Бывшие. Преодолевая сопротивление (страница 9)
– Идеальный рост для бойца спецназа – сто семьдесят–сто семьдесят пять сантиметров. Вес: семьдесят – семьдесят пять килограмм. Естественно, есть и больше, но самыми выносливыми и эффективными считаются именно такие. Это вот, – взглядом обвожу красоту протеиновую, – для девочек, которые книжек перечитали и фильмов пересмотрели. Выше – больше – сильнее. В жизни так не работает. Когда предстоит пересекать местность, эдак… километров пятьдесят за сутки, с рюкзаком за плечами, который весит в половину тебя самого, знаете, кто первым приходит и задачи поставленные лучше других выполняет? Не такие, как ты, здоровяки. Без обид. Это только о твоих словах о том, от кого стоит рожать, от кого нет. Природу не обманешь – потомство должно быть здоровым.
Ник и Валера уже ржут откровенно, Тома тоже, закрыв руками лицо. Паша сечет ситуацию, дабы я в бубен не получила ненароком.
Кто ж знал, что в клубе можно встретить такую острячку, как я. Навряд ли у кого-то из элитной троицы сегодня уже встанет в стенах этого заведения.
– Я поняла, Левад, почему ты не ходишь никуда – с твоим языком это опасно, – заплетающимся от смеха языком выговаривает Инна. – Молодые люди, она ваша должница. Вы её только что спасли от расправы, – обращается к моим мальчикам, с виду зайчикам.
Инна права однозначно. Слили они конкуренцию, не напрягаясь. Дар убеждения у них в крови. Это не шутка. Паша – превосходный природный переговорщик. Научиться владеть этим виртуозно очень сложно. Каждая ситуация уникальна, ориентироваться и просчитывать следующее действие, слово приходится на ходу. Пообещать, убедить, найти выход. Книжная теория в помощь не будет.
– О, это точно нет. Скорее наоборот, – Ник мне в глаза смотрит. Взгляд серьёзный, хотя один краешек губ приподнят. – Ада, меня напрягает отсутствие у тебя инстинкта самосохранения. Так с незнакомыми, нетрезвыми мужиками не стоит общаться. Ты, конечно, у нас умница, вилкой бы этой, – взгляд его падает на столовый прибор, лежащий на столе, – сонную артерию ему вскрыла. Но, Юль, не надо так.
В этот момент Никита предельно серьёзен, хотя по расслабленной позе это сходу не определить. Энергетикой продавливает свою точку зрения.
– Зато мы теперь поняли, о чём Лёва говорил, – Валера включается. – Это сколько лет прошло? Двадцать пять где-то? А гасишь ты мужиков всё так же, – в смехе заходится.
Когда я впервые приехала в Йемен, чисто случайно встретились с Лёвой. Мальчик, с которым мы в детском доме вместе пробыли несколько лет. Был мальчиком, спустя годы я мужика перед собой увидела в форме, всё с теми же глазами задорными. Поверить в то, что он стал военным, было непросто. Вот вы вместе морковь чуть ли не грязную жрете – щелчок – уже на Ближнем востоке в больнице. Больницей это, правда, назвать было трудно. Однажды во время проведения одной из операций случился прилёт, за секунду половину здания вынесло, включая одну из стен опер блока. Но либо так деток (и не только) оперировать можно, либо никак. Мои воспоминания о детском доме в сравнении с жизнью там – манна небесная. В Йемене на тот момент, не думаю, что сейчас что-то изменилось, цвела и буйствовала гуманитарная катастрофа – голод, убийства, холера и дичайшая бедность. Умом тронуться можно от вида истощенных детей. Оу. Снова воспоминания унесли. Встретились мы отнюдь не из-за разрушенной подчистую инфраструктуры здравоохранения. Лёве, как и другим членам группы, поручили задачу – вывезти из страны дипломатов и членов их семей. Колонну обстреляли, один из бойцов ранение осколочное получил – доставили к нам. Там мы познакомились и с Валерой, и с Ником, и с Пашей. Лев познакомил.
– Не понимаю, о чем ты, – возвожу глаза к потолку, поджав губы.
– Юль, он до сих пор ест чинно и благородно, – начинает давить на совесть Валерий. – Ты представь, мы на учениях, приближенных к боевым, а он, как придурок, сидит и по пятьдесят раз пережёвывает. С плотно зажатыми губами. Так можно и помереть с голодухи. Я-то всё не сожру, а эти, – на парней большим пальцем указывает, – ждать не станут. Вот и подумай над своим поведением.
Мне было лет пять. Лёва на год-полтора старше. Его тогда только перевели к нам. И он меня почему-то жестко дразнил. Так было принято, все всех долбут. Ну так вот. В один из дней нам дали на обед котлеты. С ума сойти! Мясо! Когда Лёва сел напротив и стал есть, я заявила:
– Есть рядом с ним невозможно. Так громко чавкает, что весь аппетит пропал, – встала и вышла из-за стола. Так и не доев котлетку.
Бог в лице голода покарал меня сразу. Я потом недели две ещё плакала, вкус котлеты вспоминая. Сказочная дурында.
Зачем-то Лёва рассказал парням эту историю. При любой возможности Валера её вспоминает. Как-то раз, он прислал поздравление на Новый год и пожелал, чтоб в моем окружении были только не чавкающие люди. Спасибо, очень приятно.
– Ты забодал, – вздыхаю.
Но ему уже всё равно. Дальше несет историю несчастного Льва в массы, коллегам моим её передавая в виде слегка искаженном, обогащая эпитетами, а-ля, «мерзко у тебя слюни летят». Так сказать, глаза на исчадие ада приоткрывает. Пример того, как сплетни рождаются.
– Юлька, нам тебя не хватает. Я, честно говоря, в шоке. Ты в поликлинике? С твоими руками?! Как так вышло? – спрашивает Ник, когда к дому меня провожает. Вызвался со мной поехать, чтоб проконтролировать.
Никто не знает. Родители только о причине догадываются.
Пожимаю плечами, дескать, так вышло.
– Николай Викторович с нами собирается, рассказывал тебе? – продолжает Никита, поняв, что я тот ещё собеседник. – Через месяц примерно.
Вот теперь уже я загораюсь. Именно то, что мне сейчас нужно. Чем хуже – тем лучше.
Глава 13
Дмитрий
– Рус, ты как с ней вообще? Ударной волной не сносит? – Богдан, он же Дан, – мой, пожалуй, лучший друг, недавно вернувшийся из затянувшейся командировки в Китай, обращается к Руслану Нагорному. Будущему мужу Саяры. Нет, пока что я к этой новости не привык, первый шок спал, осознание так и не появилось.
Руслан вопросительно приподнимает бровь, не удосуживаясь озвучить вопрос. Каждый раз, когда разговоры о Яре начинаются не по его инициативе, выглядит Нагорный агрессивно и раздраженно.
– Ой, не делай вид, что не понимаешь. Я Саяру знаю с детства. Она всегда такой была. Непробиваемой. Хочешь сказать, с тобой по-другому? – Дан откидывается на спинку кресла, расправляет на коленях тряпичную салфетку. – Сегодня случайно увидел, как она из прокуратуры вы…, – задумывается. – То ли выплывает, то ли вылетает. Тох, коллеги твои суицид не совершили после её визита? Они так забавно к окнам прилипли, когда Яра выходила, смотрели на неё с благоговением и ужасом в глазах, – ржать начинает, переключаясь на Федорова. Богдан понял, наконец, что Руслан с ним общаться не намерен.
– Пропесочила малеха, – отмахивается Толян. Вот уж с кого, как с гуся вода. – По делу. Расслабились мужики что-то, – сам якобы собранный.
– Надо напрячься, если на осколки в суде разлететься не хотите, ребята. Вы же от всего, что в процесс попадает, ждете стопроцентного обвинительного приговора?! – голос Саяры с издевательскими нотками слышится из-за моей спины.
Руслан тут же подрывается с места. Час как не целовал?
– Почему не сказала, что рано освободишься? Я бы забрал, – ручной котик, не иначе. Но передергивает меня внутренне из-за другого.
Не обязательно к ним лицом поворачиваться, я спиной чувствую исходящую от парочки энергетику, настолько сильная нежность мне чужда. И им обоим тоже… была. Яра мягкость проявляла только в нашем обществе – я, Серега, Алеев, для остальных предпочитала быть холодно отчужденной. Её «эти другие» не волновали особо. У Руслана же, как и у многих других парней, особенно его ровесников, при виде девушек разве что желание, оно же похоть, возникало, да спортивный азарт. Сейчас я себя лишним чувствую, когда они вместе находятся. Поганое чувство. Не зависть, скорее неудовлетворенность собственной жизнью.
– Мы с папой участок смотрели, под комплекс. Не хотела заставлять тебя ждать, вдруг бы задержались. Он меня привез к вам, как видишь. Не злись, – Яра говорит с Русом тихо.
Прикрываю глаза, дабы раздражение скрыть. Закипать начинаю от их проявлений чувств.
Наобнимавшись, они усаживаются, естественно рядом друг с другом. Предварительно Яра, будто чувствуя моё настроение, здоровается со мной отдельно, чмокает в щеку, за плечи слегка приобняв, очень сдержанно, чтобы Отелло своего не провоцировать.
– Вот вы заведение выбрали, молодые люди. Поближе не нашлось? – Яра права, место удаленное, почти за чертой города.
– Знаешь, какой тут лобстер отменный? – снова включается в беседу Дан. Никому кроме него не пришло бы в голову у нас лобстера жрать.
– А ты лобстера есть собрался? – Яра взглядом проходится по нему, ловит его утвердительный кивок. Ох, как они раньше друг драга «любили». – Тогда салфетку за воротничок заправь. Случай-то исключительный. Давай, чтоб по этикету было, – пытается улыбку сдержать, по глазам вижу – эпитет «показушник» силой воли удерживает в себе.
– А ты что будешь? Я не успел заказать нам, незадолго до тебя приехал, – Руслан переключает внимание невесты на себя.
Невесты. Невесты. Невесты – долбится в мои перепонки. Внутри поднимается неконтролируемая буря. Причин ясных нет.
– Ачму хочу, – Яра голову поворачивает и ловит взгляд Руса.
Их зрительный контакт сопровождается улыбками. Руслан так и вовсе умалишенным выглядит. Потекший здоровый детина.
– Пребывание во Владикавказе сказалось на твоих пищевых пристрастиях? – скалится Дан.
– Ачма не к осетинской кухне относится, – произносит Ярка, параллельно касаясь руки Руслана, но немного не успевает.
– Дан, ты утомил. Забей уже чем-нибудь рот, – цедит Рус, заводясь.
Вот уж компания подобралась. Саяра и сборище неврастеников. После того, как приносят еду, напряжение в зале значительно спадает. Сытые люди должны быть добрей. Позитивного настроя и терпения хватает ненадолго. Как следствие – Яра ретируется в дамскую комнату, устав успокаивать Руслана.
– Рус, утихомирь своё бешенство. Ты Яру расстраиваешь, – обращаюсь к другу, как только за мелкой закрывается дверь в основной зал.
– А ты ничего, блд, утихомирить не хочешь? – с вызовом спрашивает в ответ. – Какого х*ра ты на неё пялишься безостановочно? Поздно. Ты свой шанс про*бал.
Молча встаю из-за стола. Пздц просто. Отвлекся, блд.