2

После ухода доктора Чжуана я продолжаю сидеть на койке с рассеянным видом.

Ни единого воспоминания, в голове пусто. Это как будто в темной пустой коробке искать то, что нельзя ни увидеть, ни потрогать. Я закрываю глаза и изо всех сил стараюсь вспомнить, чем я занималась до того, как попала сюда. Какой университет окончила? Какая у меня была специальность? Замужем ли я? Есть ли у меня любовник? А родители? Кто они? Ничего не приходит на ум. Я поднимаюсь и медленно обхожу комнату, пока не останавливаюсь у окна, затянутого проволокой, и вглядываюсь в даль. Я вижу, как по небу медленно плывут облака чернильного цвета. Они настолько тяжелые, что, кажется, будто сейчас обрушатся на землю. Все напоминает грубый эскиз картины, которая потом будет внушать трепет своим величием. Небо мрачнеет, мрак гложет все сильнее. Порыв ветра прорывается сквозь решетки, мое лицо покрывается каплями воды, а на губах остается соленый привкус.

Как же я докатилась до такого? «Контроль», «психическое заболевание», «лечение»… откуда в моей жизни появились подобные слова? Я снова сажусь на кровать и пристально разглядываю себя в зеркале. У девушки, которая смотрит на меня в отражении, нет проблеска безумия в глазах. Я провожу рукой ото лба до подбородка. Если бы только я могла ощутить хоть капельку узнавания. Но все тщетно. Я совершенно не узнаю этого красивого лица. Кожа, которой я касаюсь кончиками пальцев, кажется, принадлежит другому человеку.

Краем глаза я замечаю шрам на тыльной стороне руки.

Я закатываю рукава, и перед моими глазами предстает жуткое зрелище. Руки вдоль и поперек исполосованы шрамами разной глубины и размеров. Некоторые из них успели покрыться струпьями, а некоторые еще кровоточат. Я скидываю пижаму и внимательно разглядываю туловище. С головы до ног на мне нет живого места, всюду раскиданы уродливые следы ран. От одного взгляда на свою безобразную кожу я столбенею. Неожиданно меня охватывает странное чувство. Я уверена, что меня здесь мучают и что это вовсе не простая психбольница. Разглядываю шрамы и поражаюсь сама себе. По правде говоря, мне страшно, но я не впадаю в панику, а, наоборот, сохраняю хладнокровие.

За дверью слышатся шаги. Я быстро откладываю зеркало и ложусь на железную кровать.

Дверь с лязгом открывается, и кто-то заходит внутрь. Я рефлекторно поворачиваюсь на звук и вижу крупную женщину, которой на вид около пятидесяти лет. Она одета в белый халат медсестры. Ростом она где-то сто семьдесят пять сантиметров. Я замечаю, что ее кожа усеяна коричневыми пятнами, лицо оплывшее, щеки свисают вниз. Вокруг ее глаз расползлась сетка морщин. Видно, что женщина накрашена. Возможно, ее корявый макияж добавляет ей лишних десять лет возраста.

– Алиса, пора вернуться в палату.

Голос у нее такой, будто железякой скребут по бетонному полу. Мне от него не по себе.

– Простите, как вы меня только что назвали?

– Я тебя предупреждаю: не надо передо мной дурочку разыгрывать! Я на это не куплюсь!

Старуха стремительно подходит ко мне:

– Даже не пытайся выкинуть при мне что-то! В следующий раз тебе не так сильно повезет! Доктор Чжуан не будет каждый раз тебя выручать. Здесь я командую!

Она угрожает мне? Что я сделала, чтобы разозлить ее? Абсолютно ничего не помню. Я лишь хочу знать, почему она так на меня орет, только и всего. Стало быть, у меня есть имя, а не просто сухой номер А2047.

– Простите, чем я больна? Я потеряла память! Мы ведь наверняка знакомы, правда?

– Здесь сумасшедший дом, а ты еще спрашиваешь у меня, чем ты больна? – саркастично спрашивает старуха.

– А как насчет моей семьи? Как меня зовут? Что я делала в прошлом? Пожалуйста, расскажите мне.

Столкнувшись со шквалом вопросов, она сердится и разражается бранью:

– Лучше бы тебе нормально себя вести! Кто ты такая? Помнишь ты или нет, что было раньше, уже совсем не важно! А теперь ты будешь только слушаться, слушаться и еще раз слушаться! Поняла?

Я киваю ей в знак смирения.

После этого выражение лица старухи немного смягчается.

– Пойдем, не хочу терять время: меня еще ждет много работы, – нетерпеливо зовет за собой она.

Когда я встаю, то замечаю у нее на груди табличку, на которой выгравировано два иероглифа: «Юань Цзин».

Я выхожу за ней в темный и сырой коридор. Он такой длинный, что кажется: ему нет конца. По обе стороны коридора виднеются ржавые железные двери, похожие на дверь комнаты, в которой я находилась. Я невольно замечаю, что бетонный пол усеян темными пятнами крови. Скорее всего, они стали такими со временем и уже давно практически слились с полом. Задрав голову, я вижу под потолком металлический лист, на котором написано: «Блок А». В конце коридора стоит каменная статуя. Это изваяние женщины, глаза которой завязаны матерчатой повязкой, за спиной у нее пара крыльев, будто у ангела; в левой руке она сжимает кинжал, а в правой держит щит, словно готовая в любую секунду ринуться на врага. Мне хочется подойти поближе и получше рассмотреть ее, но Юань Цзин уже подводит меня к палате слева от статуи. Нет, лучше будет сказать «конвоирует».

Это тесная комнатушка: дверь сделана из цельного листа стали и открывается вовнутрь, справа голая стена, там же стоит сломанная деревянная кровать и отделенный каменной перегородкой унитаз. Перед унитазом железный умывальник. Зеркала тут нет. Посреди комнаты стоят стол и стул, но их ножки прочно прибиты к полу, и сдвинуть их никак нельзя. Старуха заталкивает меня в комнату, а после закрывает дверь. Даже тюремная камера будет поуютнее такой палаты. Стоя здесь, я по-настоящему ощущаю, что такое заточение: словно камень весом в несколько тонн лежит у меня на груди и давит на сердце.

ЩЕЛК, ЩЕЛК!

Железная дверь заперта снаружи; я не могу отсюда уйти.

Здесь есть окно, но оно слишком высоко, до него минимум метра два, и я через него ничего не разгляжу. Оконный проем заставлен железными прутьями толщиной с палец.

Я брожу туда-сюда по комнате, пытаясь привести в порядок мысли. Во-первых, меня заперли в психушке. Она тщательно охраняется и совсем не похожа на обычную больницу для людей с психическими отклонениями – с тюрьмой сходств куда больше. Во-вторых, у меня амнезия; я не помню, кто я, и уж тем более не понимаю, что я такого сделала, чтобы угодить сюда. Мои родственники? Это они меня сюда упрятали? Или же я совершила преступление? В-третьих, предельно ясно, что со мной плохо обращаются. Если только я не поклонница членовредительства, то какой бы ненормальной я ни была, в больнице не имеют права меня истязать, потому что я – пациент! Итак, подведем итоги: я смогла систематизировать информацию, что свидетельствует о том, что мой мозг нормально функционирует. И по крайней мере, сейчас я точно в здравом уме! В общем, я не безумна, однако меня силой поместили в психиатрическую больницу. Весьма вероятно, убрали с чьей-то дороги.

Размышляя об этом, я не могу не тревожиться. Если бы кто-то хотел расправиться со мной, почему он просто не убил меня, а засадил сюда? Ответ очевиден: убить меня было бы слишком просто. Целью этого человека было замучить меня до смерти. Люди, которые могут прибегнуть к подобным методам, явно не просты.

А сама я простой человек?

Я смотрю на свои руки и представляю, чем я занималась. Была ли я «белым воротничком», который каждое утро толкается в метро и жует всухомятку булку по дороге в офис? Или же скучающей домохозяйкой, спускающей мелкие подачки мужа в интернет-магазинах? В любом случае каким бы ни было мое занятие, оно никоим образом не может быть связано с психиатрической лечебницей. Подождите-ка: если меня поместили в лечебницу намеренно, то человек, нанесший мне эти шрамы, все еще здесь. Наверняка он здесь обладает властью и авторитетом, если может хладнокровно меня пытать. Потеря памяти однозначно связана с полученными увечьями. Более того, он мог дать мне препарат, который нарушил мою мозговую деятельность.

Судя по тому, что сказала мне та женщина, я уже пыталась сбежать отсюда. А потому она предупредила меня, чтобы я «нормально себя вела». Понятно, что моя попытка побега обернулась неудачей, они схватили меня и вернули сюда. Я уверена, что каким-то образом выбралась, взломала замок, иначе бы не разозлила ее так сильно: я ведь доставила персоналу больницы очень много хлопот. Но как же мне удалось сбежать?

Ума не приложу, как у меня все вышло.

У меня определенно был детальный план побега. Тогда план должен был быть где-то записан, а если он был записан, то его могли и обнаружить? Не знаю, никак не могу вспомнить. Глядя на шрам на запястье, я думаю, что человек, оставивший его, еще вернется, все ведь не может закончиться просто так. Сейчас я слабее, чем раньше. По крайней мере, тогда я хоть что-то помнила, хотя бы то, что происходит и кто причинил мне вред. Теперь же я похожа на слабоумную. Оказавшуюся в западне, обреченную на растерзание слабоумную. От таких мыслей я невольно падаю духом.

Вокруг непривычно тихо, и я решаю осмотреть незнакомую комнату. Я же провела здесь много времени, поэтому, надеюсь, мне удастся восстановить воспоминания с помощью какого-нибудь предмета отсюда. Я хожу взад и вперед, то и дело ударяя рукой по столу или присаживаясь на стул. Потом я даже ложусь на кровать. Но воспоминания похожи на отражение луны на поверхности озера, отдающее рябью на волнах. Стоит мне протянуть руку и попытаться ухватить отражение, как оно сразу же растворяется на водной глади.

Я вздыхаю и присаживаюсь на край пыльной кровати. Между настоящим и прошлым существует только безмолвная пустота. Я как будто совершила путешествие во времени, пропустив самые важные моменты своей жизни. Поверьте, такое чувство невозможно описать простыми словами. Даже самый богатый язык в мире не сможет передать мое душевное состояние.

Черт!

Я вскакиваю и в припадке гнева что есть дури пинаю стул.

К моему удивлению, на вид, казалось бы, прочный стул с громким треском разваливается на части! И с ногой у меня все в порядке, мне ничуть не больно. Изначально я лишь хотела выплеснуть злость и никак не ожидала, что сломаю стул. Так я, оказывается, в хорошей физической форме? Неужели я проходила боевую подготовку?

Еще одна загадка.

Неожиданно я слышу странные звуки из-за бетонной стены. Я поворачиваю голову, стараясь понять, откуда исходит звук, и прислушиваюсь.

ТУК-ТУК-ТУК!

Будто кто-то стучит кулаком по другую сторону стены.

– Кто? Кто там? – говорю я, пристально глядя на серую стену, словно разговаривая сама с собой.

– Это ты, Алиса?

Голос слышится сквозь стену. Похоже, со мной говорит женщина, и хоть голос у нее тонкий, как писк комара, в моей голове он раздается словно набат.

Снова это имя!

Мое дыхание учащается, сердце бьется все быстрее и быстрее.

– Ты… Кто ты?

Мой голос так сильно дрожит, что непонятно, слышит ли она меня.

– Тебе надо снова убираться отсюда!

3

У меня в голове хаос, я не могу нормально мыслить.

Женщина за стеной предостерегает меня.

– Ты облажалась, да? – продолжает она.

– Что?

– Побег. Но ты облажалась, Алиса. Не вешай нос, ты умная, у тебя еще будет шанс.

– Я совсем ничего не помню, – говорю я.

– Алиса, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

– Я тоже не понимаю, – отвечаю я. – Когда я очнулась, даже не помнила, кто я. Конечно, я не помню ни тебя, ни причину, по которой меня здесь заперли.

Повисла тишина.

– Ты говоришь, что потеряла память? – за стеной слышится вздох. – Как же так вышло? Во всем точно виноваты эти уроды!

– Кто?

– Все они! Алиса, послушай меня. Тебе надо найти способ, как раньше…

– Как меня зовут? Я хочу знать свое настоящее имя! И кто ты? Как я сюда попала? Как я смогла сбежать до этого? Пожалуйста, расскажи мне все, что знаешь, с самого начала!