Ягод осталось немного – около пятнадцати штук, а цветение белладонны в лесах Торн-Гров ожидалось только через несколько месяцев. Весь ее запас – это сушеные сморщенные ягоды прошлогоднего урожая, которые, скорее всего, были такими же гнилыми на вкус, как и на вид. Тем не менее из них можно было извлечь пользу. Для получения желаемого результата требовалось не менее пяти ягод, и поэтому девушка сложила в ладонь ровно пять штук, прежде чем свернуть и отложить кулек в сторону.

Сигна села на кровать и положила все ягоды на язык. Они были хрустящими и горькими, от неприятного привкуса пересохло во рту. Но девушка, скривившись, все равно проглотила их. В ожидании эффекта, она запустила пальцы в мягкую шерсть Гандри.

Перед глазами все поплыло, и Сигна закрыла их, медленно втягивая воздух ртом, пока с ней оставалась способность дышать. Только когда белладонна завладела ею, Сигна приоткрыла глаза, сила жнеца разлилась по ее венам. Она приветствовала ее, как возлюбленного, принимая холод и тьму, которые окутывали кончики ее пальцев.

– Привет, – прошептала девушка теням, окутавшим ее руки. Гандри все еще лежал, положив подбородок ей на колени, хотя выглядел иначе. На месте глаз появились тени, они же, словно дым, сочились из пасти. В последний раз было слишком темно, чтобы заметить, что ребра Гандри торчат из-под кожи, а выпотрошенные внутренности видны сквозь зияющую дыру в животе, за которой клубилась тьма. Гандри был похож на зверя, который выполз из глубин ада, с удлиненными клыками и массивными лапами, вдвое больше ее головы. И все же он был тем же Гандри, который поскуливал и тыкал мокрым носом Сигне в бедро.

– Я в порядке, – сказала девушка, соскальзывая с кровати. – Пойдем, нам нужно торопиться.

Сигна собралась с духом. Однажды Ангел смерти сказал, что ее сила заключается в намерении – захотеть, а затем взять желаемое. Повернувшись лицом к дальней стене покоев, она сосредоточилась на лице Элайджи, представляя портал из теней, который к нему приведет. Подобное было вполне возможно; Ангел смерти проделал нечто подобное в ту ночь, когда повел ее посмотреть на мост душ. Но то, что это можно было сделать, еще не означало, что получится и у нее. Было трудно сосредоточиться, когда солнечные лучи пробивались в окна. При дневном свете ее силы казались неуместными, возможно, даже запретными. Только под покровом ночи девушка могла не думать о том, как это странно – не чувствовать на коже весеннего тепла.

Однако именно эти мысли мучили Сигну. У нее не было другого выбора, кроме как отбросить сомнения и ступить в тень, которая сгущалась на стене. К сожалению, первая попытка оказалась неудачной. Она врезалась лицом в твердую поверхность и отшатнулась, проклиная портал, словно тот напал на нее.

Внезапно пространство наполнилось глубоким, хрипловатым смехом. Сигна крепко зажмурилась, отказываясь повернуться и посмотреть на Ангела смерти на ее кровати.

– Как долго ты здесь?

– Достаточно, – самодовольно ответил он, но Сигна не обернулась, чтобы увидеть выражение его лица. – Что ты задумала, Пташка?

Ее бедный нос болел, словно после удара кирпичом, и Сигна попыталась потереть его, чтобы унять боль.

– А на что, по-твоему, это похоже? Я пытаюсь использовать эти чудовищные способности. – Когда он вновь усмехнулся, она бросила на него такой уничтожающий взгляд, что он постарался скрыть улыбку, но глаза продолжали искриться весельем.

– Зачем? – поинтересовался он. – Я думал, мы договорились, что ты будешь использовать эти ягоды только в экстренных случаях.

Сигна взглянула на запас белладонны – осталось десять ягод. Если она не собиралась принимать еще одну порцию, у нее не было времени на болтовню.

– Твой брат пытается разрушить мою семью. Если это не чрезвычайная ситуация, то не знаю, как еще ее назвать. – Волна паники пронзила ее, и Сигна схватилась за грудь, когда сердце екнуло. Ангел смерти тут же оказался у нее за спиной, положив руки ей на плечи. Она прижалась к нему всем телом, когда сердце вновь замерло, и взяла его за руку.

– Я слишком разволновалась, – сказала она. – Этого больше не повторится…

– Твой организм привыкает к белладонне. – Ангел смерти убрал прядь волос с ее лица и заправил за ухо. – Лучше ее не использовать.

– Элайджа в тюрьме. – В глазах девушки застыло беспокойство, и она была вынуждена опустить взгляд на его грудь. – Обсудим это позже.

Только тогда он ослабил хватку, но не отпустил полностью, чтобы поддержать в состоянии жнеца.

– Что ж, ладно. – Он махнул свободной рукой в сторону стены, где заклубились тени. – Этого ты хотела?

Она высоко подняла подбородок.

– Именно.

– Замечательно. Мне очень нравится твое лицо и не уверен, что оно выдержит еще одну попытку. – Отпустив ее плечо и взяв за руку, Ангел потянул ее к извивающимся теням. – Как только будешь готова.

Гандри, следовавший за ней по пятам, заскулил. Сигна бросила беглый взгляд на пергамент у него под ошейником, проверяя, надежно ли тот закреплен, прежде чем нежно погладить пса по голове и шагнуть вперед.

Тело охватило знакомое ощущение – словно ныряешь в воду и выходишь сухой, – когда она позволила теням перенести себя из одного места в другое. Странное и немного тревожное чувство, но в то же время обманчиво умиротворяющее, учитывая, где они оказались.

Они были уже не в спальне Сигны, а в тесной комнатушке с таким слабым освещением, что сначала Сигна подумала, что ослепла. Только благодаря тому, что она была жнецом, ее зрение вернулось, и вскоре тьма рассеялась, позволив разглядеть очертания небольшой кровати. Ночной горшок. И наконец мужчину, скорчившегося на холодном каменном полу и прижавшего колени к груди.

Сигна бросилась к нему, но Ангел смерти ее удержал.

– Помни, что сейчас ты жнец. Следи за тем, чего касаешься.

Сигна прижалась к стене, крепко обхватив себя руками.

– Мы в тюрьме? – Сейчас она даже радовалась тому, что не была человеком, потому что пол покрывал такой слой пыли, что она боялась дышать. Казалось, достаточно одного неверного движения, и это место обрушится на них.

– Да. – Ангел смерти говорил тем же умиротворяющим тоном, как с лордом Уэйкфилдом и неупокоенными духами. И хотя Сигна знала этот прием, все равно оценила его по достоинству. – В камерах запрещено зажигать свет. Идея в том, чтобы ослепить заключенных – не позволять им видеть друг друга или окружающую обстановку, чтобы они чувствовали себя одинокими. Из таких камер я забрал слишком много людей, доведенных до безумия изоляцией.

При виде Элайджи эти слова ранили особенно глубоко.

– Иди к нему, – прошептала Сигна, подзывая пса к себе. Гандри бросил на нее один взгляд, прежде чем склонить голову и сделать несколько коротких шагов к Элайдже. Тени, клубившиеся вокруг его выступающих ребер, с каждым шагом сползали, стекая с кожи, пока тело не обросло плотью и Гандри не превратился в обычную тихонько поскуливающую гончую.

Элайджа вздрогнул и повернулся на звук. Левая сторона его лица была в синяках и опухла. Руки и одежда стали серыми от грязи. Сигна прикрыла рот рукой, внимательно рассматривая глубокий порез вдоль брови, который уже воспалился.

– Кто здесь? – прохрипел Элайджа, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте. – Тут кто-то есть?

Сигна сжала руку Ангела смерти, чтобы устоять на ногах. Она наблюдала, как Гандри уткнулся в ногу Элайдже, оставаясь спокойным, даже когда тот отстранился.

– Гандри? Это правда ты?

Гандри положил морду ему на колено, и Элайджа дрожащими руками потянулся погладить зверя. В тот момент, когда его пальцы вцепились в шерсть, Элайджа хрипло рассмеялся.

– Кажется, я сошел с ума. – Он погладил Гандри по спине, но остановился, нащупав листок пергамента, который скрывал ошейник. Элайджа застыл на месте, один раз взглянув на дверь, прежде чем вытащить записку.

Он поднял ее повыше, хотя света все равно было мало, чтобы разобрать буквы, особенно там, где расплылись чернила. Его руки дрожали, когда он очень медленно подошел к двери камеры и поднес записку к замочной скважине в железном замке, щурясь, чтобы прочитать одну букву зараз при слабом освещении.

Есть ли подозреваемый?

Это заняло так много времени, что Сигна уже подумывала вернуться и принести ему лампу. Но стоило этой мысли промелькнуть у нее в голове, как дверь камеры с грохотом начала открываться. Элайджа сунул записку в рот и судорожно сглотнул. Дверь распахнулась, едва не задев его. Взгляд Элайджи сразу же метнулся к Гандри, но пса нигде не было видно, он уже вернулся к Ангелу смерти и Сигне, укрывшись среди теней.

Вошедшего в камеру человека можно было описать только одним словом – отвратительный. Его голова была слишком маленькой для крупного мясистого тела. На губах играла жуткая ухмылка, которую Сигне очень хотелось стереть с его потрескавшихся губ. Она сразу же обратила внимание на ссадины на костяшках его пальцев и поняла, кто украсил лицо Элайджи.

– Вставай, Хоторн. Это не клуб джентльменов.

Сигна не осознавала, как сильна хватка Ангела смерти, пока он не сжал ее руку.

– Тише, Пташка. – Слова тихим жужжанием прозвучали в ее голове. – Тише.

Если бы не присутствие Ангела смерти, Сигна бы не сдержалась, когда мужчина схватил Элайджу за воротник и рывком поставил его на ноги. Каким бы ужасным ни было зрелище, девушка была рада, что Элайджа не пытался сопротивляться. Кто знает, что бы случилось, выступи он против таких людей.

Охранник бросил Элайдже маску, которая была похожа на мешок с прорезями для глаз. Элайджа принял ее без возражений, хотя за мгновение до того, как надеть это безобразие себе на лицо, его взгляд скользнул в дальний конец тесной камеры, прямо туда, где стояла Сигна, прижатая к стене Ангелом смерти. Она застыла, хотя, когда он продолжил оглядывать угол, поняла, что он их не видит.

– Байрон не свидетельствовал в мою защиту. – Элайджа говорил так тихо, что тюремщик приложил ладонь к уху.

– Что это было, Хоторн? – Тюремщик шагнул вперед и до конца натянул маску на лицо Элайджи. – Ты хочешь что-то сказать?

Сигна едва различала умоляющие глаза, которые искали ее, но услышала достаточно, чтобы понять. Элайджа больше ничего не сказал, поскольку охранник выволок его из камеры. Но его послание было очевидно: Байрон Хоторн солгал, сказав, что сделал все в попытке защитить Элайджу.

А значит, у Сигны появился подозреваемый в убийстве лорда Уэйкфилда.

Глава 7

Сигна едва осознавала происходящее, когда Ангел смерти повлек ее за собой из камеры Элайджи, сквозь леденящие тени, обратно в безопасные покои Торн-Гров. В ее голове роилось множество мыслей, и все они были о Байроне. Она попыталась ухватиться за край туалетного столика, но забыла, в каком виде находится, и споткнулась, когда рука прошла сквозь него.

Как Байрон мог быть в этом замешан? Он все еще хотел владеть клубом? И был ли способен убить ради этого? Она полагала, что он наконец-то смирился с уходом из дела, и в этом сезоне проявлял большой интерес к женщинам. Казалось, он хочет найти жену и остепениться.

Сигна схватилась за живот, борясь с тошнотой, которая охватывала ее, когда она вспоминала окровавленное, избитое лицо Элайджи. Она могла бы убить того человека и даже размышляла над способами. Можно было вернуться в тюрьму, последовать за ним в темноту ночи и схватить за горло. В следующее мгновение он бы упал замертво, а что до его души… Ох, как бы ей хотелось уничтожить ее. Превратить свои тени в косу и резать до тех пор, пока его сущность не будет стерта с лица земли.

Словно прочитав терзающие Сигну горькие мысли, Ангел смерти притянул ее к себе и погладил по плечам.