Глава 14.

Эквадор, г. Куэнка

2029 год

День первый.

Всего за неделю Стас убедил всех вокруг – и в том числе меня – в моём безумии. Каких-то семь дней хватило, чтобы сослать меня в Африку. Спрятать. Заточить.

Моё первое октябрьское утро в Куэнке началось с невыносимой головной боли. Такой сильной, что я добрую половину утра обнимала унитаз. Меня рвало так, что, казалось, желудок в скором времени сам себя извергнет.

Меня нашла няня Нильсы Элиза.

– Сеньора? – позвала она. – Сеньора, завтрак готов. Нильса уже за столом. Вы спуститесь?

Нильса… Только мысли о дочери заставили подать голос. Я не позвала Элизу, а тихо что-то промычала. Та немедленно бросилась меня поднимать с пола. Её большие сиськи уткнулись мне в щёку. О Боже, помоги!

– Сеньора, как же вы так? Я позвоню врачу.

– Не надо.

– Но вам же плохо, – она помогла мне лечь. – А вдруг что-то серьёзное?

– Я наверное отравилась курицей в самолёте. Мне она показалась странной. Я… спущусь. Пусть сделают мне травяной чай.

– Хорошо. Вам помочь одеться?

– Я справлюсь.

Когда Элиза ушла, я встала с кровати и залезла в шкаф. Мои вещи были на месте. Я надела любимый спортивный костюм и не торопясь спустилась вниз.

Нильса доедала омлет.

– Мама! – она соскочила со стула, чтобы обнять меня.

– Нильса, доешь свой завтрак. Нам пора выходить в школу.

– Сегодня Нильса не пойдёт в школу, – твёрдо сказала я Элизе, беря дочь за руку. – Мы соскучились друг по другу и хотим провести время вместе. А тебе я даю выходной.

– Но…

Я легко уловила на её грубом лице испуг и растерянность. Имеет ли она право подчиняться мне, слушать мои приказы? Стас мог её припугнуть любым дешевым способом, с него не убудет. Но я дома. Я здесь хозяйка. Жена Стаса. А Нильса только моя дочь.

– Тебе что-то непонятно? Можешь до понедельника идти домой.

Нильса запрыгала от радости.

– Ура! Я не иду в школу! Ура! Мне там не нравится, мама.

– Почему?

Мы сели за стол. Нильса схватила вилку, чтобы доесть омлет.

– Там девочки плохие. Они смеются надо мной. И учительница злая.

– Ну, нигде не бывает легко. Ты главное хорошо учись и ни на кого не обращай внимания.

– А Элиза говорит, что я должна отвечать на грубость грубостью.

Мой злобный взгляд метнулся в сторону няни.

– Ты ещё здесь?

– Я… как скажете, сеньора.

Как только няня ушла, я повернулась к Нильсе.

– Никогда не слушай Элизу. Стаса тоже. Только меня. Поняла? У тебя есть только мама.

Нильса энергично закивала.

После завтрака я приняла ванную и почувствовала прилив сил. Мы с Нильсой почти весь день играли в саду. Я сама строила на заднем дворе детскую площадку. Сосновая роща была всего в двух шагах от ограждения. Она разносила густой горьковатый настой, словно не воздуха, но живительного напитка. И особенно хорошо было сидеть в сосновой тени. Там стояла удобная скамеечка, где я расположилась, чтобы наблюдать с играющей Нильсой.

Я смотрела на неё и не могла налюбоваться. Я вспоминала наше путешествие, как нам было весело, а иногда… опасно.

СИНДРОМ ПУТЕШЕСТВЕННИКА.

Вновь и вновь я прокручивала этот диагноз в голове. В памяти всплывал тот мужчина с газетой. Преследовал ли он меня? Или это плод моего воображения?

Вскрик. Я вздрогнула и увидела Нильсу лицом в песке. Она упала с качели. Я немедленно бросилась к ней и помогла встать.

– Ты как? Не ушиблась?

– Коленку. Здесь, – она не плакала, но хныкала.

Я подула на больную коленку.

– Давай обработаем её и всё пройдёт, – с улыбкой добавила, беря Нильсу за руку.

Мы вошли в дом и очутились на летней кухне. Выудив аптечку, я принялась промывать ранку, посадив Нильсу на столешницу.

– Вот и всё, – нежно приговаривала. – До свадьбы заживёт.

– У мня никогда не будет свадьбы, – зло выдала дочь.

Мои глаза стали круглыми.

– Это почему не будет?

– Мужья – это зло. Огры и то добрее.

– Откуда ты это взяла?

– Одна девочка в классе сказала, что огры людоеды, но после смерти человеку всё равно, едят его или нет. А мужья – женоеды, только женщинам не всё равно, потому что они страдают живыми.

Внезапно стало зябко, я передёрнула плечами. Вот это философия. Прямо-таки про мою жизнь, где мужья – женоеды. И да, уж лучше попасть в руки огра, чем в руки Стаса. Интересно, что скрывается за его маской заботы, любви и верности. Забота напускная. Любовь ненастоящая. Верности и вовсе нет. Если снять маску, откроется истина. Что же у него в голове? О чём думает этот женоед?

Вечером я лежала в постели и думала, что происходит с моей жизнью. Или я старею? Стала не такой проворной и сильной. Слишком много повидала я на протяжение десяти лет побега. Искала любовь, находила и теряла. Искала пристанище, находила и тоже теряла. Я сменила десятки профессий. Моему опыту позавидует любая женщина двадцати девяти лет.

Однако я не могу похвастаться результатом.

Закрыла глаза ладонями и сильно сжала их.

В итоге я схожу с ума. Наверное, таков и должен быть конец беглянки, украдшей у собственного отца кучу денег.

***

Эквадор, г. Куэнка

2031 год

Тишина – ключ к нашей внутренней мудрости. Погружаясь в неё, мы начинаем осознавать, что в нас уже есть ответы на все вопросы.

Я слышала тишину, которая приносит умиротворение. Я прислушивалась к природе, а природа прислушивалась к чему-то потустороннему.

Ни дуновения. Я спокойно стояла на хрупком мосту и смотрела вниз, где лежало бездыханное тело Стаса. Руки и ноги неестественно выгнулись. Сверху он был похож на сломанную марионетку. Злой рок судьбы или нежданная радость? Освобождение.

Он сам упал.

Я к нему не притронулась.

Повернула голову, чтобы посмотреть на оставшийся тапочек. Коричневая кожа, перетянутая ремешком для красоты.

Осторожно перешагнула две дощечки, стараясь сильно не раскачивать мост. Тапок не должен упасть. Это опознавательный знак. Стаса должны обнаружить.

Благодаря перчаткам, что всё это время были на моих руках, я не оставляла отпечатков. Я советовалась с Денисом, читала необходимую литературу и тщательно подготовилась к инсценировке самоубийства. Исполнение вышло вполне впечатляющим. Я от себя такого хладнокровия не ожидала. Думала, сдамся в последний момент.

Когда я взбиралась на холм, начинало подниматься солнце. Небо превратилось в серебристую сталь.

Первым делом я добралась до мотоцикла, быстро переоделась в брюки. Сменила перчатки на кожаные, мотоциклетные. Вещи, что были на мне подожгла в ближайшем мусорном контейнере.

Только потом вернулась в дом, чтобы убрать камеры и немного подчистить следы. И всё это время меня сопровождала приятная тишина.

Он больше не войдёт в эту дверь.

Больше не станет меня преследовать.

Его больше нет.

Сколько во мне жестокости, если душа поёт от счастья?

На часах было что-то около восьми, когда я набрала номер с телефона Стаса.

– Алло? Ты опаздываешь на совещание, – послышался обеспокоенный голос, и я улыбнулась.

– Кати, тебе лучше приехать. Одной.

– Что? Кто это? – она говорила вполголоса по ясной причине. Совет директоров собран, ждут Стаса.

– Приезжай через час. Отмени совещание. Он всё равно не приедет. И… без фокусов, если хочешь вернуть компанию Джона.

Услышав последние слова, Кати сразу же пообещала приехать. Я не долго её ждала. Каких-то двадцать минут. За это время я придумала кучу диалогов и разные сценарии того, что произойдёт, откидывая самый кошмарный в сторону. Теперь, когда я знала цель Кати, уверенность в положительном исходе меня не покидала. То, что я ей предложу, не оставит её равнодушной.

Я сидела на диване, откинувшись на подушки, когда послышался скрип шин по гравию. Хлопнула дверца. Стук каблуков оглушил тишину. Входная дверь была раскрыта нараспашку, так что она беспрепятственно вошла и застыла.

Я улыбнулась очень дружелюбно. А с лица Кати схлынула кровь.

– Эла? – произнесла она с хрипотцой.

– Хорошо что узнала. А ведь я уже несколько недель работаю посудомойщицей в вашей компании. Что? Удивлена?

– Я… не разглядываю посудомойщиц.

– Конечно, куда тебе до таких низов.

– Где Стас?

– Понятия не имею. Тебе он нужен?

– Эла, я не понимаю.

– Всё ты прекрасно понимаешь. Спишь и видишь… впрочем, тебе не кажется, что лучше я стану вдовой, чем он – вдовьцом?

– Ты…

– У меня к тебе предложение – выгодное для нас обеих. У тебя будет выбор, но я склоняюсь к тому, что ты примешь правильное решение.

Вот я и подошла к этому моменту. Риск – высокая вероятность потери при плохом стечении обстоятельств. Сотрудничество с Кати меня спасёт. Её отказ – угробит.

– Ты, конечно, можешь вызвать полицию. Меня посадят в тюрьму и всё в этом духе…

– Стас мёртв? – с ужасом произнесла она.

Я оставалась непоколебимой и спокойной. Вздёрнула плечами.

– Не знаю. Может быть. Полицию тебе так и так вызвать придётся. Его ведь надо найти. Но надо выбрать, буду я здесь находится, когда они приедут или нет. Предположим, я стала вдовой. Состояние вернётся ко мне, верно? В любом случае, Кати. А вот для тебя любого случая не будет. Знаешь почему? Ну же, ты адвокат.

– Если ты сядешь в тюрьму, я могу лишиться работы.

– Этого я, увы, не знаю. Вряд ли я сяду в тюрьму. Я его не убивала. Но полиция меня будет допрашивать.

– Я не понимаю, чего ты хочешь, – голос Кати был холодным и жестким.

– Хочу справедливости. И для себя и для тебя. Если бы я раньше узнала, что ты спелась со Стасом ради того, чтобы удержать компанию Джона, а потом вернуть его память, всё было бы по-другому. Жаль, что я случайно это услышала всего несколько дней назад. Вернуть нашу дружбу, увы, не удастся. Но я ценю твою преданность и уважаю тебя, как человека, который когда-то помог мне обрести то немалое счастье, которое требуется женщине.

Наконец, Кати расслабилась и прошла в гостиную, обогнула столик и села напротив меня в кресло.

– Ты ждёшь, что я буду просить прощения или умолять…

– Я давно ни от кого ничего не жду, – резко перебила её я. Раздражение скрыть не получилось. – Я отдам тебе компанию Джона. За это ты сделаешь всё, как я скажу.

– И я должна тебе поверить?