– Он упоминал какие-то требования, – сказала Эгвейн, разглядывая правителей и их свиты. Первым подъехал Дарлин Сиснера, король Тира. Хотя короной он обязан Ранду, но поддержит Амерлин. Его по-прежнему глубоко тревожила угроза со стороны шончан. Этот мужчина средних лет с остроконечной бородой был не особенно красив, но держался спокойно и уверенно. Не спешиваясь, он поклонился Эгвейн, и та протянула ему руку с кольцом.

Дарлин помедлил, затем спрыгнул с коня, приблизился, склонил голову и поцеловал кольцо:

– Да осияет вас Свет, мать.

– Рада видеть вас, Дарлин.

– Главное, помните о данном слове. В случае необходимости сразу же откройте переходные врата в мои родные земли.

– Так и будет.

Он снова поклонился и бросил взгляд на человека, подъехавшего к Эгвейн с другой стороны. Грегорин, наместник в Иллиане, был ровней Дарлину – во многом, но не во всем. Ранд провозгласил Дарлина наместником в Тире, но по просьбе благородных лордов возвысил его до коронованного короля. Грегорин же оставался наместником. В последнее время этот рослый мужчина исхудал, и его круглое лицо с типичной иллианской бородкой казалось осунувшимся. Подсказки со стороны Эгвейн он ждать не стал: мигом спешился, исполнил изысканный поклон, схватил руку Амерлин и припал губами к кольцу.

– Приятно видеть, что вы на время забыли о разногласиях и присоединились ко мне в этом начинании, – помолвила Эгвейн, старательно не замечая свирепых взглядов, которыми обменивались эти двое.

– Намерения лорда Дракона… вызывают тревогу, – признался Дарлин. – В свое время он поставил меня во главе Тира, поскольку я счел необходимым выступить против его воли. Полагаю, он прислушается к моим словам, коль скоро они будут благоразумны.

– Его благоразумие не вызывает никаких сомнений, – фыркнул Грегорин. – Надо лишь предоставить лорду Дракону весомые аргументы, и я склонен считать, что к ним прислушаются.

– Хранительница летописей должна вам кое-что сказать, – предупредила Эгвейн. – Прошу, прислушайтесь к ее словам. Ваше содействие не будет забыто.

Сильвиана подъехала к Грегорину и увела его на разговор – не особо важный, но Эгвейн опасалась, что рано или поздно эти двое поцапаются, и хранительнице летописей было велено держать их подальше друг от друга.

Дарлин бросил на нее проницательный взгляд. Похоже, он понял, в чем тут дело, но без возражений вернулся в седло.

– У вас озабоченный вид, король Дарлин, – сказала Эгвейн.

– Старые распри бывают глубже океанской бездны, мать. Поневоле думается, не Темный ли замыслил эту встречу. Остается надеяться, что мы не поубиваем друг друга ему на потеху.

– Понимаю, – кивнула Эгвейн. – Пожалуй, будет лучше, если вы предупредите своих людей – если еще так не сделали, – что никаких «случайных» происшествий сегодня быть не должно.

– Разумная мысль. – И Дарлин с поклоном удалился.

Оба на ее стороне. Плюс Илэйн. Если Эгвейн не ошибается насчет королевы Аллиандре, Гэалдан поддержит Ранда. Гэалдан недостаточно силен, так что Аллиандре ее не беспокоила – в отличие от порубежников, чьей симпатией Ранд, похоже, сумел заручиться.

Над армиями Пограничных земель развевались соответствующие флаги. На Поле Меррилор явились все правители Порубежья, за исключением королевы Этениелле: та находилась в родном Кандоре, пытаясь организовать исход беженцев. На собрание она прислала внушительный контингент – в том числе и Антола, своего старшего сына, – словно бы желая подчеркнуть, что для выживания Кандора происходящее имеет не меньшую важность, чем сражения на границе.

Кандор. Первая жертва Последней битвы. Говорят, пламенем объята вся страна. Кто будет следующим? Андор? Двуречье?

«Спокойствие, Эгвейн», – приказала она себе.

Прикидывать, кто на чьей стороне, весьма неприятно, но таков ее долг как Амерлин. Ранд не мог единолично определять ход Последней битвы, как бы ему того ни хотелось. Его задача – сразиться с Темным; ему не хватит ни времени, ни хладнокровия, чтобы одновременно с тем выступать еще и в роли главнокомандующего. Эгвейн намеревалась сделать так, чтобы Белую Башню признали главенствующей силой альянса против Тени, и не собиралась снимать с себя ответственность за печати.

Насколько она может доверять Ранду – вернее, тому человеку, в которого он превратился? Он уже не тот мальчишка, которого она знала с самого детства. Теперь он сродни Ранду, знакомому ей по событиям в Айильской пустыне, только ставшему еще самоувереннее и, пожалуй, хитрее. И вдобавок он теперь вполне освоил тонкости Игры Домов.

Но эти перемены не критичны – при условии, что Ранда по-прежнему можно урезонить.

«Что это? Знамя Арад Домана?» – изумилась Эгвейн. Да не простое знамя, а королевский штандарт. Стало быть, силы, только что прибывшие на Поле Меррилор, возглавляет сам монарх. Неужели Родел Итуралде наконец-то взошел на трон? Или Ранд выбрал кого-то другого? Стяг короля доманийцев развевался рядом со знаменем Даврама Башира, дяди королевы Салдэйи.

– О Свет! – Гавин остановил своего коня рядом с Эгвейн. – Этот флаг…

– Вижу, – кивнула Эгвейн. – Придется допытаться у Суан: неужели ее соглядатаи не сообщили, кто занял трон? Я опасалась, что доманийцы выйдут на битву без вождя.

– При чем тут доманийцы? Я вон о ком говорю.

Она проследила за его взглядом. К месту встречи в явной спешке приближалась еще одна армия – под знаменем с изображением красного быка.

– Муранди, – отметила Эгвейн. – Любопытно… Роэдран наконец-то решил присоединиться к остальному миру.

Мурандийцы прибывали с северо-запада и держались, пожалуй, с незаслуженным апломбом. Впрочем, вид у них был довольно-таки нарядный: красно-желтые накидки поверх кольчуг, медные шлемы, напоминающие широкополые шляпы. На пряжках широких красных ремней красовалась эмблема в виде атакующего быка. Держались они подальше от андорцев, пропустив вперед себя отряды айильцев.

Эгвейн посмотрела в сторону лагеря Ранда. Сам Дракон Возрожденный еще не появлялся.

– Вперед, – сказала она, тронув бока Ситечка пятками, и конь двинулся в сторону мурандийского войска. Гавин ехал рядом с Эгвейн, за ним следовал Чубейн вместе с двумя десятками гвардейцев.

Сегодня Роэдран облачился в красное с золотом. Его волосы, в прошлом черные, поредели и подернулись сединой. Эгвейн практически слышала, как его конь при каждом шаге постанывает под тяжестью дородного наездника, смотревшего на Амерлин с неожиданной проницательностью. По сути, король Муранди был правителем единственного города под названием Лугард, но в полученных ею донесениях сообщалось, что этот человек не без успеха расширяет свои владения. Дайте ему несколько лет, и Роэдран вполне сможет прибрать под свою королевскую руку всю страну целиком.

Он поднял мясистую руку, и его процессия остановилась. Эгвейн осадила мерина и стала ждать, когда Роэдран приблизится, как того требовал обычай. Однако этого не произошло.

Гавин негромко выругался, и Эгвейн позволила уголкам губ изогнуться в легкой улыбке. Стражи бывают полезны хотя бы для проявления эмоций, которые ей выражать не следует. Наконец она направила мерина вперед.

Роэдран смерил девушку взглядом:

– Значит, вы новая Амерлин. Уроженка Андора.

– Амерлин не является чьей-то подданной, – холодно ответила Эгвейн. – Не ожидала встретить вас здесь, Роэдран. Когда же Дракон отправил вам приглашение?

– Ничего он не отправлял. – Роэдран взмахом руки подал знак виночерпию, требуя принести вина. – Я подумал, что для Муранди самое время принять участие в событиях мира.

– И кто открыл для вас переходные врата? Иначе бы вам пришлось пересечь весь Андор.

Роэдран не ответил.

Эгвейн пристально посмотрела на него:

– Вы явились с юга. Со стороны Андора. За вами послала Илэйн?

– Она за мной не посылала, – отрезал Роэдран. – Треклятая королева дала слово, что, если я выступлю на ее стороне, она обнародует декларацию с обещанием не вторгаться в Муранди. – Он помолчал. – Кроме того, мне любопытно взглянуть на этого Лжедракона. Такое чувство, что все в мире от него без ума.

– Вы же знаете, какова цель этого собрания? – спросила Эгвейн, и Роэдран махнул рукой:

– Сбить с этого парня завоевательскую спесь или что-то вроде того.

– Уже неплохо. – Эгвейн наклонилась к королю. – Слышала, вас называют «собирателем земель», и говорят, что в кои-то веки Лугард обрел реальную власть над Муранди.

– Да, это так, – расправил плечи Роэдран, и Эгвейн подалась к нему еще ближе.

– Меня благодарить не надо, – тихо произнесла она, улыбнулась, развернула мерина и увела свой кортеж прочь.

– Эгвейн, – шепнул Гавин, держась рядом, – ты и правда это сказала? Ушам своим не верю.

– Какой у него вид? Встревоженный?

– Очень, – подтвердил Гавин, глянув за плечо.

– Отлично.

Какое-то время Гавин ехал рядом молча, а затем расплылся в широкой ухмылке:

– Да, добрым твой поступок не назовешь…

– Мне докладывали, что этот человек – воплощение хамства, – сказала Эгвейн. – Так оно и есть. Пускай пару-тройку ночей повертится с боку на бок, теряясь в догадках, за какие ниточки дергает Белая Башня, хозяйничая в его королевстве. А если на меня найдет по-настоящему мстительное настроение, устрою так, чтобы он выведал пару занятных секретов. Итак, где же наш овечий пастух? Ему хватило наглости требовать, чтобы мы…

Она осеклась, увидев Ранда. Одетый в красное с золотом, он шагал по Полю Меррилор, и рядом с ним по воздуху плыл огромный сверток, удерживаемый плетениями, которых Эгвейн не видела.

Под ногами Дракона жухлая бурая трава окрашивалась в зеленый цвет.

Перемены не были грандиозными, но там, куда ступал Ранд, дерн оживал, и зелень расходилась от его ног, будто волна мягкого света из открытых ставен. Люди пятились, кони били копытами, и через несколько минут все выстроившиеся кольцом войска уже стояли на ожившей вновь траве.

Сумрачный день сделался чуть светлее. Сколько же времени миновало с тех пор, как Эгвейн видела самое обычное зеленое поле?

– Я бы хорошо заплатила, чтобы узнать, как он это делает, – выдохнула она.

– Плетение? – предположил Гавин. – Я видел, как Айз Седай заставляют растения выпускать бутоны. Даже зимой.

– Плетения такой силы мне неведомы, – призналась Эгвейн. – Все это выглядит так… так естественно! Ступай посмотри. Попробуй понять, как ему это удается. Может, сумеешь выведать правду у какой-нибудь Айз Седай, связанной узами с Аша’маном.

Гавин кивнул и, не привлекая внимания, отправился выполнять приказ.

Дракон Возрожденный продолжал идти, не сбавляя шага. За ним следовал громадный сверток, отряд Аша’манов в черном и почетный караул из айильцев. Остальные айильцы, презирая регулярный строй, веером рассыпались по полю, покрыв его, словно рой насекомых. Они внушали страх даже тем, кто следовал за Рандом. Бывалые вояки знали: в бою эта желто-коричневая волна означает верную смерть.

Ранд шагал спокойно и решительно. Тканевый сверток, подвешенный на плетении Воздуха, опередил его и стал разворачиваться. Громадные полосы парусины, сплетаясь друг с другом, затрепетали перед Рандом. Из свертка выпали деревянные шесты с металлическими стойками – и закружились, подхваченные невидимыми нитями Воздуха.

Ранд даже с шага не сбился, не взглянул на вихрь ткани, дерева и металла, и парусина трепетала перед ним, будто рыба, выловленная из морских глубин.

На глазах у завороженных солдат земля исторгла фонтанчики пыли.

«Из него вышел незаурядный лицедей», – подумала Эгвейн, глядя, как шесты встают в проделанные для них ямки, а парусиновые отрезы обертывают получившийся каркас и сами собой скрепляются узлами. Не прошло и нескольких секунд, как на поле появился гигантский шатер. С одной стороны над ним реяло знамя Дракона, а с другой – стяг с древним символом Айз Седай.