображалась история острова, Фидель Кастро уверенно прошел по центральной, циклопических размеров, галерее к следующему артефакту – нулевой отметке, символически отмечающей самое сердце страны для отсчета расстояний. На Нулевой километр отмечал двадцати пятикаратный бриллиант в центре литой металлической звезды, вделанный в пол точно под куполом Капитолия. Как оказалось, ранее бриллиант принадлежал династии Романовых, а после русской революции его купил турецкий ювелир в Париже. Драгоценность была украдена в 1946 году, но ровно через год камень вернулся на место под купол Капитолия. Вот-те на, и тут русский след!

Экскурсия продолжалась, их ждала библиотека, а в ней стол, сервированный под кофе. Сидя за чашкой кофе и слушая слова Команданте про светильники, которые были специально спроектированы кубинскими дизайнерами, Саликов, наконец, смог внимательно рассмотреть этого человека. Лидер Кубы, сидя напротив, возился со своей сигарой. Загорелая кожа, совершенно неухоженная борода, седеющие виски. Голос низкий, грудной и чуть с хрипотцой не разносился эхом в этом просторном помещении, а наоборот приобретал бархатные нотки. Наверное, высокие частоты гасились здесь корешками книг и панелями из ценных пород дерева. Небольшая нервозность и неловкость ушли, беседа потекла плавно и неспешно, будто собрались старые друзья. Разговор уже пошел про погоду, ну, и как всегда бывает в мужских компаниях, плавно сместился на работу. Однако время, по-видимому, начинало поджимать высокого государственного деятеля, поэтому Команданте встал, еще раз высказал уверенность в нерушимости советско-кубинской дружбы, пожелал всем здоровья, благополучного выполнения гуманитарной миссии, попрощался и вышел.

Вечер на Кубе для военных закончился в объятьях океана, на песочке под ласковым южным солнцем.

***

Вот уже неделю Константин Петрович Саликов и его команда работали в Лиме. Поселили их практически в самом центре. Пятиэтажная гостиница в колониальном стиле фасадом была обращена на площадь Святого Мартина. В центре ее, в окружении фонтанов и элегантных белоснежных зданий, красовался бронзовый памятник герою войны за освобождение испанских колоний Хосе-де-Сан-Мартину. Постояльцев было немного, это можно было понять по количеству гостей в ресторане. Все три зала пустовали, немного немецкой речи слышалось из-за двух столиков, и три столика занимали американцы. Наверное, землетрясение отвадило людей от посещения столицы Перу. А вот в городе было очень многолюдно и шумно. Торговые улицы, где на каждом шагу натыкаешься на палатки и торговые тележки, вливаются словно ручьи в большую реку – в авениду Ла Колмена. Они бурлили до позднего вечера и громкоголосыми выкриками, гудками автомобилей, скрежетом автобусных тормозов настойчиво напоминали о себе всем прохожим на авениде. Автобусы в Лиме – это нечто. Они, конечно же, выручали население столицы (свыше трех миллионов на тот момент), но являлись сущим бедствием. Их число было несметным!!! Большие и маленькие, но одно общее для всех – они уже давно отслужили свой век. Нещадно чадя и сигналя, нарушая самые элементарные правила, они обгоняли друг друга в надежде заполучить лишнего пассажира. Так же отчаянно ездил и водила, которого приставили к группе майора. Благодаря большей маневренности виллис, выделенный советским специалистам, уверенно соперничал с автобусниками, а частенько и одерживал верх. Поначалу Константин Петрович нервничал, потом понял бессмысленность своих переживаний и перестал следить за дорогой.