Не сбавляя шага, Ранд приблизился к шатру, и перед ним разошлись парусиновые стены.

– Каждый может взять с собой пятерых, – объявил он и шагнул внутрь.

– Сильвиана, – сказала Эгвейн. – Саэрин, Романда, Лилейн. Гавин будет пятым, когда вернется.

Восседающие за спиной у Эгвейн встретили ее слова угрюмым молчанием, но спорить было не о чем. Своего Стража Эгвейн выбрала для защиты, хранительницу летописей – для поддержки, а остальные трое считались в Башне одними из самых влиятельных персон. К тому же из четырех Айз Седай две были из тех сестер, которые во время раскола бежали в Салидар, а другие две оставались тогда лояльны Белой Башне.

Монархи пропустили Эгвейн вперед. Все понимали, что все происходящее сводится, по сути, к противостоянию между нею и Рандом. Вернее сказать, к противостоянию Престола Амерлин и Дракона Возрожденного.

Стульев в шатре не оказалось, хотя Ранд развесил по углам яркие светившие сферы из саидин, а кто-то из Аша’манов поставил в середину небольшой столик. Эгвейн по-быстрому пересчитала сферы. Их было тринадцать.

Ранд стоял к ней лицом, заложив руки за спину и привычным уже жестом придерживая культю. Рядом с ним встала Мин и положила ладонь ему на руку.

– Мать, – произнес Ранд, склонил голову.

Ага, стало быть, намерен делать вид, что уважает ее? Ну хорошо. Эгвейн кивнула в ответ:

– Лорд Дракон.

В сопровождении скромной свиты появлялись другие правители, многие не без робости, и наконец в шатер влетела Илэйн, и ее хмурое лицо просветлело от теплой улыбки Ранда. Эта женщина с шерстью вместо мозгов была без ума от возлюбленного – и радовалась той ловкости, с которой он заставил всех явиться на эту встречу. Как видно, Илэйн считала его успехи поводом для гордости.

«А ты? Разве ты не гордишься им, хотя бы отчасти? – спросила себя Эгвейн. – Ранд ал’Тор, когда-то простой деревенский мальчишка, за которого ты едва не пообещала выйти замуж, а теперь – самый могущественный человек в мире. Неужели ты не гордишься его достижениями?»

Чуть-чуть. Может быть.

В шатер вошел король Изар Шайнарский, а за ним – другие порубежники, и держались они куда увереннее остальных. Доманийцев возглавлял старик, которого Эгвейн не знала.

– Алсалам, – изумленно прошептала Сильвиана. – Он вернулся…

Эгвейн сдвинула брови. Почему никто из осведомителей не донес о его появлении? О Свет! Известно ли Ранду, что Белая Башня пыталась взять Алсалама под стражу? Сама Эгвейн узнала об этом факте лишь несколько дней назад, копаясь в груде бумаг Элайды.

Появилась Кадсуане – без пятерых спутников, – и Ранд кивнул ей, словно разрешая войти. Похоже, он решил не требовать включать ее в пятерку Эгвейн, и та сочла это досадным прецедентом. Затем вошел Перрин с женой. Оба встали у парусиновой стенки. Перрин, на поясе у которого висел новый молот, сложил на груди руки – толстенные, как стволы деревьев. По его лицу можно было легко все прочитать, куда легче, чем в случае с самим Рандом: Перрин был встревожен, но доверял своему другу. Как и Найнив, чтоб ей сгореть. Войдя, она заняла место рядом с Перрином и Фэйли.

Вожди айильских кланов и Хранительницы Мудрости явились целой толпой. Недавние Рандовы слова, должно быть, означали, что каждому вождю разрешено взять с собой пятерых сопровождающих. Некоторые из Хранительниц Мудрости, включая Сорилею и Эмис, направились туда, где стояла Эгвейн.

«Благослови их Свет», – подумала она, поняв, что затаила дыхание. Ранд бросил острый взгляд в их сторону, и Эгвейн заметила, что он поджал губы. Видать, удивился, что не все айильцы до единого приняли его сторону.

Король Роэдран Мурандийский вошел одним из последних, и Эгвейн заметила нечто странное. За спиной у него тут же встали несколько Аша’манов Ранда, причем один из них – арафелец. Другие, стоявшие возле Ранда, выглядели настороженными, точно коты, почуявшие, что поблизости рыщет волк.

Ранд подошел к приземистому толстяку и заглянул ему в глаза. Роэдран заметно вздрогнул, а затем достал носовой платок и принялся вытирать лоб. Ранд продолжал смотреть на него.

– В чем дело? – осведомился Роэдран. – Говорят, ты Дракон Возрожденный. Не знаю, позволил бы я…

– Стоп. – Ранд поднял палец, и Роэдран тут же умолк. – Сожги меня Свет. Ты же не он? Или он?

– Кто? – не понял Роэдран.

Ранд отвернулся и махнул рукой, дав Аша’манам, стоявшим за спиной Роэдрана и настороженно за ним наблюдавшим, команду отступить. Те неохотно повиновались.

– Я был уверен… – промолвил Ранд, качая головой. – Но где же, где же ты?

– Кто? – громко повторил Роэдран. Вернее сказать, пропищал.

Но Ранд потерял к нему всякий интерес. Входные клапаны шатра наконец повисли без движения.

– Итак, – сказал Ранд, – все в сборе. Спасибо, что пришли.

– Как будто у нас был треклятый выбор, – проворчал Грегорин. С собой он привел нескольких иллианских аристократов. Каждый из пятерых его спутников входил в Совет девяти. – Мы угодили в ловушку, оказавшись между тобой и самой Белой Башней. Да сожжет нас всех Свет.

– Вам уже известно, – продолжил Ранд, – что Кандор пал, Кэймлин захвачен Тенью. Последние из малкири принимают бой в Тарвиновом ущелье. Конец близок.

– Тогда почему мы стоим в этом шатре, Ранд ал’Тор? – осведомился король Пейтар Арафелский, на чьей голове сохранился лишь тонкий ободок седых волос, но пожилой король оставался широкоплеч и грозен на вид. – Не хватит ли позировать друг перед другом? Пора заняться делом. Нас ждет битва!

– Битву я тебе обещаю, Пейтар, – тихо произнес Ранд. – Такую, что насытишься ею по горло. Три тысячи лет назад я сошелся в бою с силами Темного. В нашем распоряжении имелись все чудеса Эпохи легенд, у нас были Айз Седай, способные творить такое, от чего у тебя голова пошла бы кругом, и тер’ангриалы, наделявшие людей умением летать и выдерживать любой удар. Да, мы победили, но едва-едва. Об этом ты подумал? Сегодня Тень в той же силе, как три тысячи лет назад, и Отрекшиеся нисколько не состарились. Но мы-то – далеко не те же люди.

В шатре стало тихо. Входные клапаны заволновались на ветру.

– Что ты хочешь сказать, Ранд ал’Тор? – Эгвейн скрестила руки на груди. – Что все мы обречены?

– Я говорю лишь, что нам нужен план. План совместной атаки, – пояснил Ранд. – В прошлый раз мы не уделили ему должного внимания и чуть не потерпели поражение. Каждый из нас думал, что знает, куда идти и что делать. – Он посмотрел Эгвейн в глаза. – В те времена все мужчины и женщины считали себя вождями на поле боя. У нас была армия полководцев. Вот почему мы едва не проиграли. Вот что в итоге обернулось порчей, Разломом, безумием. И я виноват в этом не меньше других. Если не больше. Повторения я не допущу. Я не стану спасать этот мир ради того, чтобы увидеть новый Разлом. Я отказываюсь умирать за людей только затем, чтобы они набросились друг на друга в тот самый миг, когда падет последний троллок. Вот что у вас на уме. И сожги меня Свет, если это не так!

Другой не заметил бы обжигающих взглядов, которыми обменялись Грегорин и Дарлин, или жадного блеска в глазах Роэдрана, когда тот покосился на Илэйн. Какие государства падут жертвами этого конфликта, а какие помогут соседям – разумеется, из чистого альтруизма? Как скоро этот альтруизм сменится алчностью и желанием захватить чужой трон?

Многие из явившихся на Поле Меррилор правителей слыли приличными людьми, но этого мало: когда в твоих руках сосредоточена такая власть, непросто не поглядывать по сторонам. Даже Илэйн при первой же возможности слопала соседнюю страну. И она сделает так снова. Такова природа властителей, природа самих государств. Поступок Илэйн выглядел вполне уместно, поскольку от ее правления Кайриэн только выигрывал.

Но кто еще рассуждает подобным образом? Кто решит, что именно он способен обеспечить лучшее правление или восстановить порядок в другой стране?

– Никто не хочет войны, – заявила Эгвейн, и все взгляды устремились к ней. – По-моему, ты пытаешься прыгнуть выше головы, Ранд ал’Тор. Ты не способен изменить человеческую природу. Тебе не под силу прогнуть мир и заставить его потакать твоим капризам. Позволь людям жить своей жизнью и выбирать собственный путь.

– Не позволю, Эгвейн. – В глазах у него вспыхнул тот самый огонь, что Эгвейн видела, когда Ранд впервые пробовал переманить айильцев на свою сторону. Да, ему очень шло это чувство: разочарование, что люди не видят мир столь же ясно, как он, хотя эта ясность ему лишь мерещится.

– Не понимаю, что еще ты можешь сделать, – продолжила Эгвейн. – Назначить императора, чтобы тот правил всеми нами? Хочешь стать настоящим тираном, Ранд ал’Тор?

Он не стал огрызаться в ответ. Он протянул руку в сторону, и один из его Аша’манов вложил в нее свиток. Ранд положил бумагу на стол, а затем с помощью Силы развернул и распрямил объемный документ, плотно заполненный убористым текстом.

– Я называю это Драконовым договором о мире, – тихо промолвил он. – И это первое из трех моих требований. Ваша плата в обмен за мою жизнь.

– Дай-ка посмотреть. – Илэйн потянулась к свитку, и Ранд, очевидно, не возражал, поскольку королева Андора успела стащить документ со стола прежде других изумленных монархов.

– По этому договору ныне существующие границы ваших стран считаются неизменными, – произнес Ранд, снова заложив руки за спину. – Государствам запрещается нападать друг на друга. Также в каждой из столиц должна открыться школа – полностью обеспеченная всем необходимым из казны, и двери ее будут открыты для всех, кто пожелает учиться.

– И более того, – отметила Илэйн, водя пальцем по документу. – В случае нападения на любую державу, включая мелкие приграничные стычки, все остальные государства обязаны встать на защиту атакованной стороны. О Свет! Тарифные ограничения, дабы предотвратить давление на экономику, запрет на заключение браков между монархами при отсутствии четкого разделения между двумя правящими династиями, изъятие земельных владений у лорда, давшего начало конфликту… Ранд, ты и в самом деле рассчитываешь, что мы это подпишем?

– Да.

Монархи незамедлительно пришли в негодование, хотя Эгвейн, сохраняя бесстрастный вид, лишь покосилась на других Айз Седай. Вид у них был обеспокоенный, и не напрасно. А ведь это лишь часть цены, о которой упоминал Ранд.

Над собранием повис невнятный гул. Всем правителям хотелось взглянуть на документ, но не в толчее и не из-за плеча Илэйн. К счастью, Ранд все продумал, и присутствующим раздали уменьшенные копии договора.

– Но иной раз для конфликта имеются веские причины! – заявил Дарлин, просматривая свой экземпляр. – К примеру, создание буферной зоны между тобой и агрессивным соседом.

– А если вышло так, что кое-кто из народа твоей страны проживает за границей? – добавил Грегорин. – Неужели у тебя нет полномочий вступиться за этих людей, если их притесняют? Что, если кто-то, подобно шончан, заявит права на твои земли? Запретить войну – что за смехотворная нелепость!

– Согласен, – подтвердил Дарлин. – Лорд Дракон, нам необходим мандат на защиту земель, по праву являющихся нашими!

– Мне, – перебила обоих Эгвейн, – куда интереснее услышать остальные два требования.

– Одно из них тебе известно, – сказал Ранд.

– Печати? – предположила Эгвейн.

– Этот документ никак не затрагивает Белую Башню, – произнес Ранд, демонстративно игнорируя ее замечание. – Не могу же я запретить всем вам оказывать влияние на других. Это была бы откровенная глупость.

– Все это уже и так откровенная глупость, – бросила Эгвейн, а про себя отметила, что лицо Илэйн уже не лучится гордостью за возлюбленного.