Я хлопаю ладонью по стене и понимаю, что она очень тонкая. Неудивительно, что звук с другой стороны так ясно слышен здесь.

– Меня зовут Е Пин, я – мать. Они схватили меня, сказали, что я больна. Но я-то знаю, что нет! Ты тоже понимаешь, что нормальная, так ведь? Они привыкли лгать, и это все вранье! Обдурили полицию, обдурили правительство, да во всем мире никто не может разоблачить их! На этом острове они – боги!

– Острове? – вскрикиваю я. – Каком острове?

– Да, это остров. Один, посреди океана. Всем на нас наплевать, они бросили нас на этом острове, чтобы мы гнили здесь день за днем, пока не сгнием окончательно и нас не сожрут черви. Если мы не спасемся сами, сгинем!

Я чувствую ее перевозбуждение.

– Зачем было строить психиатрическую больницу на острове?

У меня длинный список вопросов, которые я хочу ей задать.

– Мы – сборище изгоев. Они сделали все, чтобы изолировать нас от остального мира, и заточили нас в одном и том же месте. Это не больница – ад! Настоящий ад на земле! Алиса, потеря памяти – это не худшее, что с тобой могло случиться. Ты хотя бы можешь забыть о своих страданиях, не то что я. Я каждую ночь просыпаюсь и плачу из-за кошмаров. Мне ничего не известно о твоей прежней жизни. И твое настоящее имя я тоже не знаю, прости.

– Но ты же знаешь, что происходило со мной после того, как меня сюда заточили? Пожалуйста, можешь мне рассказать? – настойчиво спрашиваю я.

– Когда ты только очутилась здесь, ты повторяла одну и ту же фразу снова и снова…

– Что я говорила?

– Ты говорила, что уже знаешь тайну этого острова.

– Тайну острова?

Если Е Пин говорит правду, то я выведала секрет острова, и именно поэтому меня заперли здесь. Но в качестве кого я прибыла сюда? Почему я смогла узнать здешнюю тайну? Как я вообще попала на остров? Я стучу кулаком по лбу, но никак не могу вспомнить.

– Да, у них есть секрет, который нельзя знать ни одной живой душе. – Она намеренно понизила голос, словно боясь, что нас подслушивают.

– Так что же это за секрет? Я тебе не говорила?

– Не говорила. Ты не общаешься с другими людьми, только со мной иногда перекидываешься парой слов.

– Тогда откуда ты знаешь про мой план побега?

– Дай-ка подумать… ты говорила мне об этом, да! Точно говорила! Ты сказала, что хочешь сбежать, а потом придумала способ. Что же до деталей побега, то тут ты держала рот на замке. А раз уж ты сама не захотела рассказывать, то я не стала тебя упрашивать. Поэтому я не знаю, как ты подготовилась к побегу. Да, совершенно ничего не знаю, – сумбурно отвечает она.

– К сожалению, я ничего не могу вспомнить…

– Ты должна разоблачить их заговор, Алиса! Донести правду до всех! Никто здесь не справится с этим лучше тебя.

Загадок становится все больше и больше. Изначально я думала, что попала в обычную психбольницу и что, может быть, мои родные заберут меня отсюда. Но теперь я осознаю, что это невозможно. Остров. Кажется, Бог решил сыграть надо мной злую шутку. Мне не хватает духу поверить словам Е Пин.

– Все ли врачи здесь плохие люди?

– Плохие люди? Да они не люди, а демоны! Они днями напролет пичкают нас таблетками, варят нас в кипятке, пытают электротоком! Наши тела истерзаны, мы мучимся от невыносимой боли, но они не остановят зверства, пока мы не умрем. А до тех пор «лечение» продолжается…

– Мы регулярно проходим терапию?

– По их словам, это чтобы вылечить нас от психических заболеваний! Это смешно, мы ведь вообще не больны! Мы нормальные! Они боятся, что через нас просочится тайна острова, а потому им надо держать нас здесь и одного за другим превращать в сумасшедших! Если станешь сумасшедшей, то никто не поверит твоим словам. Алиса, еще ни один пациент не покинул этот остров живым. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю…

– Нас бросил весь мир, – с горечью говорит Е Пин. – Словно поломанные игрушки. Они уже сломаны, никому не хочется их чинить. А здесь как раз сборный пункт мусора. Нас сплющат, как этот мусор, измельчат на кусочки и уничтожат окончательно.

Изначально я знала обо всем. Возможно, даже лучше, чем Е Пин. Но сейчас я могу буквально сломать голову, но там по-прежнему будет пусто. Я не то что не помню ничего об острове – у меня и о вчерашнем дне воспоминаний не осталось.

Внезапно у меня начинает кружиться голова, и я чувствую, что очень устала.

– Ой-ой-ой! – вдруг слышится голос Е Пин.

В ту же секунду до моего слуха доносится ее нежное воркование:

– Мой хороший… мой славный малыш, ты проснулся? Лапочка моя, мама громко разговаривала, и ты проснулся, да? Мой хороший, баю-бай, снова, сладкий, засыпай… Мама завтра купит тебе игрушку, хорошо? Мама так тебя любит; ты мамина кровиночка… Мой хороший… Мой хороший…

Е Пин только что сказала, что она мать. Так у нее есть ребенок? Вдруг я почувствовала неладное: как руководство могло допустить подобное?! Нет, у Е Пин не может быть маленького ребенка, она лжет! Но отчего она так говорит?

Из-за стенки доносится пение Е Пин. Она поет колыбельную:

Спит мой кроха, засыпает,
Мамочка его качает.
Не тревожьте крохи сон —
Благостным пусть будет он.

Спит мой кроха, засыпает,
Его мама охраняет.
Все тепло и всю любовь
Мир ему подарит вновь.

Спит мой кроха, засыпает,
Его мама обожает.
А когда малыш проснется,
Маме тут же улыбнется.

По палате разносится мелодичное пение. Меня охватывает неописуемый страх.

– Прости, но…

– Заткнись! Заткнись! Заткнись! Ты и так разбудила моего ребенка; почему ты не можешь заткнуться! Не смей рот открывать, не смей тревожить моего малютку! А не то я тебя убью! Убью тебя! Убью! – яростно рычит Е Пин.

Хоть нас и разделяет стена, я слышу ее крики так, будто она стоит передо мной. Я продолжаю слышать ее вопли, к которым примешивается глухое эхо ударов. Скорее всего, она бьется головой или стучит кулаком по какому-то предмету.

Я начинаю пятиться назад, пока не упираюсь затылком в противоположную стену. Яростный рев понемногу утихает. Я сползаю по стенке на пол. Сейчас я на сто процентов уверена, что у Е Пин психическое расстройство. У меня внутри все переворачивается – последняя соломинка надежды сломалась. Вообще, я надеялась получить от нее больше информации. Меня охватило небывалое чувство беспомощности. Е Пин, мягко говоря, не в себе, но далеко не все, что она сейчас сказала, выдумка. Я рассчитываю поговорить с ней после того, как она успокоится, и разузнать, известно ли ей еще что-нибудь. Подумав об этом, я не могу сдержать горькой усмешки: надо же! Я могу положиться только на сумасшедшую женщину.

Я возвращаюсь к кровати, ложусь на нее и, обхватив коленки обеими руками, прижимаю их к груди, не переставая пялиться на железную дверь.

Внизу, на серебристо-белой двери, там, где она соединяется с полом, есть небольшая дверца. С легким скрипом она открывается, и на пол палаты опускается белый поднос с разнообразной снедью. На подносе лежат паровая булочка, пакетик молока и какие-то овощи. За дверью раздается сухое указание:

– Время обеда. Кстати, вскоре после обеда вас отведут на прием к доктору У.

– Доктор У? Подождите, а кто такой доктор У? Где доктор Чжуан?

Я собиралась было продолжить расспрашивать этого человека, но он, похоже, решил меня проигнорировать. Слышно только звук удаляющихся шагов.

Кто такой доктор У, о котором он упомянул? Разве моим лечащим врачом не является доктор Чжуан? Во мне вспыхивает искра любопытства. С одной стороны, я понимаю, что я в опасности. Меня окружают чужаки, и надо быть начеку. Лучшим способом самообороны будет не вступать ни с кем в контакт. Но, с другой стороны, я не найду себе покоя, пока не разузнаю реальное положение дел: какую же тайну скрывают на этом острове-тюрьме? А если я хочу знать больше, надо общаться с разными людьми, включая и психически больных, и врачей.

ГРРРЛ!

Пока я лихорадочно размышляла, в животе у меня заурчало. Кажется, я проголодалась; надо восполнить энергию.

Я протягиваю руку, беру с тарелки булочку и откусываю большой кусок. Но сосредоточиться на еде у меня не выходит: мозг по-прежнему кипит.

Первоочередная задача – это выяснить, кто я и почему меня здесь держат. На словах все весьма просто, но вот на деле совершенно иначе. Врачам доверять нельзя, а у пациентов чересчур спутанное сознание, и из-за этого общаться с ними будет тяжело. Единственный способ – по крупице выудить из медицинского персонала необходимую информацию, а потом собрать ее воедино. Что же до тюрьмы на острове, то тут, думаю, все карты раскроются после того, как я установлю свою личность.

Кажется, что я умираю от голода. Махом прикончив оставшуюся еду, я ложусь на кровать и закрываю глаза. Раз уж доктор У пошлет за мной кого-нибудь, можно пока немного вздремнуть, все равно делать нечего. Так я наберусь сил, а потом еще раз обдумаю план побега. Потянувшись, я ощущаю, как расслабляются перенапряженные мышцы. Сознание постепенно расплывается, и я проваливаюсь в сон.

4

Проснувшись, я замечаю незнакомого мужчину, сидящего рядом с моей кроватью.

Ужас какой! Взвизгнув и рефлекторно вскочив с кровати, я неуклюже падаю на пол и пячусь от мужчины подальше. Однако тот и бровью не ведет. Похоже, к подобному он уже привык. Мужчина продолжает сидеть у кровати и что-то непрерывно записывает в черном кожаном ежедневнике.

– Вы проснулись? – спрашивает он. – Мне хотелось, чтобы вы поспали еще немного, поэтому я наказал медсестре не будить вас.

– Где доктор Чжуан? – непонятно зачем спрашиваю я.

Кажется, он удивлен этим вопросом. Мужчина с улыбкой отвечает:

– Доктор Чжуан должен присутствовать на важной встрече, поэтому сегодня вместо него к вам пришел я. Ах да, я же еще не представился, меня зовут У Чао. На самом деле мы знакомы, но я слышал от доктора Чжуана, что у вас серьезная амнезия. Поверить не могу! Вы и вправду ничего не помните?

На нем белый халат и очки в золотой оправе. Он выглядит очень молодо, по крайней мере, гораздо моложе своего коллеги. Должно быть, ему чуть больше тридцати лет. Он совсем не похож на крепкого доктора Чжуана: У Чао производит впечатление утонченного и манерного человека. Если смотреть на это в позитивном ключе, то его можно назвать воспитанным и образованным. А если в негативном, то жеманным и изнеженным.

– Как меня зовут? – спрашиваю я.

– Похоже, вы вообще не можете ничего вспомнить. – У Чао смотрит на меня с прищуром. – Никогда еще не сталкивался с подобным. Мне кажется, вам надо провести комплексное обследование, посмотреть, повреждена ли черепная коробка. Возможно, причиной амнезии стал посттравматический защитный механизм. Вот только вы даже не помните, кто вы, а это уже абсолютная степень амнезии. Не бойтесь, мы найдем способ вылечить вас.

– Как меня зовут? – спрашиваю я еще раз.

Он улыбается:

– Вас зовут Сюй И, а ваше английское имя – Алиса.

– Алиса? – повторяю я за ним, но так и не понимаю, что к чему. – Почему меня сюда отправили? Что у меня за болезнь? Почему психбольницу построили на острове?

Пока я задаю вопросы, он кивает головой.

– Первое: вы совершили уголовное преступление, причинив вред другому человеку, но у вас выявили психические отклонения, поэтому и направили сюда. Кроме того, у вас крайне серьезное заболевание. Чуть позже я вам расскажу подробно. Второе: в этой лечебнице – психиатрической больнице «Наньмин» – содержат психически больных людей, которые совершили особо тяжкие преступления. Как вам такое? Прямо-таки место действия остросюжетного романа, не находите? Вы и не догадывались, что подобные места существуют на самом деле?

У Чао вновь улыбается, и я на подсознательном уровне понимаю, что он не очень надежный: возможно, из-за легкомысленного характера.