– Новый мальчик поступил. Стабильный, но тяжёлый. Твоя мама хочет аннулировать госпитализацию, а я… а мне…

– Стой здесь, сейчас разберёмся,– Анджей стремительно скрывается в кабинете матери. Я лишь успеваю вскользь полюбоваться, как развеваются полы белого халата, накинутого поверх нежно-зелёного хирургического костюма.

А сама делаю ещё несколько шагов до сестринского поста.

Дежурная медсестра тут же меня усаживает, почти насильно суёт в руки стакан холодной воды из кулера. Я выпиваю залпом на автомате. Странный привкус…

– Тань, как там Кот? – сла́бо улыбаюсь медсестре.

– Только сняла ему капельницу. Он уже лучше… Вот я сейчас специально для вас схожу к нему в палату и лишний раз проверю. Вы только не переживайте, Яна Викторовна, только не…

Пухлая пожилая медсестра скрылась в дверях палаты, продолжая ворковать что-то уютное и успокаивающее на ходу.

– Яна.

Я вскидываю взгляд. Анджей. А что у него с лицом? Рот сжат в жёсткую, упрямую линию. В глазах плещется… гнев?

– Яна. Я не для того тебя сюда устраивал. Живо пошла и извинилась перед моей матерью. И всё исправила по пациенту!

– Яна. Я не для того тебя сюда устраивал. Живо пошла и извинилась перед моей матерью. И всё исправила по пациенту!

А потом Анджей просто развернулся. Дорогие белоснежные ботинки-кроксы аж скрипнули на начищенном до блеска полу элитного отделения.

А я… не могу поверить, что мой Анджей так мне ответил!

Что он меня не поддержал.

Время точно замедляется.

И я, как в замедленной съёмке, вижу: край его халата скрывается в процедурном кабинете. Краем уха слышу жеманный смех Полины – медсестры с перекачанными губами и эмблемой клиники на полгруди.

Кажется, я могла бы просидеть так в оцепенении вечно.

Если бы не взволнованный голос постовой сестры Татьяны:

– Пропал! Костик пропал! В палате нет. И вещей нет! И… ох, что же делать?! Бедный малыш, да куда он мог деться?!

Жизнь возвращается в моё тело.

Сердце начинает дико колотиться, а мозги – усиленно работать.

Куда делся ребёнок из закрытого отделения?!

Я влетаю в палату на всех парах.

Первый этаж.

Распахнутое окно открывается в больничный сад.

Там… красиво. Когда лето.

А сейчас промозглая очень ранняя весна.

Серый снег, местами превратившийся в кашу. Под давящим стальным небом.

И мёртвый трёхуровневый фонтан в больничном палисаднике. С жутко каркающими воронами на бортиках чаш.

А ещё есть пруд в больничном саду.

И в это время там очень тонкий лёд!

Сама не поняла, как не щадя балеток – единственной брендовой дорого́й вещи, что у меня была – подарка Анджея – перемахнула через низкий подоконник палаты.

Не поняла – что это уже мои ноги месят пронзительно-холодную снежную жижу на поплывших дорожках больничного сада.

Я просто неслась к пруду.

У меня бывают предчувствия.

Я частенько знаю детали болезни до получения результатов анализов и томографии. Я частенько знаю, как положить руки на грудь маленького пациента, чтобы шаткие весы его судьбы – качнулись в нашу пользу – к его выздоровлению. К жизни.

И вот теперь этим же шестым чувством я даже не увидела – ощутила прореху в тонком льду пруда. Цепочку следов, оставленных ношенными детскими сапожками на берегу. И рваную рану хрупкого ледяного панциря.

Нет-нет-нет!

– Костик! – я кричала, срывая голос.

На глазах слезы. Адреналин шкалит.

Иногда мне кажется, что я бегу быстрее, чем должны уметь люди.

По грязевым ручейкам. Мимо фонтана. Мимо каркающих ворон.

Мимо гипсовых айболитов и качелей.

– Кот!.. – сердце стучит.

Господи, только не это.

На берегу пруда я уже вижу – ту самую цепочку следов и ту самую расщелину на весеннем льду, что только что танцевала в моих мыслях страшным предсказанием. Такая же трещина – до детали ломаной линии. Впившаяся намертво в мою подкорку.

– Костик! – голос я уже сорвала, и из горла вырывается лишь сип. Который сам похож на воронье карканье.

Разумный человек должен притормозить на берегу. Что-то решить. Кого-то вызвать. Но балетки уже потеряны, а я по колено в воде, настолько ледяной – что я немею по самую шею. Этот холод – очень больно. И меня парализует.

Но каким-то сверхусилием я продолжаю идти.

И вот я в этой воде по пояс.

“Он только что был здесь! Я слышу его тонкий нежно-мятный запах. Я гоню прочь страшные мысли. Медсестра Таня сказала: только что сняла капельницу… значит, он должен быть ещё жив! Я найду! Я достану!..”

Хотя это очень глупо.

Пруд огромен.

Это нелогично. Невозможно.

Я набираю воздуха в грудь и погружаюсь под слишком холодную, чтобы выжить воду.

И она – неожиданно оказывается кристально -прозрачной!

И я вижу! Господи, спасибо! Я вижу его!

Мальчик с белыми волосами в выцветшей голубой футболке с белым дракончиком и светло-серых штанишках. Застыл – завис, раскинув руки. И очень медленно опускается на чернеющее где-то внизу дно.

“Костик”, – зову мысленно.

Я плыву за малышом.

Его глаза вдруг распахиваются! Лазурные-лазурные! Они словно светятся изнутри! Но сам малыш выглядит таким несчастным. Маленьким и хрупким.

Я устремляюсь к нему.

Я тяну руку…

Вот-вот схвачу за тонкое детское запястье и утяну его наверх! К жизни! К здоровью! К счастливому детству! Я буду рядом! Буду водить в зоопарк и покупать мороженое! И всегда найду время поговорить с ним…

Прикосновение к коже мальчика оказывается обжигающе горячим! Словно электрический разряд пробивает до самых плеч.

И вдруг – неистовая сила тянет меня наверх!

И мальчик выскальзывает из моих рук!

Что? Кто?

НЕТ!!!

Это должно быть, – Анджей последовал за мной и вытянул из воды?!

Прозрачные воды неестественно быстро раздвигаются надо мной.

Делаю рваный хриплый вдох. И тут же начинаю кашлять.

По глазам бьёт слепящее солнце. Весна. Да… но намного более тёплая, чем была, когда я ныряла в пруд.

В уголке светлых небес – силуэт странной двойной луны.

Я откашливаюсь.

Фокусирую взгляд.

И смотрю во все глаза на того, кто вытащил меня и крепко держит за плечи через промокшую одежду…

Красивый мужчина смотрит сурово – почти злобно. Белые густые волосы рассыпаны по широким плечам.

Вот-вот раздует ноздри, как хищный зверь.

Я дёргаюсь в его руках.

Мой взгляд мечется как безумный!

Краем глаза замечаю изуродованное – точно стянутое шрамом старого ожога левое запястье своего сурового спасителя.

И вновь тщетно пытаюсь вывернуться из стального хвата мужчины и нырнуть обратно. За мальчиком.

И вдруг осознаю, что я в чужой одежде. На мне белое платье! Рукава до локтя. Намокшие, отяжелевшие длинные юбки норовят утащить на дно.

И я вдруг зависаю.

Пялюсь в глаза этого, несомненно, красивого мощного мужчины. Лазурные. Но когда он настолько суров – скорее льдисто-голубые. Пронзительные. Такие похожие на глаза Костика – и цветом, и выражением. Сколько надлома, сколько боли…

Только в отличие от Костика – здесь ещё холод, угроза и гнев!

Выйти из-под гипноза этого взгляда – почти физическая му́ка!

Но я вновь дёргаюсь, и мужчина отпускает. А плечи, за которые он держал меня, под мокрой тканью рукавов вдруг начинают пылать, особенно левое. Словно на нём кто-то выжигает клеймо!

Я бы орала и визжала от боли… но… в воде остался ребёнок!!!

И это куда больнее! И страшнее!

Так что я молча сцепив зубы, разворачиваюсь и пытаюсь кинуться обратно в воду.

Хоть это место и очень отдалённо напоминает то, где я нырнула!

Плевать!

Может, я наглоталась воды, и меня теперь обманывает слух и зрение.

И даже бледная тень едва заметных днём лун придумалась моим мозгом от кислородного голодания…

Да хоть три луны, хоть десять!!!

Где ребёнок?!

Я кидаюсь в воду, но не долетаю до поверхности.

Сильные мужские руки перехватывают меня поперёк талии, и мощный красавец-блондин молча выносит меня из воды. И без церемоний опускает берег. Как мешок картошки. Но уж отбитый копчик – на общем фоне наименьшая проблема!

Я вскакиваю через миг.

Но все мои попытки вернуться в воду и снова нырнуть тут же пресекаются этим суровым высоким мужчиной.

– Леди Равена, как это понимать? – жёстко цедит красавец-блондин, обращаясь к кому-то, стоя́щему позади меня, – в Аскардских Источниках все целительницы с такими… сюрпризами? Есть хоть одна в здравом уме?!

Глава 2

Яна

– Я так виновата, Господин! – подобострастно отзывается очень уж знакомый голос из-за моей спины. Голос моей несостоявшейся свекрови! Ещё это “леди Равена”!

Да какая там леди?! Там…

Разворачиваюсь резко.

Мозг всё ещё со мной играет.

Нет.

Грузной женщины постбальзаковсокого возраста – “жабы с монеткой в зубах” – на поросшим пушистыми кустами берегу озерца нет. Есть вполне фигуристая дамочка неопределённых лет. От Равены-Годзиллы из объективной реальности – жёлтые глаза, тяжёлый пряный ягодный дух и привычка складывать ручки как тиранозавр. А за её плечом маячит тощий мужичонка с крайне малоприметной внешностью. И больше на берегу нет абсолютно никого.

Это всё отмечаю за секунду.

–… Господин, я сейчас распоряжусь о банях и вре́менной замене целителя… – продолжает соловьём заливаться местная вариация Равены, – а эту… накажем по всей строгости!

И тут накажут?!"Эту" – это меня.

А тут-то за что?!

Суровый блондин игнорирует Равену. Только сейчас я замечаю, какая странная на всех одежда. На мужчине – как будто лёгкие серебристые латы поверх белой тонкой рубашки, а-ля средневековый рыцарь. Но латы на вид прям совсем лёгкие. Судя по тому, как держится мужчина. А на Равене белое платье, как у дамы с трибуны рыцарского турнира. В эту реальность просочилась только эмблема клиники – светло-голубой предположительно-фонтан в кружочке, приютившийся на рукаве платья.

Это всё я фиксирую вскользь.

Моя мысль упорно возвращается к воде. И малышу Костику. Хоть и вижу – в этой реальности – водоём кристально прозрачный, круглый, как блюдо. Дно просматривается как в пустом аквариуме! И никакого мальчика там нет.

Меня начинает трясти.

Я вновь поворачиваюсь к мужчине, в надежде на помощь. Он в этом театре абсурда явно главный!

Но мой взгляд встречает лишь мощную спину недавнего спасителя. Он словно опасный зверь, по нелепости запертый в человеческом теле, безразлично удаляется грациозно-хищным шагом. И вместе с ним уходит запах льдистой мяты с тонкой горчинкой – запах его кожи и волос.

А “леди Равена” тут же подскакивает ко мне, и меня буквально бьёт в нос тяжёлый дух прелых ягод, вытесняя чувственную память о приятной льдистой мяте. И крики возобновляются:

– Совсем озверела, Арияна?! Да я тебя на клочки порву, если Он останется недоволен! Ночевать будешь в подвале! Прикажу запереть!..

Что?! Нет, ну это перебор!

–… и не вздумай пытаться выбраться с помощью магии! Или вместо замковых подвалов будет Аскардская тюрьма! Посидишь в такой компании – ума наберёшься! Устроить этот беспредел при Драконе!..

Ого, полегче! При ком?! При Драконе?

Это, надеюсь, метафора? Суровый блондин – спонсор или кто, что Равена так стелится? В реальности “здорового человека” – поведение вполне в её духе…

–… я бы с тебя кожу содрала живьём Арияна, – сверкнув глазами, Равена схватила меня за плечо своими “лапками тиранозавра” и начала агрессивно потрясать – но ты Дракону подходишь. Утром снова к нему пойдёшь! И не вздумай вякнуть про подвал!!! Или выкинуть что-то ещё! Клянусь, Арияна, И если он останется недоволен… я тебя… продам!

– ЧТО?! в смысле, продадите?