Улыбка, появившаяся на лице Стаса, была похожа на отцовскую, когда они убеждают своих детей, что чудища под кроватью не существует, это просто выдумки.

Выдумки…

Воображение разыгралось.

СИНДРОМ ПУТЕШЕСТВЕННИКА.

Стас мягко подтолкнул меня, и я села в машину, загипнотизированная неоспоримым фактом.

Нильса ждала меня дома. Она обрадовалась, увидев меня, крепко обняла и сказала, что скучала.

– Дядя Стас сказал, что ты заболела. Как подлечишься, приедешь. Ты вылечилась?

Я обернулась и посмотрела на Стаса. Он улыбался.

«Что ещё я мог сказать?» – говорили его приподнятые плечи.

– Да, я здорова. Теперь мы снова вместе, – ответила дочери, а у самой в груди заскребло неприятное чувство. Я не сумасшедшая. Не поддавайся. – Расскажешь мне, чем ты занималась? – весело попросила я, беря Нильсу за руку, чтобы увести подальше от Стаса.

Нильса взахлёб рассказывала о всех подарках, которые Стас подарил ей, о новом гардеробе и обо всех развлечениях. Он нанял ей няню по имени Элиза. Когда я её увидела, подумала, мне померещилось. Ей было лет двадцать, грудь и зад выпирали со всех сторон. Она носила обтягивающие платья, гольфы, а волосы заплетала в косы. Это был ужас ходячий на крыльях.

В тот же вечер я потребовала уволить её.

– Не волнуйся, родная, у неё хорошая квалификация. Не смотри на её внешность. Девочка очень хорошо занимается с нашей Нильсой. Я ей полностью доверяю.

Нашей…

На минуточку, это моя дочь. С каких пор она стала нашей? – хотелось закричать мне, но я удержалась, чувствуя, что споры со Стасом до добра не доведут. Я только приехала, нужно было прийти в себя и отдохнуть. А потом решить, что делать с той информацией, которую я имела в архиве своего ноутбука.

И тут я спохватилась. Разум нарисовал момент, когда Стас забрасывал мой рюкзак с ноутбуком внутри в салон автомобиля. А потом?

Мои глаза забегали по комнате. Стас расстегивал рубашку и готовился идти в душ.

– Что такое? Не узнаешь нашу спальню? Я вроде ничего здесь не менял.

– Где… где мой рюкзак?

Он замер.

– А разве ты его не достала из машины, когда мы приехали?

– Нет! Где машина? В гараже? Мне надо забрать рюкзак.

Стас поймал меня за локоть. Его голос был мягче зефира.

– Завтра заберёшь. Там ведь нет ничего съедобного, верно?

– Нет, – с дуру ляпнула я. Надо было сказать, что есть, тогда Стас не стал бы меня останавливать.

Как легко я поддавалась его словам, уму непостижимо. Наверное, я просто устала. После ужина я особенно расслабилась, меня сильно клонило в сон.

Стас крепко обнял меня и поцеловал в макушку.

– Тебе надо поспать. Завтра у нас трудный день.

О чём он? Почему трудный?

Я хотела спросить, но язык не желал слушаться. Положив голову на грудь ненавистного мужа, я закрыла глаза. А потом провалилась во тьму и до утра не приходила в себя.

***

Эквадор, г. Куэнка

2031 год

Не такие уж мы хорошие люди. Хотим казаться хорошими. Хотим верить, что никому от нас вреда нет и не будет. А на деле мы оказываемся исчадием ада. Мы хуже серийных убийц и тронутых умом маньяков. С ними сразу всё ясно. Как только на обозрение выходит серия убийств, мы начинам бояться потенциального психа. Их цель – рушить, разбивать, уничтожать. Всё предельно чётко.

А мы?

Мы. Такие, как я.

Росла я себе воспитанной девочкой. Никогда никому не желала зла, не причиняла обид, не хотела боли. Но оглядываясь назад, я понимаю, что не ангел.

Я – воровка. Мошенница. Убийца. Я потенциально опасна для людей. Даже если нет злого умысла, я причиняю людям боль. От моих рук пострадали многие плохие люди. Из-за меня погибли хорошие люди.

Но если раньше я поневоле становилась преступницей, то сегодня я намеренно шла убивать. Другого выхода не было. Стас не имеет права на существование. Это та мерзость, которая заводится под ободком унитаза. От него необходимо очистить мир.

Решение пришло в тот момент, когда Стас прострелил моё отражение в стекле на двери пристройки напротив. Возможно, он счёл меня за призрак, а может, поверил, что я реальна. Что ещё хуже.

Решив, что я жива, Стас начнёт разыскивать меня. Этого нельзя было допустить. Пора было действовать.

И я знала, как убить его, не морая рук.

Следующий день после происшествия я, как обычно, отработала, прислушиваясь к любым слухам. Однако о Стасе никто не говорил. Я осмелилась прогуляться до отдела, где работала Кати, и узнала, что она не вышла сегодня. Как и сам Стас.

Вечером я отправилась в отель, чтобы посмотреть, что показывают камеры. Я увидела Стаса в постели. Одного. Больше в доме никого не было. До одиннадцати тридцати я всё ещё ждала появления Кати, но она так и не пришла. А Стас спал весь вечер. Не заказывал еды. Не вставал попить воды или в туалет. Я видела, что он жив, ибо ворочался с боку на бок. На тумбочке я обнаружила пустой стакан, а рядом пачку таблеток. Судя по всему, он выпил снотворного. И вот, к полуночи действие его проходило.

Стас проснулся и сел, потирая лицо ладонями.

Время пришло.

Я быстро надела вчерашнее белое платье. Под низ натянула чёрные шортики. Ноги мои были в мощных и удобных для бега ботинках. На голове – парик.

Краем глаза следя за передвижениями Стаса на экране, я нанесла яркий макияж, чёрным карандашом выделила свою родинку над губой. По ней он меня точно узнает.

Мотоцикл я припарковала через три дома от дома Стаса. Шлем повесила на ручку. Брюки защитного цвета и ветровку с капюшоном сложила в пакет, который потом поместила в нишу под сиденье. Туда же отправился мой телефон, ключ от комнаты в отеле и пропуск в компанию.

Ночь была звёздной, ни дуновения. Так начинался июнь в Куэнке. Сухо, тихо, спокойно. И хотя ночь была не такой тёплой, как день, я не мёрзла.

Сначала я исследовала территорию, но не обнаружила никаких признаков охраны. Стас не обезопасил себя. Не подстраховался. Значило ли это, что его страх в действительности не так велик?

Дверь с заднего двора, ведущая на летнюю кухню, была на удивление открыта. А не ловушка ли это? Я с опаской посмотрела на дом, затем отошла в заросли. Пристройка находилась в двадцати шагах вправо. Стекло по-прежнему лежало на земле.

На летней кухне зажегся свет. Я рывком села и, широко раскрыв глаза, уставилась на дверь. Внутри летней кухни прогремели кастрюли, хлопали дверцы шкафчиков. Уж кому как не мне знать звуки этой кухни. Создавалось ощущение, что Стас что-то ищет в нашем итальянском гарнитуре. Не думаю, что он решил на ночь глядя проявить свои кулинарные способности. Я ждала. Выжидала…

Свет не гас, и тогда я решила обойти дом и войти с парадного входа. Тяжело прошагав по гравию, я нагнулась и рукой разрыла землю под вейгелой. Туда я спрятала своё орудие для вскрытия замков.

Долго не возилась. Щелчок, и я в доме.

Шаг за порог. Я застыла, в ужасе глядя в темноту коридора. На летней кухне не горел свет. «Будь готова ко всему», – повторяла про себя, медленно двигаясь вперёд. В доме сгустилась кромешная тьма. Нигде не горел свет, что выглядело подозрительно. Только что я видела свет на летней кухне. Такое ощущение, что он знает о моём визите. Но как?

Я не могла просчитаться. Это исключено. А внутренний голос противоречил здравому смыслу: если Стас напуган призраком, то вряд ли стал бы выключать везде свет.

Сделала два шага назад. И в это мгновение в глаза ударил яркий свет. Свет ручного прожектора. Потеряв контроль над ситуацией, я прикрыла глаза рукой, но все равно пыталась выглянуть, чтобы определить, где он стоит.

Стас стоял на краю лестницы второго этажа. Когда я немного привыкла к свету, то рассмотрела его получше. В домашних штанах, водолазке и домашних тапках (которые сыграют роковую роль) он выглядел небрежно.

– Я знал, что ты не призрак. Смотри-ка, и платьице прикупила. Что ж, похвально. Ты выжила. Впрочем, я знал, что ты выбралась из Африки.

– Махмуд доложил?

Его лицо выражало удивление. Прожектор съехал в сторону, когда он дёрнулся, дав моим глазам отдых.

– Я давно всё знаю.

– Ты убила моего отца?

– Он не твой отец. И нет, не я. Я просто была там, но не убивала.

– Как бы там ни было, ты сделала мне одолжение. Зачем ты здесь? Хочешь вернуть компанию? Брак? Или дочурку свою ищешь?

– Ничто из перечисленного, – я покосилась на дверь: она всё ещё была открыта, а Стас стоял наверху. Мне нужно было выманить его. – Я знаю, где моя дочь. Ты всё ещё меня недооцениваешь. Думаешь, поступил умно? Хм… Ты глуп. Даже Кати и та обвела тебя вокруг пальца.

– Ты говоришь это, потому что не хочешь принимать предательство лучшей подруги.

– Нет, – я медленно пятилась. – Нет, Стас. Ты её не знаешь. Кати предаст кого угодно, но только не память Джона Салазара. Ты изменил имя его компании, но Кати по-прежнему контролировала все дела. Это её долг. Я не виню такой её способ приблизиться к компании. И её я прощаю. – Я дошла до порога. – А вот тебя – нет. Я пришла, чтобы убить тебя, дорогой муженёк.

Он поздно спохватился. Я высочила на улицу и помчалась через двор к декоративным кустарникам, затем нырнула в сосновую рощу. За спиной мелькал свет прожектора. Стас бежал за мной. Он клюнул.

Теперь мне понадобится вся моя сноровка, максимальная скорость и смелость. Нельзя допустить ошибку. Иначе жизни лишусь я сама.

– Стой, дрянь! Стой!

Он отставал. Выпитые накануне лекарства отбирали у него все силы. Я слышала, как тяжело он дышит.

Впереди показался холм, покрытый чёрной тенью. За ним высохшая река и старый деревянный мост. Я держала курс к мосту. Несколько дней назад я приходила сюда. Маршрут прописан от и до. Я пробегу здесь не только ночью, но и с закрытыми глазами, не упав в девятиметровую пропасть, на дне которой поджидали острые камни.

На вершине холма я притормозила. Он еле-еле тащил свой зад, но не сдавался. Похвально!

Я сняла парик, явив его взору свой ёжик волос.

– Отныне я борец, Стас. Ты не запудришь мне мозги. Я тебя не боюсь.

– Посмотрим, как ты заговоришь, когда я доберусь до тебя.

– Думаешь, мне есть что терять?

– А дочь?

– Она сейчас живёт без меня, разве нет? Всё остальное ты у меня отобрал. – Я спустилась с холма и подобралась к мосту. Конструкция выглядела устрашающей, но дело в том, что я знала, на какие дощечки наступать, а какие могут стать фатальными. – Ну же, Стас! У тебя есть шанс поймать меня и сделать со мной всё, что угодно.

– Куда ты прёшь, дура! Мост на соплях держится.

– Ты сдрейфил? Так что, я победила? – я отходила по мосту всё дальше, а мой муженёк застыл, не решаясь идти за мной.

– Ты ненормальная.

– Да? Ты вроде давно знал это. Только знаешь как у нас говорят – два сапога пара. Я псих и ты псих. И мы оба психи.

Наконец, Стас ступил на мост. Доска под тапочком скрипнула. Ему бы бросить прожектор, но он не выпускал его из правой руки, а левой держался за некрепкие поручни. Я шатнула мост, чтобы напугать его. Стас, широко расставив ноги, замер.

– Чертова сучка!

– Ненавидишь меня? За что? Не я вклинилась в твою жизнь, а ты в мою. Хорошо, тебе нужны были деньги, ты их получил. Плюс я вернула тебе лицо, выходила… я любила тебя в конце концов!

– Кого ты только не любила! Ты даже не знаешь, что это такое.

– О, а ты у нас знаешь. То, что ты вытворял с Кати… противно было смотреть.

На лице Стаса проявилось недоумение. Он шагнул ещё вперёд.

– Что, удивлён? В твоём доме куча камер. Если мы оба выживем, то запись отправится в полицию. Тебе конец в любом случае. И я постараюсь, чтобы ты попал в психушку, а не в тюрьму. Там тебе место.

– Сука! – зарычал он и сделал резкое движение. Прожектор выпал из рук и вдребезги разбился где-то внизу. Было слышно, как раскалывается пластик.