Грановский вежливо кивнул. После ухода Куницына он обратился с тем же вопросом к Дидикиным.

– С мамой была в театре. «Идиот».

– Что я сделал? – возмутился Дидикин.

– «Идиот» Достоевского в БДТ, – закатила глаза Юлия.

– А вы, гражданин Дидикин? – Зверев едва не рассмеялся.

– С Юрой Семченко играли в теннис. До восьми.

– С десяти до полуночи? – с легким раздражением спросил майор.

– Да откуда я знаю. Дома был. Жену поджидал. Контачился.

– Вы живете здесь? – поинтересовался Зверев.

– Нет. На Васильевском. Сегодня просто заехал.

– Папу навестить. И вдруг такое, – вздохнула Юлия. – А вчера я в аптеку заскакивала, забрать лекарство. Я всегда выкупаю тут, на Луначарского. Заглянула на пять минут, вот с Наташей и столкнулись. В последний раз.

– Ты что, уже все выхлебала? – спросил Дидикин.

– Ну а что, если я плохо сплю, – раздраженно ответила Юлия. – Про часовые пояса не слышал?

Задав еще пару вопросов, Грановский отпустил супругов, поднявшихся по лестнице на расстоянии четырех ступенек друг от друга.

С кухни донесся звук корковой пробки, с силой вырванной из горлышка. Что-то полилось в бокал.

– То что надо. – Вострякова отхлебнула виски и блаженно вздохнула. – Налей еще.

Тимофей осторожно налил, читая название на этикетке.

– Глен Ги… Га… Гэри. Ох.

– Да какая разница, главное, хорошо идет. А им завари кофе. – Полина кивнула на бледную как смерть Камиллу. Марианна и Валентин молча сидели, обхватив головы.

Вострякова отпила и, откинувшись назад, закинула ноги на стол.

– Шеф, посмотрите, – шепнул Зверев. – Они же обдолбанные.

– Вижу. – Грановский смотрел только на дочь.

– Пап, а долго еще? – устало спросила Марьяша.

– Один вопрос, – ответил Грановский. – Где вы все были вчера вечером?

– Здесь, – хором ответили четверо.

– Я уехала после девяти, Тима вызвал такси, – тихо сказала Марьяша. – Но писала им ВКонтакте.

Грановский кивнул ей.

– Во сколько пришли-ушли?

– Часов в семь – начале восьмого. А ушли в двенадцать с чем-то.

– Я пораньше, – пробормотал Валентин.

– Я лег спать. Папа доставал, что уже поздно, – промямлил Тимофей.

– Вы все живете поблизости? – спросил Зверев.

– Я на Тихорецком, – отозвалась Марианна. – Добираться неудобно.

– Я рядом. За углом. – Вострякова шевельнула бровями и потянулась за бутылкой.

– Тебе не хватит? – спросил Тимофей.

– Ну тебе же не жалко? – Полина поболтала ногами в воздухе.

– Чуть подальше, на углу Малой Озерной и Березовой, – тихо сказал Валентин, глядя перед собой.

– Недалеко. Но я ночевала тут, – пробормотала Камилла, дрожащими руками поднося ко рту дымящуюся чашку.

– Когда уходили, видели кого-то возле дома Мироновой?

– Проверьте камеры, адмирал, – нашлась Полина.

– Не называй его так! – прошипела Марианна.

– Ладно, давай в участок. Камеры реально пускай проверят. Я видел на стенах. Соберемся с мыслями, и вперед, – устало сказал Грановский.

– Понял, шеф.

– Может, ты все-таки расслабишься? – Марианна подошла к Полине и наклонилась над столом.

Вострякова приподнялась, медленно лизнула ладонь и провела по щеке Марианны.

– Сделай мне так же, и расслаблюсь.

– Отвали! – крикнула Марианна.

Тимофей и Валентин хихикнули. Камилла застонала.

– Слушай, ты! – Грановский подошел к Полине, сверкая глазами.

– Да это шутка.

– Еще раз так пошу…

– Папа! Хватит, – осадила отца Марианна.

Грановский в изумлении вытаращился на нее.

3

– Ты что за эту нахалку заступилась? – спросил Грановский дочь. Они ехали по Выборгскому шоссе в сторону Тихорецкого, где Марьяшу уже дожидалась взволнованная мать. Узнав, что отец вызвался подвезти дочь, Валерия Грановская ничуть не успокоилась.

– Пап, ты не понимаешь.

– Чего не понимаю?

– По-твоему, я просто так сюда катаюсь с тремя пересадками? Музыкальные школы и рядом с домом есть. Но тут «Элитный клуб». Престижно. А у нас свой клуб. Тимка – председатель. Его отец здесь авторитет. Тусуюсь с ребятами из ближних домов. У них своя закрытая группа ВКонтакте. Все завидуют, подают заявки. А из нездешних приняли только меня. Знаешь, сколько лайков нам ставят к фоткам? Я тут уже стала своей.

– Не знаю я эти ваши сети и знать не хочу!

– Вот и не говори тогда.

– Можно подумать, остальные здешние.

– Поля и Тимка знакомы с первого класса. Валя их знает с третьего. Его отец работает на полковника. Павел Сергеич им помогал, когда Валина мама заболела. Она умерла в прошлом апреле, к сожалению. Валя очень переживал.

– Еще бы.

– Камилла и Полина – лучшие подруги. С Калей мы познакомились на уроке вокала.

– Который вел Евгений Ивченков?

– Ага.

– Тот, которого убили.

– Ну да. А убийцу нашли?

– Пока нет. Про парня утонувшего ты слышала?

– Да, Валя рассказывал. Он учился в их школе. – Марианна встрепенулась. – Ты думаешь, их и Наталью Ильиничну убил один и тот же человек?

– Не знаю, Марьяша. Пожалуйста, ни с кем не болтай об этом. И будь аккуратнее, ладно?

– Ладно.

– Надеюсь, фотографий с места преступления в Сети не будет.

– Только в нашу группу.

– Не сметь!

– Это же эксклюзивный контент.

– Я сказал!.. – Грановский грозно посмотрел на дочь.

Остановив машину возле нового дома Марьяши, Грановский повернулся к девушке.

– Так. А теперь о другом. Это что было вообще?

– В смысле?

– Вы же чем-то обкурились. Или наглотались. Это правила клуба?

– Пап…

– Марианна!

– Я только один раз затянулась. Может, два. Валя чуть больше. Сказали, ему полезно.

– Что за бред, как дурь может быть полезна?

– Ему очень плохо без мамы. Его отец стал пить.

– Но не таким же способом успокаиваться!

– А каким?

– Кто принес эту гадость, Полина?

– Ну, она.

– Я ей не позавидую.

– Папа!

– Хватит. Ты Камиллу видела?

– Видела-видела.

– Дай слово… – Грановский крепко взял дочь за руку.

– Да хорошо-хорошо, не буду больше. Лучше…

– Что?

– Ничего. – Марианна отвернулась.

– Говори как есть.

– Лучше этого прижми, который приносит. Я видела, как он утром передавал ей пачку.

– Кто такой?

– Да этот, муж Тиминой сестры. Николай.

4

– Итак, разложим по полочкам, – начал Грановский с выражением.

Они со Зверевым расположились в кабинете, окруженные кипами документов по трем делам: убийству учителя пения Ивченкова в июне 2018-го, несчастному случаю с Александром Паршиным, погибшим в мае, в полутора километрах от «Элитного клуба», и вчерашней смерти Натальи Мироновой.

– Думаете, серия? – спросил Зверев. – Как-то рвано, судорожно. С перерывом. И жертвы разного пола.

– Никакого сходства не видишь? – Грановский тяжело вздохнул.

– Нет.

– Вчера какое было число?

– Елки-палки. Шестое сентября. И Ивченков… – Он кинулся сверять. – Оба в одну дату. С Паршиным нет полной ясности. Но, судя по всему…

– Именно. Вот уже кое-что. Теперь подозреваемые. В случае с Паршиным сказать сложно. Полшколы. Говорили, редкостный урод. Как там называется, тролль. Учителя жаловались, что противный был. И, кстати, покуривал травку. Его нашли только через две недели, в зарослях возле берега. С родителями конфликтовал. С учениками тоже. Задиристый.

– Перелом шеи. Как будто поскользнулся на камнях, – задумчиво произнес Зверев. – Но не сам же он уполз в заросли.

– Теперь Ивченков. Коллега Монахова. Однокурсники.

– Алиби у Монахова шаткое. Был дома с матерью, но она рано легла. Очень нервный. Миронова в Сеть после двадцати двух не выходила, это осложняет дело.

– Ивченков, говорят, тоже был не подарок. Ученики его не любили. Характеристика с работы: учитель хороший, как человек – дрянь. Кстати, там Абдулова фигурировала. И остальные. Грубо отчитал Камиллу за опоздание, она расплакалась. Шелкунов заступился. Обоим досталось. После урока подошел на улице, продолжил выволочку. Вострякова и Куницын ждали Камиллу с Шелкуновым и, как учитель набросился на ребят, Полина послала его подальше. Был скандал. Ивченков ходил в школу, требовал, чтобы Вострякову выгнали. С Мироновой он тоже не ладил. Профессиональная ревность.

– А этот Павлов? Он вроде как в стороне.

– Павлов два года работает в «Терцо» настройщиком инструментов. Ни с кем особо не общается. Нелюдимый. В вечер убийства Мироновой был с женой.

– Значит, шестого мая пропал Паршин, по словам экспертов, его в тот же день… Через месяц погиб Ивченков. И теперь, через три месяца, – Миронова.

– Она жаловалась, что к ней пристает неизвестный мужчина, который, судя по словам Юлии Куницыной, Мироновой не нравился.

– Непонятно, шеф. Обычно в серийных убийствах есть логика.

– Может, и у этого типа есть, да мы не видим.

– Опросим заново?

– Да. Начнем с Монахова. Затем Павлов, – задумчиво произнес майор.

– Николай Дидикин. Вострякова покупает у него травку, Паршин тоже баловался.

– А еще Валентин Шелкунов. В отличие от остальных, у него версия с возвращением домой немного смазана. Если криминалисты не ошиблись, к тому моменту, когда ушла Полина, Миронова уже была мертва. Абдулова ночевала у Куницыных. И вообще, серийник-женщина, тем более подросток… Вряд ли.

– А еще? Вы ж понимаете.

– Понимаю, Миш. Полковника тоже придется проверить. Хотя не думаю.

В этот момент раздался звонок. В трубке загудел знакомый голос медэксперта.

– Выслушай приговор, лейтенант. Ивченков и Миронова убиты одной рукой. Раны идентичны.

– Еще что-то?

– Да. Отпечатков нет. Но на Ивченкова и Миронову напали, когда они сидели. По словам экспертов, убийца ростом сто семьдесят – сто семьдесят пять.

– Дидикин, Монахов и Шелкунов примерно такие. Павлов заметно выше.

– Полковник отпадает. Он почти сто девяносто.

– У Востряковой алиби, хотя на каблуках она в самый раз, – заметил Зверев.

5

Грановский вспоминал лица свидетелей, по очереди сменявшихся перед глазами так же, как чередовались кабинет в «Терцо», где он беседовал с Павловым, тесная квартира Монахова, чуть более просторная Дидикина, маленький домик Абдуловых и помпезный Куницыных, на Озерной улице, дом 3.

Монахов мял шляпу обеими руками.

– Да что сказать-то. Ну встречались пару раз, ничего серьезного. Не мог дозвониться, забеспокоился. Пришел. Она лежит.

– А ваш покойный коллега?

– Женя был грубый, замкнутый. О себе с университета не рассказывал.

Утопленника Монахов не знал, Паршин не посещал музыкальное училище.

– Вы бы лучше этих из «Клуба» проверили. Ведут себя, как императоры. Куницын, небось, тысячу человек закопал. У его зятя вид больного. Видел его как-то издали, шел по Озерной, как будто обкуренный.

– А Антон Павлов?

– Не общаемся. Неразговорчив. Работает неплохо, грамотный.

Разговор с Дидикиным вышел совсем короткий.

– Вы продаете школьникам траву и прочее?

– Понятия не имею, о чем речь.

– Есть свидетели.

– Все вопросы к адвокату. Выход там.

Павлов безучастно смотрел перед собой. Из соседней комнаты доносился фальшивый голос репетирующего арию лекаря из «Иоланты».

– Когда появится сознанье великой истины-ы-ы в уме-е-е-е!

– Вы были в доме у Мироновой до вчерашнего дня?

– Нет.

– В училище часто с ней общались?

– Вообще не общался.

– Евгения Ивченкова хорошо знали?

– Кто это?

Грановский зашуршал фотографией, нетерпеливо тряся ногой под столом.

– А, этот. – Павлов взглянул на фото. – Нет. Даже не здоровались. Помню, он как-то на пацанов орал.

– Вот на этих? – Грановский поспешно выхватил из папки фото.