– Держи.

Фред не спешит проверять переписку и звонки. Лишь гладит большим пальцем зеркальную поверхность, а затем поднимает на меня взгляд.

– Никто ведь не писал и не звонил, да? – с плохо скрываемой обидой спрашивает он.

Отрицательно качаю головой, и Фред криво усмехается.

– Эбигейл тоже?

– Я отправил ей несколько сообщений, как ты и просил, но твоя сестра не ответила ни разу.

– Ясно.

Он откидывается на сиденье, снимает блокировку гаджета, запускает плейлист, прикрывает глаза и начинает отбивать ногой дробь в такт музыке.

Фред старательно делает вид, что ему всё равно, но я знаю – это не так. За почти полтора месяца его семья так и не связалась с ним. Они не вспомнили о нём, даже когда стало известно о пожаре. Словно их вовсе не волновало, в порядке ли Фред.

Но не только родным было на него плевать, Фреду вообще никто не писал и не звонил. Неужели у него нет друзей? Или девушки, которая за него беспокоится?

Когда мы подъезжаем к его тайному убежищу, Фред говорит, что хочет спать, и сразу идёт к себе. Хотелось бы мне поддержать его, но пусть лучше этим займётся Венди. Её компании Фред будет рад куда больше.

Сдаётся мне, эти двое наконец сблизились, раз уж она выговаривает ему за пьянство. Насколько я понял, Венди не из тех людей, кто будет тратить своё время на нотации тем, кто ей безразличен.

Некоторое время я стою и смотрю на потрёпанный временем особняк.

Теперь понятно, почему Жнецы так и не прознали об этом месте. За Фредом никто не следил. Никому и в голову не пришло отслеживать его перемещения или прослушивать телефон.

Раз уж им даже было всё равно, выжил Фред или сдох, то вывод напрашивается сам собой: никто не дорожит им и не ждёт от него дельных поступков, особенно семья. Никто не воспринимает его всерьёз и не считается с ним. А стоило бы.

Этот малец не только провернул тайную сделку с Левингтоном, но и заставил его молчать об этом, оказав весьма двусмысленную услугу. Вроде и помог, но при этом получил что хотел и заимел на Генри весомый компромат.

Левингтон наверняка и не думал, что «простачок» Фред запишет их разговор на камеру. Иначе бы никогда не попросил его доставить груз, о котором остальные Жнецы не должны были узнать.

Разумеется, у всех лидеров Жнецов есть секреты друг от друга. Они только выглядят сплочёнными, на деле же каждый из них хочет единолично возглавить орден. В роковой момент такая разобщённость может стать их ахиллесовой пятой.

Захожу в дом и на несколько секунд замираю посреди холла. Сейчас мы с Брукс находимся под одной крышей, но готова ли она к нашей встрече? Или пошлёт меня, как только увидит?

Нет, к чёрту эти размышления. Они всё равно ни к чему не приводят. Я хочу её видеть – и точка. Пусть и в последний раз.

Один из телохранителей говорит, что все артисты сейчас находятся в своих комнатах, в том числе и Брукс. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж, где расположены спальни.

Но стоит мне завернуть за угол, как холодное остриё лезвия упирается в шею. В коридоре нет света, однако теперь я отлично вижу в темноте, и открывшаяся картина, мягко говоря, удивляет.

– С возвращением, мистер Хейз, – улыбаясь, приветствует меня Энджи. – Мы уже заждались. Давайте переместимся туда, где нас не побеспокоят?

Глава 6

Кристофер

Даже временная комната этой худосочной блондинки похожа на розовый торт. Видимо, Энджи сама выкрасила стены во все оттенки пирожных. Слишком уж криво лежит краска.

– Отличная маскировка, – усмехаюсь я. – Никто и не подумает, что такая девушка размахивает ножами по ночам.

– Благодарю, – она склоняется в глубоком реверансе, придерживая пальцами длинный сарафан. Конечно же, розового цвета.

– Чем обязан столь пылкой встрече?

– Нам нужно кое-что обсудить, мистер Хейз. Прошу, присаживайтесь.

Она указывает на кресло, накрытое розовым пушистым пледом, и я непроизвольно морщусь.

Нет никакого желания подыгрывать ей.

Однако не стоит её недооценивать.

Энджи сумела застать меня врасплох и приставила к горлу нож. А при моих обострившихся способностях это большая редкость. Такое удавалось провернуть лишь Итану. И то только после введения ему ND-1.

Когда я занимаю отведённое место, Энджи садится на кровать, прямо напротив меня.

– Говори.

– Торопитесь к Лили, мистер Хейз? Можете не торопиться, вы в любом случае опоздали: она давно спит. В последнее время Лили рано ложится. Но я позволю вам попрощаться с ней. А потом вы умрёте. Ничего личного, мистер Хейз. Вы перешли черту, и я должна вас устранить. Если окажете сопротивление, то утянете за собой всех, кто находится в этом доме.

– Кто ты такая?

– Простите, что не представилась. С памятью временами беда, – она усмехается. – Меня зовут Анджелина Морга́на. Но, пожалуйста, зовите меня Энджи, мне так больше нравится.

– Морга́на? Это что, шутка?

– Так вы уже слышали о нас? Значит, эту часть я могу опустить. Скажу лишь, что я не вхожу в шестёрку, о которой вам известно. Я работаю на них. Трейси Морга́на – моя мать. Мне поручили следить за происходящим на острове. Морга́на обычно не вмешивается во внутренние дела Жнецов, мы просто наблюдаем. Но ваши действия не понравились моим боссам. Вы слишком наглый, а от таких людей Морга́на избавляются. Уж не знаю, каким образом вы избежали наказания, но раз Жнецы не убили вас, это сделаю я. Мне было приказано ждать здесь на случай, если вы вернётесь. Я сказала что-то смешное? Чему вы улыбаетесь, мистер Хейз?

– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Что-что?

– Я как раз хотел передать Морга́не послание. И тут такое чудесное совпадение.

– Это не совпадение, мистер Хейз, ничего такого. Морга́на следят за всем, что происходит. Орден Жнецов подчиняется нам, и, разумеется, Морга́на давно внедрили в него своих людей.

– Тогда вам должно быть известно, что Жнецы хотят свергнуть Морга́ну и занять их место.

– Невозможно. Жнецы верны нам и не раз доказывали это. Но вы не умеете быть послушным, моих боссов сильно возмутила ваша самодеятельность. В будущем вы можете создать проблемы внутри ордена, поэтому приказано вас убрать. Однако, прошу, утолите моё любопытство и скажите, как вам удалось запудрить Жнецам головы и вымолить прощение? Вы ведь устроили настоящий хаос и помогли сбежать добыче.

– Чем ты вообще занималась на острове, раз задаёшь такие тупые вопросы?

– Тем же, чем и все артисты. Выживала, участвуя в играх. Морга́на не вмешиваются во внутренние дела Жнецов, но приглядывают. Однако из-за наложенных ограничений я на какое-то время потеряла связь с материком. Хорошо, что Фред добрый. Когда мы прибыли сюда, он разрешил нам звонить и не всегда присутствовал при разговоре. Один раз он вышел покурить, и я этим воспользовалась. Приговор Морга́ны окончательный: вы должны умереть, мистер Хейз, потому что представляете угрозу для наших верных соратников.

– Что за бред ты несёшь? Жнецы верны Морга́не? Не смеши меня, иначе я решу, что ты работаешь на идиотов.

– Следите за словами, мистер Хейз.

– Но ты ведь говоришь, что Морга́на всё контролируют и внедрили в орден Жнецов своих людей. И на каких ступенях находятся ваши люди? Кто-то из лидеров ордена работает на Морга́ну?

– Жнецы – это древний и самобытный орден, мистер Хейз. В лидеры не избирают кого-то со стороны. Главы всех двенадцати семей Нью-Кройда сами выбирают себе преемников. Как правило, это кто-то из семьи. Посторонним туда никак не влезть. Если проворачивать такое, то не обойдётся без принуждения. Но Морга́на не хотят ссориться со Жнецами. Они давно сотрудничают с нами, нет нужны столь открыто подавлять их.

– Выходит, Морга́не неизвестно о сыворотках и планах Жнецов.

– Мы знаем о разработках Андерсона, мистер Хейз. Жнецы рассказали о своих исследованиях.

– А об истинной цели поведать «забыли», – усмехаюсь я.

– Что вы имеете в виду?

– Жнецы хотят свергнуть Морга́ну и занять их место, поэтому и занялись созданием послушной армии и сывороток, способных влиять на человеческую ДНК. Вот что ты должна передать своим боссам.

– Пытаетесь выторговать жизнь? Клевета наказуема, мистер Хейз.

– Сначала проверьте информацию. Хотя как вы сможете это сделать, если у вас нет доступа на собрание лидеров ордена? Никак. Выходит, Морга́на не так уж и всесильны. Вас обвели вокруг пальца ваши же марионетки.

– Осторожнее, мистер Хейз. Вы ходите по очень тонкому льду. Он вот-вот треснет.

– Давай так: я принесу тебе аудиозапись с завтрашнего собрания лидеров, и ты передашь её своим боссам. На этом и закончим сегодняшний разговор.

– Но…

– Я всё сказал. Им стоит это услышать, уж поверь. Они не поблагодарят тебя, если ты упустишь такую возможность. Один-два дня мало что решат. Если после услышанного, Морга́на всё ещё будут настроены от меня избавиться, я не стану сопротивляться. Но если они захотят сотрудничать, то скажи им, что у них появился свой человек, входящий в ядро ордена Жнецов.

– Я поняла вас. Хорошо, поступим так, как вы предлагаете. Но если попытаетесь сбежать…

Энджи делает многозначительную паузу, и я заканчиваю за неё:

– Ты найдёшь меня даже под землёй и перережешь мне глотку.

– Именно так. Спасибо за понимание, мистер Хейз.

– До завтра, Энджи, – говорю, вставая, затем направляюсь к выходу, но задерживаюсь в дверях. – А зачем ты обучалась балету? – спрашиваю, не оборачиваясь.

– Мне просто всегда это нравилось. Могу же я иметь хобби.

– И сколько вас таких?

– В смысле?

– Кто ещё был заслан Морга́ной под видом артистов балета?

– С чего вы взяли, что был кто-то ещё?

– Ты сказала «Мы уже заждались». Не «я», а «мы».

– Я имела в виду, что вас ждали все. Не стоит видеть подвох там, где его нет, мистер Хейз. Лучше идите к Лили. Она ждала вас больше всех.

Качаю головой и покидаю этот карикатурный домик белокурой Барби. Не верю я ей. Среди артистов явно есть ещё кто-то, связанный либо с Морга́ной, либо со Жнецами.

Дверь в комнату Брукс я открываю бесшумно. Она спит, отвернувшись к стене и выглядя при этом такой беззащитной.

Подхожу и присаживаюсь на край кровати. Мои пальцы сами тянутся к её щеке.

Мягкая. Нежная. Приятно пахнущая.

Моё обострившееся восприятие играет со мной злую шутку. Меня буквально раздирают противоречивые желания – всецело обладать ею и уберечь её от всего на свете, в том числе и от себя.

Относиться к ней как к безобидному младенцу – глупо. Брукс уже показала, что глубоко внутри неё есть стержень. И я это уважаю. Однако и считать, что она способна противостоять ордену, – верх безрассудности. Если Жнецы или Морга́на захотят надавить на меня, они используют Брукс. И она пострадает.

Мне всё равно, что обо мне думает весь мир и как он планирует со мной расправиться. Но её доверие я больше обманывать не хочу. Однако и всю правду я ей сказать не готов. Не хочу я обрушивать на неё информацию об объекте тысяча девятьсот пятьдесят шесть и всём происходящем. Не могу нацепить ей на палец кольцо и притащить на одобрение к Жнецам – я не имею никакого права подвергать Брукс такой опасности.

На что я рассчитывал, придя сюда? На что надеялся? Что мы поговорим, забудем обо всём плохом, сбежим на край света и проведём вместе остаток дней?

Смешно.

Я по уши увяз в опасной и грязной игре. Если отступлю сейчас – Лили сто процентов убьют.

Но находиться рядом со мной опасно. Я должен от неё отказаться и спрятать в надёжном месте. Это будет самым правильным решением.

Однако голос разума тонет в бурлящем шквале эмоций, что одолевают меня. И пока я ещё слышу его, я должен уйти.