Как мы помогаем детям с обычными трудностями обучения? Прежде всего, оцениваем факторы, мешающие им приобретать навыки, затем подготавливаем специализированную инструкцию, которая позволит им усвоить недостающее. Если вы обращаетесь с детьми с поведенческими проблемами так же, как с детьми с обычными трудностями обучения, с таким же состраданием и пониманием, используя в целом тот же подход, что и в случаях дислексии или дисграфии, они начинают вести себя гораздо лучше. А если продолжаете обращаться с ними так, словно они ленивы, тупы, манипулируют, ищут внимания, проверяют вас на прочность… Скорее всего, лучше они от этого не станут. Все потому, что метод наград и наказаний не дает детям интеллектуальных навыков, которых у них нет, и не помогает решить проблемы, создающие предпосылки для плохого поведения. Почему же мы так рьяно применяем к детям с поведенческими проблемами метод наград и наказаний? Потому что еще не осознали, что имеем дело с трудностями обучения.

Обычная школьная дисциплина для детей с социальными, эмоциональными и поведенческими проблемами бесполезна; единственная причина, по которой мы продолжаем ее использовать – то, что детям без таких проблем она «помогает». Но правда в том, что ученик-паинька хорошо себя ведет не из-за школьной дисциплинарной программы. Он хорошо себя ведет, потому что обладает необходимыми навыками и умеет адекватно справляться с вызовами, которые подбрасывает жизнь. Теперь мы готовы, не пугаясь, сделать вывод: школьная дисциплинарная программа не действует на тех, кто ведет себя плохо, а тем, кто ведет себя хорошо, она просто не нужна.

Вернемся к нашим изначальным вопросам. Что делать с Джоуи? И как помочь миссис Вудс и мисс Лоуэлл?

Как и с любым другим отставанием в развитии, необходимо помочь миссис Вудс и мисс Лоуэлл лучше понять трудности Джоуи (иными словами, помочь идентифицировать навыки, которых ему недостает) и определить ситуации, в которых эти трудности чаще всего проявляются (они называются нерешенными проблемами). Дальше нужно помочь им понять, как вместе с Джоуи проработать его проблемы и научить необходимым навыкам. Тогда он перестанет быть «трудным ребенком».

Конечно, это будет нелегко – и определенно займет немало времени. Помогать ребенку с поведенческими проблемами – всегда дело долгое и нелегкое. Но пытаться помочь неработающими инструментами еще труднее и дольше, чем использовать то, что работает. Разумеется, многое здесь зависит от того, что мы понимаем под «сработало». Слишком часто «работающим методом» считают такой, который просто успешно минимизирует влияние трудного ребенка на одноклассников. Цель благородная, но часто она омрачается тем, что самого трудного ребенка при этом приносят в жертву. Что, если бы мы смогли решить проблемы, которые вызывают его плохое поведение, одновременно обучить его недостающим навыкам, минимизировать негативное влияние на одноклассников и его самого остановить от неудержимого сползания на дно?

Мы теряем множество детей и множество учителей, потому что неверно понимаем трудного ребенка и обращаемся с ним так, что это не помогает решить его проблемы. Все, что мы делаем, лишь увеличивает раздражение и досаду всех участников событий. Самое время разорвать этот порочный круг.

2. Дети ведут себя хорошо, если могут

Детям с социальными, эмоциональными и поведенческими проблемами недостает определенных интеллектуальных навыков.

Вот мысль, с которой нам предстоит свыкнуться.

Начнем с того, как мы вообще представляем себе детей: как они устроены, почему делают то, что делают, чего хотят (если они вообще чего-нибудь хотят)?

Многие взрослые никогда особо не задумывались над тем, как представляют себе детей. Но если вы пытаетесь помочь детям с поведенческими проблемами, задуматься придется, ведь именно ваши представления о детях обуславливают ваши убеждения и действия во взаимоотношениях с ними, особенно когда приходится туго. Понимание ребенка, заложенное в основание этой книги, сформулировано в названии главы: «Дети ведут себя хорошо, если могут».

Звучит не слишком впечатляюще, но, сравнив этот тезис с привычной нам философией: «Дети ведут себя хорошо, если хотят», – мы ясно увидим разницу. Эти две различные философии порождают совершенно разные следствия – разные представления о детях и о том, что делать, если ребенок не отвечает нашим ожиданиям.

Когда философия «дети ведут себя хорошо, если хотят» применяется к ребенку, который ведет себя плохо, мы говорим себе: он так себя ведет, потому что не хочет иначе. Как правило, неверное, но очень распространенное предположение: оно приводит взрослых к мысли, что их важнейшая роль в жизни трудного ребенка (и цель вмешательства) – заставить его захотеть хорошо себя вести. Обычно достигается это через мотивирование: ребенка уговаривают и убеждают вести себя хорошо, награждают за адаптивное поведение и наказывают за неадаптивное.

Напротив, из философии «дети ведут себя хорошо, если могут» следует: этот ребенок вел бы себя хорошо, если бы мог! Хорошее поведение всегда предпочтительнее плохого, но для него требуются определенные навыки. Если у ребенка не получается вести себя хорошо – очевидно, каких-то навыков ему недостает. Какую важнейшую роль может сыграть взрослый в жизни такого ребенка? Прежде всего осознать: он уже мотивирован, уже умеет отличать хорошее от плохого и наказывали его уже вполне достаточно. Затем разобраться в том, каких навыков ему недостает, достичь максимально отчетливого понимания, что ему мешает. Понять, почему ребенок «трудный», – вот первая и важнейшая задача того, кто хочет ему помочь.

Многим это может показаться слишком радикальным сдвигом в мышлении. Но не спешите бросаться наутек! Слишком велики ставки – не только для самих проблемных детей, но и для их одноклассников, учителей и родителей. Цель этой главы – познакомить вас с навыками, которых недостает трудным детям, и научить идентифицировать эти отсутствующие навыки у тех, кому вы пытаетесь помочь.

Недостающие навыки

Определив, каких навыков ребенку недостает, мы сможем понять, почему его поведение оставляет желать лучшего. Мы узнаем, какими навыками ему необходимо овладеть, а также поймем, в каких ситуациях наиболее вероятны поведенческие срывы, и будем к ним готовы. Если вы не знаете, каких навыков не хватает ребенку, и не понимаете истинных причин его плохого поведения, вам будет намного сложнее предвидеть срывы и их предотвращать: в этом случае ребенок не овладеет новыми навыками, плохое поведение сохранится (или станет еще хуже), а ребенок будет испытывать все большую досаду, отчуждение и безнадежность – как и любой из нас, если нас мучает какая-то проблема, которую никто не понимает, и от чужого обращения с нами эта проблема только усугубляется.

Когда наиболее вероятно плохое поведение? Когда требования, предъявляемые ребенку, превосходят его способность адаптивно на них отвечать. Проблема ребенка с поведенческими срывами (и другими подобными трудностями) в том, что он реагирует намного более неадаптивно, чем большинство из нас, и намного чаще. Видите ли, существует целый спектр детских реакций на жизненные требования, превышающие способность ребенка к адаптивному ответу. На одном конце спектра – мягкие реакции: плач, хныканье, жалобы, обида, уход в себя. Двигаясь к противоположному концу спектра, мы встречаем громкий крик, брань, плевки, драки, порчу вещей, ложь, прогулы. Еще ближе к «тяжелому» концу спектра расположено поведение, причиняющее серьезный вред себе или другим: здесь речь о детях, которые вызывают у себя рвоту, режут себя, напиваются, принимают наркотики, бросаются на других с ножом или устраивают в школе стрельбу. И все эти виды плохого поведения возникают в одних и тех же ситуациях: когда ребенку предъявляют требования, превышающие его возможности. Почему одни дети реагируют более мягко, а другие оказываются на «тяжелом» конце спектра? Потому что у одних есть навыки, помогающие им «держаться» в трудной ситуации, а у других нет.

При взгляде с такой точки зрения большая часть того, что говорят обычно о трудных детях, попросту лишается смысла. Судите сами:

• «Он просто хочет внимания». Все мы хотим внимания. Такое объяснение не слишком помогает понять, почему тому или иному ребенку так сложно вести себя хорошо. А если ребенок привлекает к себе внимание неадаптивными путями, не значит ли это, что ему не хватает навыков, позволяющих искать внимания адаптивно?

• «Он хочет настоять на своем». Да кто же из нас не хочет? И это объяснение не помогает понять, почему ребенок нарушает школьные правила. Другое дело, что адаптивное достижение своих целей требует навыков, которых детям с трудностями в поведении часто недостает.

• «Он нами манипулирует». Очень популярная характеристика детей с проблемным поведением, однако она ведет в тупик. Умелая манипуляция требует множества разнообразных навыков: предвидения, планирования, самообладания, организации, – которых проблемным ребятам, как правило, недостает. Иными словами, те дети, которых чаще всего называют манипуляторами, менее всех прочих способны кем-либо манипулировать.

• «Ему не хватает мотивации». Еще одна популярная характеристика, восходящая к идее: «Любой ребенок может вести себя прилично, стоит только захотеть». На практике ведет к нотациям и наказаниям, цель которых – дать ребенку стимул к хорошему поведению. Но давайте спросим себя: он действительно просто не хочет вести себя прилично? А почему? Зачем ребенок выбирает плохое поведение, если способен вести себя хорошо? Разве хорошее поведение не всегда предпочтительнее плохого?

• «Он просто делает неправильный выбор». А у него точно есть навыки и умения, позволяющие делать правильный выбор?

• «Родители плохо его воспитывают». Мой опыт подсказывает, что на родителей возлагают слишком много ответственности и за хорошее, и за плохое поведение детей. И в любом случае что толку винить родителей? Как это поможет тем, кто имеет дело с ребенком в школе шесть часов в день, пять дней в неделю, девять месяцев в году?

• «Он просто ненавидит школу». Ну не родился же он с этой ненавистью! Чаще всего ненависть к школе – это побочный эффект долгих лет непонимания, упреков и наказаний со стороны взрослых, не признающих, что ребенку недостает ключевых интеллектуальных навыков. Но детская психика упруга: стоит нам заметить проблемы ребенка и начать их решать – от ненависти скоро не останется и следа.

• «Он психически болен». Вполне возможно, он отвечает диагностическим критериям того или иного психического заболевания. Может быть, ему даже принесет пользу лечение психотропными препаратами. И все же такое описание ничего нам не дает. Пятьдесят лет назад психиатр по имени Томас Сас понял, что «психически больной» – не более, чем ярлык, ограничивающий возможности, потенциально унизительный и часто неверный, который общество вешает на людей с социальными, эмоциональными и поведенческими проблемами. Он предлагал взглянуть на эти проблемы по-иному: говорить не про людей с психическими заболеваниями, а про людей с жизненными трудностями (problems in living) – намного более уместный и продуктивный взгляд на вещи.

• «У него и брат был такой же». Вот оно что: это у него в генах! Увы, с генетикой мы ничего поделать не можем. И весьма вероятно, что его брату также недоставало важных интеллектуальных навыков.

Многие из этих объяснений чрезвычайно популярны, однако по большей части это всего лишь клише, заводящие учителей и воспитателей в тупик. Едва вы свыкнетесь с мыслью, что проблемное поведение детей вызвано недостатком важных интеллектуальных навыков, эти ярлыки лишатся для вас всякого смысла. В сущности, они побуждают взрослых видеть в ребенке с проблемным поведением «врага» и отталкивать вместо того, чтобы ему помочь.

Гораздо больше пригодится нам другой список. Вот обширный перечень проблем трудных детей, связанных с неосвоенными навыками:

• неумение быстро переключаться, переходить от одной задачи к другой;

• неумение выполнять задачи в логической последовательности или в предписанном порядке;

• неумение не бросать сложное или скучное дело;