– Ой! Принцессу обидели! – мило прочирикала, вплывая в кабинет, Голубева. – Игорь Вадимович, вот моя статья с вашими поправками, можно ставить. Название – "Наперегонки с ветром".

– У Довлатова заголовок одолжили, Алиса Ярославовна? – так же ослепительно улыбнулась ей Вероника.

– Да, неприятно, когда корона с головы падает, – съязвила Алиса. – Игорь Вадимович, я тут исправила "вместо сорока минут добираюсь до метро за пятнадцать минут", а не за десять, как написала вначале…

– Да, удобно, – заметила Ника с порога, – только не забудьте добавить, что у многих заядлых самокатчиков появляются лишний вес, гиподинамия и одышка, и те, кто злоупотребляет СИМ, могут вообще разучиться ходить… Насчет сигарет и алкоголя делают предупреждения, надо и самокатчиков предостерегать, рассказывать, какова будет цена их увлечения.

В своем кабинете она крепко выругалась, хлопнула дверью и позвонила Малышеву.

– Вейдер слушает, – басовито прогудело в трубке.

– Нас прокатили, Женя, – сказала Ника. – Вместо нашего материала на разворот в завтрашний номер пустили панегирик самокатам от нашей "замши".

– Ясно, – казалось, блогер особо не огорчен и не удивлен, – чего-то подобного я ждал… Кикшеринговые компании и продавцы частных самокатов спохватились, что их бизнес вызывает все больше недовольства в обществе, и решили поправить дело при помощи серии публикаций о том, какое это классное, экологичное, гигиеничное и экономящее время изобретение, а все нападки на него – суть от лукавого, и вообще "ряально классно промчаться с ветерком, отключив мозг, а пехи пусть к стенам прижмутся, и ваще, по ходу, они нам ряально завидуют"…

– Вы что, читали статью Голубевой, Женя? – улыбнулась Вероника.

– Нет. Читал другие схожие тексты. Все они написаны в едином стиле, и думаю, ваша сотрудница ничего нового не сказала…

*

Поговорив с Вейдером, Ника ощутила, как напряжение и гнев ослабевают. Женя умел несколькими словами разрядить обстановку. Удивительное качество при том, что Малышева жизнь никогда не баловала и нанесла ему удар еще до рождения. Отец Евгения был арестован, как серийный убийца девушек в окрестностях Петербурга в середине 90-х годов, так и не сумев доказать, что на него свалили чужую вину. Слишком высокое положение занимали родители настоящего душегуба; скромному работнику общепита не по силам было с ними тягаться. Малышев-старший был приговорен к высшей мере наказания и казнен за считанные дни до вступления в силу моратория на смертную казнь. А его юную вдову, едва успевшую к этому времени родить, затравили соседи. Женщине пришлось перебраться с ребенком на другой конец города. Там она вышла замуж за машиниста метро, стала работать там же, на кассе, ее второй муж усыновил Женю, и жизнь Анны и Евгения наладилась. Женя с отличием закончил Университет профсоюзов Александра Запесоцкого и стал хорошо зарабатывать в блоге. Но клеймо на имени отца не давало молодому человеку покоя. Пару лет назад, при помощи Вероники, Виктора Морского и адвоката Наума Гершвина, Женя-Вейдер смог снять ложное обвинение. Настоящий маньяк с опозданием на четверть века был изобличен и, так как подобные преступления не имеют срока давности, предстал перед судом вместе с родителями, которые, спасая сына, подставили под расстрел ни в чем не повинного Кирилла Малышева. После этого Женя-Вейдер был очень благодарен Нике, Виктору и Науму… Тем более что Морской в ходе расследования спас ему жизнь в Ахтиарске, остановив занесенный нож наемного убийцы…

"Ну что же, пускай пишет слащавые тексты, восхваляя кикшеринг, – подумала Ника, приготовив себе кофе, – люди не слепые и не глупые и сами видят подлинную картину: пострадавшие пешеходы, стихийные парковки у метро, остановок и магазинов, самокатчики с ожирением и гиподинамией… И от хвалебных статеек их отношение ко всему этому не изменится. Реклама вообще уже всем надоела, слишком ее много, – она вспомнила кипу вынутых из своего почтового ящика разноцветных листков, которые натолкала в мокрые кроссовки. – И статья Голубевой может тоже пойти на просушку чьей-то обуви… Больше ни на что она не сгодится!"

Ника села за стол и просмотрела список дел на последнюю неделю перед отпуском. Да, придется поднапрячься, чтобы ехать на отдых с чистой совестью, и ничего над душой висеть не будет.

Работа увлекла Веронику, и она даже забыла об утренних неприятностях. В буфет за обедом Орлова входила бодрой походкой.

С порога она услышала язвительный голос замредактора:

– Мы сейчас не об Антоновой говорим, а о тебе, и не надо стрелки переводить. Тебе уже было не раз говорено о духах из бабкиного сундука…

– Придешь к человеку брать интервью, – подхватила Карина из отдела "Блиц-новости", – у него от твоих духов отек Квинке начнется, ты ему лечение оплатишь? Он ведь может и жалобу на тебя подать и по суду затребовать компенсацию…

Карина была одной из немногих чирлидерз Голубевой. По вопросам всевозможных штрафов и компенсаций ей не было равных в редакции. Кара наизусть знала все статьи кодексов, по которым с человека можно было взыскать энную сумму, и охотно их цитировала по каждому поводу. "Ей бы в рубрике "Советы юриста" народ консультировать, – шутил Наум Гершвин, которому Ника рассказывала о коллегах, – отвечать на вопросы, сколько можно слупить с соседа за неправильную парковку машины, или за то, что на пять минут позже регламента музыку приглушил!". "По-моему, Карине доставляет удовольствие мечтать о том, как кого-нибудь по одной из статей растрясут на кругленькую сумму, – пожала плечами Ника, – ладно, пусть грезит дальше, лишь бы блицы свои в срок сдавала!".

Сейчас Голубева и Карина напали на тихую тридцатилетнюю Клару из отдела литературных рецензий, вытеснив ее из очереди, нависнув, как два грозных танка и тараторя на два голоса так, что Кларе не удавалось вставить ни слова. Да она и не смогла бы перекричать двух искушенных в корпоративных битвах агрессорш…

– Алиса Ярославовна, мне, как председателю профкома, не хотелось бы поднимать вопрос о буллинге на рабочем месте, – негромко сказала Ника, подходя к месту битвы, и пугливо примолкшие при виде грозной "замши" сотрудники расступились, пропуская Орлову. Кто-то шепнул за спиной: "Вау, битва титанов начинается!". – Но я буду вынуждена это сделать, если вы не прекратите эти нападки на сотрудников.

– О, адвокат пришел! – фыркнула Голубева. – А вас не волнует, что она буквально купается в своих дешевых духах, заставляя сотрудников своего отдела задыхаться на рабочем месте? Не волнует? Зато стоит мне кому-то сделать замечание, и вы тут как тут!

– Сотрудники литературного отдела жаловались на Клару ВАМ? – парировала Ника. – Сомневаюсь. А вот на вас у меня уже есть немало жалоб – вы грубо разговариваете с людьми, повышаете голос, переходите на личности, когда нужно всего лишь указать на недочеты в работе… И странно, что Игорь Вадимович как будто этого не замечает…

Сверкнув глазами, Алиса развернулась и отошла к стойке, протаранив небольшую группку зевак. Карина попыталась еще раз завести разговор о том, можно ли вообще пользоваться парфюмом на рабочем месте, но Вероника оборвала ее:

– Таких запретов не существует, и я бы попросила вас не придумывать и не насаждать их самовольно… Вы лучше вовремя предоставляйте материал для своей рубрики, и так, чтобы потом не приходилось его дорабатывать, переписывать или в последний момент искать замену! "Чем кумушек считать, трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться"!

– Работайте спокойно, – сказала она Кларе и повела носом. Да, конечно, парфюма многовато. Надо будет шепнуть об этом девушке с глазу на глаз в курилке; Ника, в отличие от Голубевой, не любила устраивать публичные аутодафе в стиле "я начальник, ты дурак". Но "дешевыми" или "бабкиными" их никак не назовешь. "Ого, "Органза", и, судя по всему, настоящие… Кларе такие не по карману; видимо, кто-то подарил! Да-а… Голубева прокололась, элитные духи обозвала устаревшей дешевкой! Сказать ей, сколько "Органза" стоит, пожалуй, у Голубки и аппетит пропадет!"…

Будучи женой Морского, Ника быстро научилась разбираться в марках престижной косметики, парфюмерии и одежды. И "фо па" "замши" от души ее позабавило.

Алиса и Карина мрачно поглядывали на нее из-за своего стола в отдалении, и Ника поняла, что они с нетерпением ждут ее отпуска, чтобы безо всяких "адвокатов" разобраться с неугодными. А Игорь Вадимович едва ли станет пресекать действия своей новой заместительницы. Еще и статью Никину завернул, поставив на ее место голубевский панегирик. "Не вхожу ли я в "список Голубевой на выбивание"? Если да, то сочувствую ей. Это тот самый случай, когда асфальтовый каток со всей дури налетает на булыгу… Об меня уже многие зубы обломали, еще до того, как я стала женой Морского. На Новоминских болотах было пострашнее, и в выборгском проулке около "железки" – тоже, но ничего, выбралась. Но вот как быть с людьми, которых она замучает за мой отпуск? Как защитить их? Я насчитала как минимум троих…"

Вариант "попросить помощи у мужа" Ника даже не рассматривала. Да, Виктор решил бы проблему за пару минут и один-два телефонных звонка. Но ей не хотелось приплетать мужа к своим рабочим проблемам, подтверждая ядовитые намеки Голубевой "принцесса гневается" и "а кто у нас муж".

Надеяться, что ситуация, пущенная на самотек, нормализуется сама собой, тоже не стоит. Алиса не сворачивает с намеченного пути, и отъезд Орловой, единственной, кто перед ней не тушуется, только воодушевит воинственную даму.

И что же делать? Впервые их слаженный и спаянный коллектив оказался под угрозой раскола и распада. А Нике этого не хотелось. Чтобы появлялись враждующие лагеря, любимчики и изгои… Это только мешает работе. И снижение рейтинга издания, которого так боится Игорь Вадимович, может гораздо скорее произойти в раздираемом распрями коллективе…

– Верони-иии-ика! – загорелый, улыбающийся Наум Гершвин вошел в ее кабинет, широко раскинув руки. – Хватай краба!

Один из самых успешных адвокатов Петербурга и Ленобласти, рослый осанистый брюнет со стильной проседью и холеными усиками, был давним другом Вероники. Началось их знакомство с бурной дискуссии в студии модного ток-шоу, куда они были приглашены, как почетные эксперты. Потом адвокат попытался приударить за острой на язык журналисткой. Потом их отношения перешли в дружеские. Наум не раз помогал Веронике в ее расследованиях. Не раз они вместе оказывались в опасности, из которой выручали друг друга в поисках истины и справедливости…

– Это ты в Воркуте так загорел? – изумилась Ника.

Наум проводил отпуск на севере Коми, где живет его университетский друг, бизнесмен Сергей Ошкоков. Сестра Сергея, Иовилла, популярный кинопродюсер, сейчас работает в Воркуте над фильмом. Иовилла решила, что фильм, действие которого происходит в Воркуте и поселках на Кольце, должен там же и сниматься, без всяких павильонов, декораций и цифровых технологий. Ио предпочитала "правдивые" фильмы. "Я не обманываю зрителя, – говорила она, – и зритель мне за это благодарен". И это правда. Фильмы Иовиллы, Инессы Шеллер, неизменно пользовались успехом и приносили немалые доходы и как минимум одну-две награды на кинофестивалях. В прошлом году Ника и Наум выручили Сергея, когда его бизнес оказался под ударом, и предприниматель не мог понять, что за таинственный недруг у него появился. Они спасли Сергея Трофимовича от разорения и обвинения в убийстве, и Ошкоков на прощание сказал Нике: "Я ваш должник. Мы, хасова ("тундровые люди" – пер. с ненецкого – прим. автора), поступки помним".

– Ты же знаешь, что и там бывает очень даже жарко, – жизнерадостно отозвался Наум, плюхаясь в гостевое кресло, – я приехал как раз когда стаивал последний снег, а солнце уже рассверкалось вовсю! Конечно, было прохладно, но… Ты посмотри! – он сдернул темные очки, и Ника прыснула от смеха:

– Ты похож на коалу, Наум!