– Неужели ты думаешь, что иначе она бы поверила нам? Она привыкла полагаться на всяких шарлатанов, поэтому любое логичное и разумное, а главное – простое средство вызывало бы у нее отвращение. – Мярр аккуратно отодвинул Ирис лапой с изящно выдвинутым когтем. – Я всего лишь приукрасил.

– Все равно! Ты не имел права так поступать! Мне так стыдно.

– Ирис, пойми, если мы хотим остаться здесь, то необходимо им понравиться, а ты за три минуты чуть все не испортила. – Мярр фыркнул и гордо улегся обратно в угол. – Кудесник Хабмер поступал точно так же.

Ирис застыла, вспомнив свою работу в лавке и продажу различных «магических» амулетов, и уже вполне миролюбиво добавила, вытирая потные ладони о полотенце:

– Наверное, ты прав. Знаешь, что меня удивило? Как у того шарлатана хватило ума написать, что на простую швею могли наложить нейрическое заклятье?

– Может, она поведала, что сшила платье на два размера больше для любовницы принца?

– Маловероятно. Все-таки нам придется непросто. Создатель, только бы ей помогла настойка имбиря…

На следующее утро Ирис с Мярром не могли поверить в происходящее за окном: вода с неимоверной мощью и скоростью лилась с небес, закрывая плотной сверкающей газовой занавеской все вокруг. Река медленно поднялась из берегов и завладела ближайшей поляной. После этого традиция три недели проводить по возможности дома или путешествовать за пределами Балтинии не казалась бессмыслицей.

Лес и все окрестности отзывались на стук подземных барабанов, спрятанных в глубинах почв. Постепенно весь мир превращался в одно большое озеро, а влажный густой холодный воздух и громкие всплески невольно заставляли поверить в легенду об огромном небесном океане, расколовшем когда-то силой своих струй огромный материк на множество островов и раз в год проливающемся из-за того, что в его воды опускаются отдохнуть и посплетничать братья Солнце и Луна.

– Нас затопит? Вдруг наш фундамент недостаточно высокий? – беспокоился Мярр.

– Не думаю. Но хотя бы ясно, откуда у них такая любовь к камням и почему здесь никогда не бывает холодов.

Ирис прижалась лбом к стеклу. Сколько дней еще пройдет в ожидании результата действия настойки? У вчерашней гостьи слишком много времени, чтобы найти какой-нибудь изъян или нафантазировать самый нелепый побочный эффект. Если ничего не выйдет, то попытка будет утешением. Но что тогда делать?

Сквозь дождь проглядывали очертания замка. Он по-настоящему поразил воображение волшебницы. Лубочная картинка на зарисовках в толстых старинных книжках меркла в сравнении с изяществом и какой-то невероятной гармоничностью этого строения, словно выраставшего из Вишневых гор как одно из деревьев. Каждая его башенка, любой отсвет фрески, всякий изгиб решетки или скульптуры привязывал к себе. Его устремленность в небо настолько контрастировала с воспоминаниями волшебницы о плоском бордовом дворце во Флорандии, разукрашенном золотыми вензелями, что ей казалось: стоит протянуть руку из окна самой высокой башни, как пальцы сразу зацепятся за облака.

Очень часто Ирис снилась долгая прогулка по саду замка среди ярких и пряных растений, которые нежно обвивали ее руки и приятно щекотали ступни. Постепенно она сливалась с ними и застывала – как фреска на одной из стен замка. Необычное ощущение, одновременно жуткое и удивительно возбуждающее – быть частью белых стен, возведенных из древних камней, но удивительнее смотреть на себя со стороны. Тело, просвечивающее сквозь тонкую ткань сорочки, взъерошенные волосы, задумчивая полуулыбка.

Постоянный шум дождя убеждал в истинности поверья, будто в это время никто не сможет утаить своих чувств, поскольку они обнажены настолько, что иных по-настоящему сводят с ума. Это был странный плен, создающий ощущение не столько оторванности от мира, сколько от самого времени. Иногда Ирис приоткрывала окно и протягивала пальцы под бесконечные нити дождя, которые так напоминали фонтан в саду родителей.

Книги по волшебству и тренировки были заброшены: все казалось бессмысленным. Даже если настойка и помогла, то дождь смоет гнев и все воспоминания о былых бедах, и придется ждать, пока таким же темным вечером к Ирис не прошмыгнет новый посетитель, готовый отвергнуть любые попытки незамысловатой помощи без особых эффектов.

Она лежала на кровати с очередной книгой или же задумчиво водила пером по свиткам, пытаясь записать истории, которые случайно пришли на память или же просто возникли в голове, а чтобы не потерять ловкость рук, осторожно выводила цветными нитками бесконечные крестики да петли.

Но, несмотря на подобную стойкость, Ирис очень нервничала и скучала. Мярр был рядом, но его мало интересовали ее мысли. Ей, так гордившейся способностью с легкостью оставаться наедине с собой, было очень одиноко.

С детства Ирис никогда не капризничала и не требовала особой компании. Ей достаточно было разглядывать цветок или просто листать книжку, чтобы в ее голове возникли новые образы, увлекающие за тридевять земель в огромный новый мир. Эта черта характера и навела ее когда-то на мысль, что единственная возможность вырваться за пределы окружающего мира – это оказаться внутри картинки из книги или собственных фантазий. Стать волшебницей.

Когда выбор ограничен и его надо сделать в десять лет – нет времени для сомнения или колебания. Сразу учишься прислушиваться к себе и формулировать внятные желания. И когда она приняла решение, не испугавшись всего, что оно в себе таило, то все в ее жизни сразу встало на свои места. Она впервые явственно почувствовала все потоки энергий, наполняющие мир, и каждый камушек, росинка на траве и малюсенькая блошка стали ей понятны и в то же время представились огромным миром, в котором миллиарды вопросов… Но стоит проявить терпение и чуткость, как он даст ответ на каждый. Ирис словно видела насквозь каждого прохожего, и иной раз была готова расплакаться от переполнявших ее чувств, с которыми пока ничего не могла поделать.

– Звездочка моя, почему ты хочешь быть волшебницей? Ты принадлежишь древнему роду. У тебя милое личико. Ты будешь желанной невестой. Самые лучшие женихи будут добиваться твоей руки, – повторяла фея Сирень каждый вечер, расчесывая непослушные волосы дочки.

– Я не хочу замуж. Я хочу быть кудесницей, – всякий раз Ирис резко вырывалась из рук мамы, иногда довольно болезненно, оставляя несколько рыжих прядей в зубьях расчески.

– Но, звездочка, волшебницы не так популярны у женихов, – с отчаяньем пыталась вразумить дочку фея Сирень. – Да и вообще это очень странная жизнь. Ты еще не понимаешь, но если уже сейчас ты чувствуешь мир иначе, чем остальные, то что будет потом?

– И пускай! Я не собираюсь ни в кого влюбляться и не хочу, чтобы в меня кто-то влюблялся. Я стану самой лучшей кудесницей! Мне папа разрешил!

В день своего десятилетия она написала длинное письмо кудеснику Гульри, в тот момент жившему, по счастливому совпадению, в Ферле, с просьбой взять в ученицы, и отправила послание ровно в час своего появления на свет.

Через семь дней фея Сирень вошла в комнату Ирис, с изумлением вертя в руках элегантный свиток:

– Ягодка моя, тебе пришло письмо.

– Дай мне его. – Ирис вскочила, отвлекшись от разглядывания картинки, изображавшей цветок папоротника.

Ирис неловко разорвала печать и развернула небольшой свиток. Она почти ничего не почувствовала и лишь с облегчением произнесла:

– Мамочка, кудесник Гульри приглашает нас в третий день недели на ужин. Если я ему понравлюсь, он возьмет меня в ученицы.

Волнение появилось лишь в тот момент, когда Ирис с родителями приблизилась к дому кудесника Гульри. Девочка испугалась, что ей абсолютно нечем заинтересовать такого удивительного человека, умеющего, по слухам, превращать выделанные шкуры в живых зверей.

Кудесник Гульри оказался очень высоким моложавым мужчиной шестидесяти лет. Его волосы оставались черными, словно в жизни его не настигла ни одна тревога или печаль, однако движения были настолько скованными и лишенными грации, что невольно заставляли любого посетителя, имеющего самые общие представления о волшебстве, усомниться в способности кудесника совершить самое простое заклинание.

Он долго вел светскую беседу с родителями Ирис и украдкой наблюдал за девочкой, застывшей как стебель кувшинки в пруду. Она не притронулась к засахаренным каштанам и сушеной малине, не вставила ни одного слова в разговор, а лишь внимательно изучала форзацы книг по волшебству.

– Итак, Ирис, твои родители так мне и не сказали, почему решили обратиться ко мне. – В его голосе послышались язвительные интонации.

– Я написала вам сама. Ведь настоящей волшебницей можно стать, только лично пройдя обучение у кудесника, – спокойно ответила Ирис. – А я решила быть кудесницей.

– Хм! Обычно родители пишут мне письма или приходят сами, но не заставляют ребенка…

Девочка словно потеряла для него всякий интерес, и он просто отвернулся от нее.

– Но она сама вам написала! Мы отнюдь не хотим, чтобы она начала учиться волшебству, – произнесла фея Сирень.

– Поймите, мне столько раз говорили это. В большинстве случаев оказывалось, что даже если ребенок имеет способности, то ему не хватает терпения и желания учиться, тем более девочке.

– Я очень хочу быть кудесницей. – Ирис с вызовом посмотрела на него. – И не собираюсь заниматься ничем другим.

Кудесник Гульри призадумался. Незаметно он извлек откуда-то маленькую змейку из янтаря, которая будто свернулась у него на ладони. Он кончиками пальцев поглаживал ее спинку, словно пытался получить от нее ответ.

– Ирис, я пригласил тебя с родителями, потому что ни один уважающий себя волшебник не откажет во встрече желающему у него учиться. Разговаривая с достопочтимыми Лиато и феей Сирень, я понял, что они хоть и поддерживают тебя, но все же считают твое желание блажью. Но, наблюдая за тобой, я заметил, что ты очень своенравна и упряма. Знаешь, что мне понравилось? Ты вторая из всех детей, которые сидели на этом диване, обратила внимание не на сладости, а на книги. Ты не попробовала ни кусочка, зато прочла название каждого тома и прошептала себе под нос, как нечто сокровенное. – Кудесник Гульри поманил ее к себе.

Ирис послушно подошла к нему, спрятав руки за спину. Она уставилась в пол, но тотчас вернулась к созерцанию покорившей ее с самого начала банки: в темно-бордовой жидкости цвело неизвестное ей колючее растение.

– Пару недель назад на твоем месте сидел один мальчик. Его отправили ко мне обучаться. Его способности к волшебству, мягко говоря, не были выдающимися, но я согласился его взять… Чего тебе, Крапсан?

За спиной Ирис встал нескладный подросток, обещавший в скором времени превратиться либо в первого красавца, либо в отвратительную змею. Он почтительно поклонился гостям, обдав Ирис волной презрения, от ощущения которого ей стало нервно, так же, как и от всех энергий, что переполняли мальчика. Она чуть было не всхлипнула, в отчаянии подумав, что она не имеет никаких способностей.

– Кудесник Гульри, я окончил тот самый опыт.

– Иди пока к себе, мой мальчик, видишь, у меня важная беседа.

Кудесник Гульри нежно кивнул, и подросток, еще раз поклонившись, быстро вышел из комнаты.

– Это мой ученик Крапсан. Очень талантливый юноша. Так о чем я?

– Вы говорили о мальчике… – подсказала Ирис.

– Да… – Кудесник Гульри положил змейку на ладонь и протянул ее Ирис, чтобы она получше ее рассмотрела. – Видишь? Очень искусная работа. Он сбежал от меня, а ее оставил в подарок. – Одним движением он вновь спрятал поделку в одном из потайных карманов мантии.

На его лице отразилось странное возбуждение. Он прикрыл глаза, пробормотав под нос: «Хорошо, что пришел…» Его ноздри задергались, как у коня, почуявшего теплое стойло и овес. Ирис почувствовала, что он обдумывает тысячи вариантов и борется с каким-то пока ей неведомым искушением. Он мотнул головой, отгоняя таинственных демонов, но потом глубоко вздохнул и строго приказал:

– Закатай рукава и протяни вперед руки ладонями вверх.