– Покуда существуют политические игры, – продолжил Ранд, – Айз Седай будут в них успешны. По сути дела, от заключения этого договора вы только выиграете. Белая Башня всегда считала, что война, говоря вашими словами, дело недальновидное. Поэтому от вас я требую нечто иное. Печати.

– Но я – их Блюстительница!

– Лишь номинально. Их обнаружили совсем недавно, и находятся они в моем распоряжении. Эти переговоры я начал только из уважения к твоему традиционному титулу.

– Переговоры? Ты не обратился с просьбой, не выдвинул требований. Просто явился, рассказал мне о своих планах и ушел восвояси.

– Печати у меня, – повторил Ранд. – Я их сломаю. И никому – даже тебе – не позволю встать между мной и спасением этого мира.

В шатре продолжались споры насчет документа. Пока взволнованные правители приглушенными голосами переговаривались с приближенными и стоявшими по соседству участниками встречи и больше ни на что не обращали внимания, Эгвейн подошла к столику и встала перед Рандом:

– Ты этого не сделаешь, если я остановлю тебя, Ранд.

– Почему ты так хочешь мне помешать, Эгвейн? Назови хоть одну причину, по которой не следует разломать печати.

– Одну? Кроме той, что тогда Темный вырвется в мир?

– Когда разразилась Война Силы, этого не произошло, – возразил Ранд. – Да, он получит возможность прикоснуться к миру, но открыть Скважину – еще не значит, что он сразу же окажется на свободе.

– И какова была цена того, что он смог дотянуться до мира? Оглянись. Кругом ужас, хаос и разрушение. Ты знаешь, что творится с нашими землями. Мертвые восстают из могил, Узор искажается самым невероятным образом. Это происходит, когда печати всего лишь ослаблены! Одному Свету ведомо, что случится, если их сломать!

– Это необходимый риск.

– Я не согласна. Ранд, ты понятия не имеешь, к чему могут привести твои действия. Вдруг Темный сумеет сбежать? Ты не знаешь, насколько близок он был к высвобождению, когда в прошлый раз запечатали Скважину. Разбей печати – и, не ровен час, уничтожишь весь мир! Вдруг наша единственная надежда в том, что он скован? Не полностью свободен?

– Это не вариант, Эгвейн.

– Откуда ты знаешь? Как ты можешь это знать?

– В жизни хватает неопределенностей, – ответил он после паузы.

– Значит, ничего ты не знаешь, – сказала Эгвейн. – Ну а я искала ответы, слушала других, читала летописи. Ты знаком с работами тех, кто изучал этот вопрос, тех, кто размышлял на эту тему?

– С домыслами Айз Седай?

– Иными сведениями мы не обладаем, Ранд! Это все, что у нас есть. Открой узилище Темного – и можно все потерять. Надо быть осторожнее. Вот для чего существует Престол Амерлин, отчасти именно с этой целью основали Белую Башню!

Он задумался. О Свет! Он усомнился! Неужели она сумела до него достучаться?

– Мне это не по нраву, Эгвейн, – тихо сказал Ранд. – Если я выйду против него, не сломав печати, то не смогу предложить ничего, кроме новых полумер. Очередной заплатки, причем еще менее надежной, чем в прошлый раз. Ведь печати стареют, слабеют, и кто знает, сколько еще они продержатся? Тогда я лишь замажу новой штукатуркой глубокие трещины, а через несколько веков эта война повторится.

– Неужели все настолько плохо? – спросила Эгвейн. – По крайней мере, такое решение даст гарантированный результат. В прошлый раз ты запечатал Скважину и знаешь, как это сделать.

– А если все снова закончится появлением порчи?

– На сей раз мы будем к ней готовы. Нет, это не идеальный вариант, но… Ранд, неужели мы действительно хотим рискнуть судьбой всех живых существ? Почему бы не выбрать простой и известный путь? Заделай печати и укрепи узилище!

– Нет, Эгвейн. – Ранд попятился. – О Свет! Так вот в чем дело? Ты хочешь, чтобы саидин вновь оказалась запятнана порчей! Вы, Айз Седай… вы не переносите даже мысли о мужчинах, способных направлять Силу и тем самым подрывающих ваш авторитет!

– Не смей делать вид, что ты настолько глуп, Ранд ал’Тор!

Он посмотрел ей в глаза. Монархи, похоже, не обращали внимания на разговор у столика, хотя от него зависела судьба всего мира. Они сосредоточенно изучали предложенный им договор и обменивались возмущенными возгласами. Быть может, именно этого Ранд и хотел: отвлечь присутствующих, чтобы не лезли под руку в настоящей схватке.

Понемногу с лица его схлынула ярость, и он поднял руку к виску:

– О Свет, Эгвейн… Ты как сестра, которой у меня никогда не было, – по-прежнему умеешь завязать мои мозги в узел и сделать так, чтобы я вышел из себя, но и любить тебя не перестал.

– По крайней мере, я последовательна в своих поступках.

Теперь они говорили на пониженных тонах, стоя по разные стороны столика, но подавшись друг к другу. Находившиеся поблизости Перрин и Найнив, наверное, все слышали, и к ним еще присоединилась Мин. Гавин вернулся, но подходить не стал. Кадсуане прохаживалась по шатру, демонстративно глядя куда угодно, только не на Эгвейн и Ранда. Она явно подслушивала.

– Я стою на своем не из какой-то дурацкой надежды вернуть порчу, – сказала Эгвейн. – Ты же знаешь, что до такого я не опущусь. Моя цель – защитить человечество. Поверить не могу, что ты готов пойти на такой риск ради сомнительного шанса.

– Сомнительного шанса? – переспросил Ранд. – Речь о выборе: или погрузиться во тьму, или положить начало новой Эпохе легенд. Мы можем добиться мира и покончить с всеобщими страданиями. Или же можем получить новый Разлом. Свет, Эгвейн! Я даже не знаю, сумею ли вообще починить печати или создать новые. А Темный, несомненно, готов к такому развитию событий.

– У тебя есть другой план?

– О нем я и пытаюсь рассказать. Я сломаю печати, избавившись от старой, далекой от совершенства затычки на узилище Темного, и попробую создать их заново, но уже по-другому.

– Цена неудачи – весь мир, Ранд. – Эгвейн ненадолго задумалась. – Это не все. Что ты недоговариваешь?

Ранд насупился и на секунду стал похож на мальчишку, которого вместе с Мэтом застукали за кражей пирогов у госпожи Коутон.

– Я собираюсь убить его, Эгвейн.

– Кого?

– Темного.

– Прошу прощения, – потрясенно сказала она. – О чем ты…

– О том, что намерен его убить, – выпалил Ранд. – Намерен покончить с Темным. Не видать нам настоящего мира, пока он где-то таится. Я вскрою узилище, войду туда и дам ему бой. Если придется, возведу новую тюрьму, но сперва попробую все закончить. Защитить Узор и Колесо, раз и навсегда!

– О Свет, Ранд! Ты и впрямь безумен!

– Да. Такова часть уплаченной мною цены. И это к лучшему. Только безумец отважится на подобный шаг.

– Я буду драться с тобой, Ранд, – прошептала Эгвейн. – Я не позволю втянуть всех нас в этот кошмар. Прислушайся к голосу рассудка. В этом деле Белой Башне следует наставлять и вести тебя.

– Эгвейн, я уже познакомился с наставлениями Белой Башни, – ответил Ранд. – Когда сидишь в ящике и тебя ежедневно избивают.

Они неотрывно смотрели друг другу в глаза, а вокруг продолжались споры.

– Я готова подписать этот договор, – заявила Тенобия. – Меня он вполне устраивает.

– Ха! – с досадой воскликнул Грегорин. – Вам, порубежникам, никогда не было дела до политических дел на юге. Готовы подписать? Ну и на здоровье! Я же отказываюсь сажать свою страну на цепь.

– Интересно… – Невозмутимый Изар покачал головой, увенчанной пучком белоснежных волос. – Насколько я понимаю, это не твоя страна, Грегорин. Разве что ты исходишь из предположения, что лорд Дракон погибнет, а Маттин Стефанеос не потребует свой трон обратно. Поверьте, он предпочел бы, чтобы Лавровую корону надел лорд Дракон, а не вы.

– Разве все это не бессмысленно? – спросила Аллиандре. – Ведь сейчас наша главная забота – Шончанская империя. О каком мире может идти речь, пока она существует? Верно?

– Да, – согласился Грегорин. – Шончан и эти проклятые белоплащники.

– Мы подпишем договор, – заявил Галад.

Каким-то образом оригинал документа оказался в руках у лорда капитан-командора Детей Света. Эгвейн даже не взглянула в его сторону, хотя не смотреть на Галада было непросто. Да, она любила не его, а Гавина, но… в общем… трудно было на него не смотреть.

– Майен тоже его подпишет, – сказала Берелейн. – Волю лорда Дракона я нахожу совершенно справедливой.

– Ну конечно, вы-то его подпишете, – хмыкнул Дарлин. – Милорд Дракон, этот документ составлен так, чтобы защитить некоторые государства лучше, чем остальные.

– Пора бы услышать, каково его третье требование, – сказал Роэдран. – Разговор о печатях меня не касается; это дело Айз Седай. Он говорил, что условий будет три, но мы услышали лишь два.

Ранд поднял бровь:

– Третья и последняя цена, которую вы заплатите за мою жизнь на склонах Шайол Гул, такова: я поведу ваши войска в Последнюю битву и буду командовать ими единолично, целиком и полностью. Вы станете подчиняться моим приказам. Пойдете, куда я вас отправлю, и сразитесь с теми, на кого я укажу.

Его слова вызвали новую и более сильную бурю возражений. Ясно, что это требование оказалось наименее возмутительным, но выполнить его было невозможно по уже понятным Эгвейн причинам.

Властители восприняли третье условие Дракона Возрожденного как посягательство на свой суверенитет. Сохраняя лишь самые основы приличия посреди всеобщего шума, Грегорин бросал на Ранда свирепые взгляды, что выглядело весьма забавно, поскольку из всех присутствующих этот человек обладал наименьшей властью. Дарлин качал головой, а Илэйн покраснела – вернее сказать, побагровела от ярости.

Занявшие сторону Ранда – в основном, порубежники – отвечали контраргументами. «Это безнадежно, – подумала Эгвейн. – Их вот-вот растопчут». Должно быть, они полагали, что лорд Дракон, получив командование, тут же выступит на защиту Пограничных земель. На что Дарлин и Грегорин никогда не дадут своего согласия – только не теперь, когда шончанские войска дышат им в затылок.

О Свет, ну и неразбериха!

Эгвейн прислушивалась к спорам, надеясь, что они выведут Ранда из себя. В прошлом так и случилось бы, но теперь он просто стоял, заложив руки за спину, и смотрел на происходящее. Лицо его стало безмятежным, хотя Эгвейн все яснее понимала, что это маска, и видела, что внутри он весь бурлит. Вне всяких сомнений, Ранд научился контролировать себя, но бесчувственным он не стал.

Эгвейн поймала себя на том, что улыбается. Несмотря на все жалобы насчет Айз Седай, несмотря на упрямое нежелание действовать под руководством Белой Башни, своим поведением Ранд все сильнее напоминал одну из сестер. Эгвейн приготовилась заговорить в голос, взять собрание под свой контроль, но в шатре что-то изменилось. Теперь в воздухе витало… нечто новое. Казалось, Ранд притягивает к себе ее взгляд. Снаружи донеслись звуки, источник которых Эгвейн не сумела определить. Легкий хруст… Дело рук Ранда? Что он затеял?

Споры смолкли. Один за другим присутствующие повернулись к Дракону Возрожденному. Солнечный свет снаружи потускнел. Эгвейн порадовалась, что Ранд создал те световые сферы.

– Вы нужны мне, – негромко произнес он, обращаясь ко всем сразу. – В вас нуждается сама наша земля. Вы спорите; я знал, что так и будет, но на споры больше нет времени. Знайте: вам не отговорить меня и не сделать так, чтобы я подчинился. Ни сила оружия, ни плетения Единой Силы не заставят меня встретиться с Темным ради вас. Я должен сделать это по собственному выбору.

– Вы и впрямь намерены сыграть в игру, где ставка – целый мир, лорд Дракон? – спросила Берелейн, и Эгвейн улыбнулась: теперь эта вертихвостка была уже не так уверена в правильности своего выбора.

– Мне и не придется, – ответил Ранд. – Вы все подпишете. А если нет, то умрете.

– Это шантаж! – выкрикнул Дарлин.