– Конечно, Тань, в чем вопрос. Придем.

– Ну, спасибо огромное! Я так хочу быть журналистом!

Эта девушка так и мечтала заняться полезной общественной деятельностью. Не человек, а чистой воды энтузиаст.

– Да пока не за что.

Я кое-как распрощалась с одногруппницей и вытерла лоб. Мы продолжали медленно передвигаться в пробке.

– Кэт, – позвал меня Арин.

Я взглянула на него.

– Что? – мой взгляд упал на его украшение – кожаную черную перчатку без пальцев со множеством цепочек. Классная штука!

– Что у вас с Кеем? Ты хочешь быть его девушкой?

– Что? – я удивилась, но не показала виду.

– Прости, если этот вопрос слишком личный. Не хочешь отвечать – не отвечай.

Вспоминания о Кее были слишком болезненными, но я улыбнулась Арину – мне нравилась его забота.

– Все в порядке. Между нами ничего нет, и быть его девушкой я не хочу. Если он бросил ту, с которой встречался пять лет, то что же меня ждет? Кей, конечно, красив, но, если честно, ведет себя как козел. Прости, что говорю так о твоем друге.

– Вот как? – едва тронула улыбка его бледные губы. – В чем-то ты права, Кэт. У тебя сейчас кто-то есть? – продолжал Арин.

– Нет. А у тебя?

– Есть.

Его ответ стал для меня неожиданностью. Мне показалось, Арин любит черноволосую Алину, которая где-то там сейчас находится с Кеем. Наверное, он ее держит за руку, обнимает и крепко целует. Мне сразу же вспомнилось, как светловолосый музыкант касался меня и прижимал к себе. Сердце заныло. Я опустила глаза, которые, кажется, опять покраснели.

Катя, все в порядке. Нам не нужен какой-то там известный красавчик с дурацким именем. Да, имя у него точно дурацкое – из трех букв… Кей. Интересно, а почему Кей?

– А ты любишь свою девушку? – почему-то спросила я.

– Нет, – спокойно ответил Арин. Разговор его ничуть не смущал.

– Вот как? И зачем тебе нелюбимая девушка? – наивно спросила я.

Арин взглянул на меня своими чудными светло-зелеными глазами с желтоватыми вкраплениями, почему-то потер губы указательным пальцем, как будто бы обдумывая, как бы поточнее мне ответить. А потом сказал, отводя взгляд вверх:

– Ты думаешь, что все встречаются только с любимыми?

– Ну… нет, – признала я. – Просто я думала…

Я замолчала.

– Что?

– Да так. Ничего. А ты вообще кого-нибудь любил? Или это миф, что мужчины могут к кому-то испытывать настоящие чувства?

– Любил и люблю. Но, к сожалению, не могу быть с ней вместе, – ответил Арин.

Наверное, ему тяжело любить эту красотку Алину. Ведь она с ума сходит по его другу. А Кей… он вообще испытывает к кому-нибудь тепые чувства? Нет, он эгоист до мозга костей.

– Любишь, но все равно с другой, – повторила я медленно, и мне стало жаль Арина. Кажется, ему нелегко. А ведь мне он показался таким хорошим… Хорошим и необычным.

– Да. С другой. Это ведь жизнь, Кэт. Она не бывает идеальной. Скоро выедем из пробки.

– А может быть, это и неплохо – пытаться забыть о любимом человеке рядом с другим или другой, – задумчиво произнесла я.

– Я не пытаюсь забыть, – чуть подумав, ответил Арин. Кажется, он не лгал.

– Почему же? – я осторожно потрогала висящую на зеркале переднего вида безделушку – длинного черного паука с мохнатыми лапами, который наверняка напугал бы Нинку до колик в животе.

– Не хочу отпускать ее, – он оторожно объехал чью-то машину. – А девушка рядом – она мне просто нужна. Я думаю, Кэт, ты прекрасно понимаешь зачем. А в твоей жизни есть кто-то, кто тебе нравится?

Я неожиданно кивнула. У этого человека очень удобные плечи – у того, кто мне нравится.

– Да, есть. – Я улыбнулась, вспоминая Антона. – И он абсолютная противоположность этому мерзавцу.

Кажется, мои слова порядком удивили Арина. Он откинул прядь прямых черных волос назад и, чуть склонив голову, посмотрел на меня.

– Кей кому-то проигрывает? – спросил он.

– Проигрывает.

– Если он об этом узнает, будет беситься, – сказал бас-гитарист, с некоторым одобрением глядя на меня.

– Он равнодушен ко мне, с какой стати ему беситься? – я вновь вспомнила его объятия с Алиной и разозлилась.

– Он умеет сдерживать эмоции.

И ты умеешь сдерживать эмоции, верно?

– Арин, неразделенная любовь – это больно. Но, знаешь, тьма не может длиться вечно. Рассвет всегда наступает, – решила я немного успокоить его. По себе знаю – когда плохо, любое, даже самое незначительное приятное слово способно улучшить настроение.

Однажды в третьем классе, когда я получила очередную двойку за контрольную по математике, я шла по скверику и рыдала – очень уж классная руководительница кричала и злилась. Бабушка, которая кормила голубей в этом скверике, пожалела меня и сказала, узнав мою проблему: «Ты плачешь из-за двойки, деточка? Запомни. Неученье – тьма, ученье – свет, а за свет надо платить. У кого-то хорошие отметки, зато мама с папой строгие и гулять не отпускают. Тебя отпускают?» Я кивнула, а бабушка, кидая голубям из кулька семечки, продолжала: «Или, например, им сладкое есть нельзя по болезни. Ты же ешь сладкое? А некоторые детки ходить не могут, а ты зато бегаешь быстро, да? Ну-ка, вот тебе семечки, корми птичек. А двойка – это так, пустяк». Я тогда, честное слово, очень обрадовалась. И когда получила в следующий раз очередного лебедя, уже по русскому языку, пересказала слова бабушки учительнице. Ох она и ругалась! Даже Томаса хотела в школу вызвать, но мне повезло – начались весенние каникулы.

– Твой рассвет уже близок, – тепло улыбнулась я ему. – Поэтому…

Меня прервал новый звонок.

– А ты популярна, – заметила Арин, объезжая место аварии: две машины, явно дорогие иномарки, врезались лоб в лоб. Никто не пострадал, зато они полдороги перекрыли. Полицейская машина остановилась как-то некорректно и тоже мешала движению. А владельцы авто, не обращая внимания на представителей закона, едва ли не дрались.

– Алло? – вновь проговорила я. Да что же такое? Почему всех прорвало. А номер, кстати, был неизвестным.

– Это Екатерина Радова? – сказал знакомый слегка гундосый и официальный до невозможности голос Славика Сеточкина. А этому-то что надо?

Нет, это ведьма Урсула.

– Да, это я. Слава?

– О, ты узнала меня, – обрадовалась трубка. – А я, собственно, хочу узнать, готов ли материал?

– Какой? – удивилась я так, как будто бы будущий журналист представился ведьмой Гингемой.

– Как какой? – гундосо удивился редактор университетской газеты. – О группе «На краю». Ниночка сказала, что ты все сделаешь, Екатерина.

Я убью эту Ниночку.

– А когда надо предоставить материал? – уныло спросила я и тут внезапно вспомнила один из любимых Нинкиных приемов: она дует в трубку, отдаляя ее от губ и кричит, что ей ничего не слышно. А потом сразу же отключается и трубку больше не берет.

Я, под очередной заинтересованный взгляд Арина, стала усердно дуть в трубку и орать: «Я… Слава? Ты меня слышишь? Слава, ты где?»

Трюк удался. Не буду я ничего писать. Нинке надо – сама пусть этим занимается, она у нас барышня умная, никакими талантами не обделенная, настрочит прекрасную статью. А я пас.

Но Сеточкин был упрямым – он продолжал звонить. Я, кусая губы, смотрела на экран. Ну не могу я ему прямо так взять и сказать: «Я ничего писать не буду, а Нинка – вруша и дура».

– Не берешь? Почему? – спросил музыкант.

– Да так, – махнула я рукой.

– Помочь?

– Как? – удивилась я.

– Возьму трубку, скажу, что не туда попали. Назойливый поклонник?

– Если бы, Арин. Нет, глава студенческой газеты, Сеточкин. Ждет статью.

Телефон временно замолчал, потом опять истошно заиграл надоевшую мелодию. Поменяю я ее на вибрацию, однако.

Не спрашивая меня, Арин взял телефон в свободную руку, продолжая рулить, принял вызов и поднес телефон к уху. Ух ты, какая у него серьга классная – черный череп с красными глазами-камешками. Я благодарно посмотрела на Арина. Не известный бас-гитарист – а чудо. И милый, очень милый. Вот бы себе такого друга-парня. Было бы здорово.

– Вы не туда попали, – с некоторой заминкой сказал тем временем Арин. Выключил телефон. Потом посмотрел на меня удивленно и спросил:

– Кэт, ты уверена, что это твой Сеточкин? – задумчиво спросил длинноволосый.

– Да, уверена, – кивнула я. – Эх, теперь же будет все выходные мучить.

– Какой-то у него голос… знакомый.

– Да? Может быть, вы виделись раньше, – не придала я значения его словам. Мы, кажется наконец въезжали в город.

Телефон заорал вновь. Я вздрогнула. Нет, я прямо сейчас его в беззвучный режим поставлю.

– Еще раз взять?

– Давай. Спасибо заранее!

– Но, по-моему, это не Сеточкин или как там его, – не сводил глаз с незнакомого номера Арин. – Первый раз твой журналист звонил вот с этого номера?

Я посмотрела на светящийся экранчик.

– Я не запоминаю цифры с первого раза, – жизнерадостно ответила я.

– Сделай громкую связь. У меня есть кое-какие подозрения.

– Какие еще подозрения? – перекрикивая надоедливую мелодию, спросила я. Скоро я буду дома! Ну, если пробок, конечно, нет. Как же хорошо, что я встретила Арина.

– Веселые подозрения. Тебе понравятся. Слушай этот голос, – вдруг как-то сильно уж радостно улыбнулся черноволосый музыкант.

– Хорошо, – растерялась я.

– Да? – произнес Арин, все с той же улыбкой.

Надо же, в ней проскальзывает ехидство. Или мне кажется?

– Это кто? – мрачно осведомился красивый бархатный голос, который никак не мог принадлежать гнусавому Сеточкину, если, конечно, тот за эти пару минут не обратился к практикующему волшебнику из книг о Гарри Поттере.

Я удивленно уставилась на водителя. Это же голос Кея! Это Кей! Кей! Сердце забилось, как сумасшедшее. Почему… он звонит? Беспокоится? Одумался? Или… что-то случилось?

– А это кто?

– Я могу услышать Катю?

Вау, я больше не «эй» и не «детка»? Вот это да! Я едва ли не с щенячьей радостью смотрела на телефон и еще плотнее прижала голову к Арину. От его волос пахло хвоей.

– Вы не туда попали, – произнес с большим удовольствием длинноволосый и подмигнул мне. Мое лицо осветила улыбка.

– Да? – чуть хрипловато спросил голос.

– Да. Точно.

– Арин, ты мудак, – Кей узнал друга. Только его тон был совсем недружелюбный.

– Почему же, Кей? – спросил тот спокойно.

– Сам знаешь. Передай телефон Кате.

– Зачем?

– Твою мать, – выругался Кей, – передай ей трубку.

– А если Кэт не хочет? – решил потрепать ему нервы Арин.

Я его прекрасно понимаю. Алина, его любимая девушка, приехала не к нему, а к этому наглому эгоисту. Я бы тоже бесилась. Надеюсь, он лопнет от злости. А может быть, белки в лесу все-таки отомстили за меня?

– Хочет, – самоуверенно отозвался Кей.

– Уверен?

– Сегодня мы встретимся, и я покажу тебе всю свою уверенность.

– Иногда я тебя безумно боюсь, – ровным голосом произнес Арин.

И черноволосый музыкант передал мне мой телефон. Я чуть дрожащим от удивления и любопытства голосом произнесла незамысловатое:

– Да?

– Ты, – с какой-то злостью прошипел Кей, услышав меня. Потом правда стал разговаривать мягче. – А вот и ты. Наконец я смог услышать голос нашей беглянки.

Какая я ваша? Ну, чувствуешь себя слегка униженным или просто обозлен? Или ты беспокоишься? Стало стыдно, что оставил в одиночестве Катю?

– Что тебе нужно? – почему-то слегка оробела я. В мыслях я намного смелее.

– Малышка, – преувеличенно ласковым голосом произнес Кей. – Ты куда уехала? Я отлучился на пару минут, а ты свалила куда-то сразу. Зачем?

– Ну… – Я задумалась. Приятно, однако, что этот дурак злится.

– Ну? – нежно подбодрил меня он.