– Только самую суть, но они должны знать и остальное! – с вызовом ответила тётя Клара.

Бабушка отрицательно покачала головой.

– Нет, я запрещаю! Девочки, марш по своим комнатам! Мне нужно позвонить Женевьеве и рассказать ей, что ты себе позволяешь, Клара! Ты здесь меньше суток, а замок Блум уже погрузился в хаос! – И бабушка стала подталкивать девочек к выходу из комнаты.

– Но, бабушка, мы ведь тоже Блумы и должны услышать окончание сказки, – умоляла Октавия, упираясь ногами в холодный каменный пол.

– Это не одна из твоих фантазий, Октавия, это реальность, и я должна поговорить с твоей мамой и тётей, пока всё не покатилось кувырком… опять, – ответила бабушка и, спохватившись, плотно сомкнула губы. Не допуская возражений, она решительно повела четырёх ошеломлённых внучек из комнаты. Следом тащилась Бронуэн, явно озадаченная этими ночными похождениями.

– Поговорим утром, – бросила бабушка сестре через плечо.

Тётя Клара переглянулась с Роуэном. Он наклонил мохнатую голову и быстро застрекотал.

– Вот именно, Роуэн. На сей раз я действительно это сделала, – ответила ему тётя Клара, выходя следом за остальными из помещения на чердаке. Ещё раз бросив взгляд на сияющую золотую дверцу в плинтусе, она закрыла за собой дверь.

* * *

Октавия дождалась, когда бабушка выйдет из комнаты, выпрыгнула из постели и быстро забралась в кровать к Фелисити.

– Я знала, что это волшебная дверь! – восторженно прошептала она.

Бронуэн, лежавшая у кровати, сонно подняла голову, но не увидела ничего интересного и, снова свернувшись клубочком, задремала.

Фелисити, более рассудительная, чем её сестра, закусила губу.

– Но почему бабушка так рассердилась и зачем ей нужно поговорить с мамой? – задумчиво спросила она.

– Ах, ну у мамы ведь тоже огненно-рыжие волосы, как и у меня, – наверное, она нынешняя Хранительница ключа. Может, она захочет сама рассказать нам обо всём, – беззаботно ответила Октавия. Она была уверена, что в карамельно-розовом мире, в котором она жила, не может случиться ничего плохого.

Фелисити её объяснение не убедило, но спорить она не стала.

– У тебя ледяные ноги! Иди к себе, – задрожав, сказала она.

Октавия захихикала и послушно вернулась в свою удобную кровать в счастливом предвкушении завтрашних новых открытий.

* * *

Октавия скользила через туманный лес, полы длинной ночной рубашки намокли от росы. Блуждающие огоньки с искристыми светлячками расстилали перед ней зыбкую тропинку, манили куда-то. Вверху над тонкой сетью ветвей в тёмно-синем небе, усеянном звёздами, висел золотой месяц. Октавия провела рукой по пушистой головке одуванчика, и белые зонтики заплясали в воздухе. Девочка улыбнулась и подумала, что они похожи на фей с крошечными мерцающими крыльями. На фей? Октавия тряхнула головой, закрыла глаза, но, открыв их, обнаружила, что феи не исчезли, а безмятежно улыбались ей.

– Идём с нами, – хором позвали они и полетели вперёд.

Октавия отправилась за ними, бесшумно ступая босыми ногами по упругому мху. Вскоре она вышла на широкую поляну с прудом посередине. Вокруг не раздавалось ни звука. Октавия вопросительно взглянула на фей – они указывали на пруд.

Девочка опасливо подошла к краю воды и посмотрела на своё отражение: медно-рыжие волосы волнами спадали на плечи, фиалково-синие глаза смотрели настороженно.

По воде пробежала рябь, и отражение изменилось: теперь на неё глядел мальчик с растрёпанными медными кудрями, веснушчатым лицом, но в глубине точно таких же глаз мерцал лукавый огонёк. Незнакомец протягивал перламутровый цветок, отливающий в лунном свете фиолетовым. Октавия оторопело отступила назад.

– Тави, не уходи! Ты должна найти меня! Отыщи ключ и спаси меня! – раздавался у неё в голове умоляющий мальчишеский голос.

Октавия резко обернулась, но никого не увидела и снова подошла к воде. Мальчик больше не выглядел озорным – он был напуган.

– Но кто ты? – прошептала она.

– Ты знаешь кто… Я Отто, – ответил ей голос в голове. – Спаси меня, Тави! – И её имя отдалось эхом: – Тави, Тави, Тави…

* * *

Вздрогнув, Октавия проснулась. Её всю трясло, сердце сильно колотилось. У кровати стояла дрожащая Фелисити с белым как полотно лицом.

– Тебе снился кошмар! Ты всё время кричала, что должна спасти Отто. Кто это?

Чтобы успокоиться, Октавия несколько раз вдохнула и, оглядываясь, села. Она не сразу узнала круглую комнату в башне с широкими арочными окнами и зелёными, как море, портьерами, через которые проглядывал серп луны, висящий в безоблачном небе.

– Не знаю, – прошептала она, – но имя кажется знакомым.

Фелисити взглянула на неё с тревогой.

– Постарайся заснуть, – сказала наконец старшая сестра, возвращаясь в свою кровать и задёргивая розовый полог, чтобы защититься от ночной прохлады.

Бронуэн вскочила на кровать и улеглась рядом с Октавией, создавая уют, а девочка легла на бок и стала смотреть на месяц. «Был ли это сон? – думала она. – Я уверена, что уже слышала имя Отто».

В голове у неё невольно вспыхнули воспоминания. Несколько месяцев назад она не могла уснуть и пошла на кухню выпить воды, как вдруг её внимание привлекли взволнованные голоса. Октавия прислушалась и поняла, что мама плачет, а отец пытается успокоить её. Стараясь не потревожить скрипящую ступеньку, удивлённая девочка медленно села на лестнице. Мама обычно такая сильная – почему она плачет? Нервно покусывая нижнюю губу, Октавия слушала разговор родителей.

– Кит, мы должны помочь Отто. Осталось мало времени, – рыдала мама. Через открытую дверь гостиной Октавия видела, что она с ногами сидит в мягком кресле в углу комнаты.

Отец расхаживал туда-сюда, проводя рукой по густым чёрным волосам.

– Мы уже близко, Дженни, я чувствую это. Ещё два цветка, и у нас будет снадобье. Не теряй надежду – мы найдём их! – Он перестал метаться по комнате и опустился на колено возле супруги.

Пытаясь расслышать ответ, Октавия наклонилась вперёд, и ступенька скрипнула. Девочка на мгновение замерла, а затем быстро поднялась на цыпочках в свою комнату, не желая, чтобы её застали. Как только она натянула на себя одеяло и закрыла глаза, дверь тихо отворилась и через несколько секунд снова закрылась.

На следующее утро она уже забыла о странной сцене, которую наблюдала ночью, и не вспоминала о ней до нынешнего дня. Но больше ей об этом не забыть. Октавия твёрдо решила выяснить, кто этот загадочный мальчик, который так на неё похож.

3. Затишье перед бурей

Октавия пыталась подпереть голову руками, но локти соскользнули со стола. Подавив зевок, она потянулась за тостом с маслом.

– Неудивительно, что ты сегодня такая квёлая, после вчерашних-то похождений, – сердито заметила бабушка. – Вы очень меня разочаровали, девочки, особенно Марта и Беатрис, – вы старшие и должны подавать хороший пример. Я же настрого запретила вам подниматься на чердак! – Хозяйка дома гневно фыркнула и взяла чашку из тончайшего фарфора.

– Извини нас, пожалуйста, бабушка, – попросила прощения Марта, искоса бросая разъярённый взгляд на Октавию, которая снова смотрела в пустоту, не замечая бабушкиных упрёков.

– Ну, в любом случае, пока мы не будем об этом упоминать. Я жду звонка от вашей мамы, Фелисити и Октавия. Я оставила для неё сообщение, но когда ваши родители в поле, с ними очень трудно связаться, – объяснила бабушка, рассеянно теребя золотой браслет с подвесками.

Их звон пробудил Октавию от мечтаний.

– Можно мне поговорить с мамой? – забыв об усталости, поинтересовалась она с вопросительной улыбкой. – Я так много хочу у неё спросить!

Бабушка задумалась.

– Наверное, лучше мне одной побеседовать с ней. Не стоит понапрасну беспокоить её в поездке.

Октавия поникла от разочарования.

– Можно я пойду, бабушка? – тихо спросила она.

Бабушка кивнула, и Октавия понуро побрела вслед за подпрыгивающей Бронуэн, которая, видимо, думала, что девочка направляется в кухню. Октавия столько ждала от этих летних каникул! Она жаждала приключений и в самом деле думала, будто стоит на пороге невероятных событий. Но не успели они начаться, как бабушка положила им конец!

Ноги сами понесли девочку на чердак. Она стояла на лестнице и смотрела на закрытую деревянную дверь, размышляя, входить или нет, как вдруг её внимание привлёк какой-то хруст. Обернувшись, она увидела Роуэна – он сидел на подоконнике и грыз ярко-красное яблоко.

– Ой, привет, Роуэн. – Ответа Октавия не ожидала и вздрогнула, когда белка перестала жевать и подмигнула ей.

Да нет, показалось. Белки ведь не умеют подмигивать, верно? Октавия тряхнула головой. Видимо, сказывалась бессонная ночь. Повернув в обратную сторону, девочка решила, что самое мудрое сейчас – устроиться в мягком кресле с хорошей книгой.

* * *

Октавию разбудил какой-то звон. Соскользнувшая у неё с колен книга лежала на полу библиотеки. Из бабушкиной гостиной доносился голос. Девочка на цыпочках подкралась к приоткрытой двери и прислушалась, но сначала разобрала лишь невнятное бормотание. Бабушкин голос звучал отчётливее, когда она, расхаживая по комнате, подходила ближе к двери.

– Хорошо, я буду ждать тебя сегодня вечером. Во сколько ты приедешь? Так поздно? Ну ладно, тогда всё и обсудим. До встречи.

Последовала тишина, и Октавия бесшумно вернулась к упавшей книге. С кем это разговаривала бабушка? «Надеюсь, с мамой», – подумала девочка. Она не видела родителей больше месяца и очень по ним скучала.

Дверь в комнату бабушки открылась, и Октавия спряталась за стеллажом. Через щель между полками она видела, как бабушка вышла из библиотеки и направилась в холл при входе в замок. Похоже, сегодня предстояло ещё одно полночное расследование. Нужно обязательно узнать, кто приедет к бабушке в столь поздний час, – вдруг это мама?

* * *

За ужином Октавия вела себя как шёлковая и без возражений съела ростбиф, картошку и салат. Бабушка всё ещё сердилась, и тётя Клара бросала в её сторону тревожные взгляды. Даже Роуэн как будто почувствовал в воздухе грозу и съёжился на плече у хозяйки.

– Можно я покажу тебе свои последние рисунки, бабушка? Сегодня на берегу я рисовала с натуры. Был очень приятный день, с ветром и высокими волнами. – Марта отчаянно пыталась вернуть расположение бабушки и с самого начала ужина глупо улыбалась и старалась ей угодить.

Беатрис скривилась и покосилась на Октавию, которая изо всех сил сдерживала смех. Фелисити сильно толкнула сестру в рёбра, что привлекло к ней только больше внимания.

Бабушка с осуждением взглянула на младшую внучку, но повернулась к Марте и сказала:

– С удовольствием посмотрю. Можешь принести мне свои рисунки в гостиную после десерта. Ты унаследовала пристрастие к рисованию от дедушки. Он бы очень гордился тобой.

Марта послала остальным девочкам самодовольную улыбку. Её сёстры закатили глаза.

На десерт подавали карамельный пудинг – любимое лакомство Октавии, и, судя по количеству съеденного, Роуэн тоже был к нему неравнодушен. После ужина Марта ускользнула, чтобы показать бабушке рисунки, а Беатрис и Фелисити направились в библиотеку.

Октавии не давали покоя мысли о волшебной дверце, и от нечего делать она побрела в галерею, где висели портреты всех членов семьи. Скучая по матери, девочка остановилась перед её портретом в позолоченной раме и с любопытством посмотрела в мамины фиалково-синие глаза, так похожие на её собственные. Интересно, как отнеслась мама к тому, что ей предстоит стать Хранительницей ключа. Отметив про себя расслабленную позу и дерзкий блеск в глазах, девочка решила, что мама приняла новость как должное, и обрадовалась своему предназначению.