– Что надо? – нелюбезно спросила я, узнавая строчку из известной «маньяческой» песни «На краю», которую частенько напевала Нелли, фальшивя, как слон. Кстати, на этот же трек был снят замечательный клип, а потом и небольшой фильм, длящийся целых двадцать минут, – как приложение к клипу и подарок поклонникам. Суть этого визуально-музыкального творения сводилась к тому, что лирический герой, возомнивший себя маньяком и имеющий удивительную возможность вести беседы со своими личными ангелом и демоном, донимал любимую девушку нехорошими звонками и письмами, и одновременно удовлетворял свою основную жизненную потребность – убивал, но не кого попало, а именно рыжеволосых красавиц определенного возраста. Они, видите ли, напоминали ему любимую. А любимой же он посылал страшные подарки и признания в любви, написанные кровью. Особенно сильно этот маньяк обожал звонить своей главной жертве по утрам и вещать монологи о любви, смерти и вечности. Диалоги не получались, потому что рыжеволосая жертва даже слово боялась вымолвить… Маньяк обещал и ее прибрать к рукам и доказать свои ярые чувства. Поймать его никак не могли, и правоохранительные органы это злило немерено.

Закончилась песня на удивление хорошо – маньяка нашел особенно умный следак, его осудили и приговорили к смертной казни. Но каким-то немыслимым образом в день, когда должно было свершиться правосудие, маньяк умудрился позвонить возлюбленной, напугав ее и ее парня, с которым она проводила досуг дома, до чертиков. Страх на лице рыжеволосой красавицы стал финальным аккордом клипа.

Для зрителей и слушателей так и осталось загадкой, что случилось дальше с героями, сбежал ли главный злодей или его все же казнили. Кстати, роль романтично-демонического маньяка досталась Кею (его сумасшедшие фанатки просто влюбились в этот ужасный образ), а вот молодого человека героини заставили играть Арина. Келле и близнецам повезло больше. Первый изображал кого-то, отдаленно напоминающего того самого умного следователя (и волосы его были еще нормального естественного темно-русого цвета), а братья замечательно разделили между собой роли ангела и демона, сопровождающих преступника Кея повсюду. Когда он совершал очередное убийство, ангел закрывал лицо и плакал, а демон бился в каких-то эйфорических конвульсиях. Вещь, в общем, получилась занятной. Но мне не нравилось, что Кей напевал строчки из этой песни на мой телефон, потому что это выглядело так, будто я – жертва, а он – великий и кровавый маньяк, сошедший с ума на почве любви.

– Эй, ты не спишь? – спросил музыкант.

– А что я могу делать в четыре часа утра? – спросила я и зевнула. Меня тянуло назад в кровать. Но, с другой стороны, до жути было любопытно узнать, почему Кей звонит.

– Мало ли чем ты можешь заниматься. Почему не отвечаешь на мобильник?

– Он сломался, – была кратка я.

– Как?

– Просто, – не захотелось мне вдаваться в подробности. Ведь в поломке был виноват именно он, бабуин. Довел меня до ручки, можно сказать! – А что ты хотел?

– Напомнить тебе о том, что завтра будет отличный день.

– В смысле? – не поняла я, прислушиваясь одновременно к каким-то странным шорохам.

Оказалось, это были не шорохи, а птички, которые в этакую рань расчирикались за окнами. Сумасшедшие пернатые. И чему так радуются? Ждут солнца? Надеются, что своим милым пением смогут заставить выползти из-за горизонта сияющий диск намного быстрее?

– Обещают теплую погоду, – так же загадочно произнес музыкант, – лучше, чем сегодня.

– А чем тебя погода не устроила сегодня? – захотелось мне узнать причину, по которой всемогущее Его Величество обозлилось на погоду-мерзавку. Может быть, он под дождь попал и стоит мокрый сейчас, мерзнет, зубами стучит? Но в голове что-то не вязалась картина того, как Кей стоит весь промокший и зубы его клацают друг о друга, сами собой сочиняя новую мелодию для очередного тяжелого хита.

– Дождь и солнце, – туманно пояснил Кей.

– И? – не поняла я его слов, чувствуя, как слипаются глаза.

– Должно быть одно из двух. Или солнце. Или дождь.

– В смысле? – терпеливо переспросила я.

– Только одно, – видимо, Кей решил, что сестра таланта, та самая краткость, украсит его речь. Но он очень ошибался – я вообще потеряла смысл его слов.

Тут он засмеялся. Наверное, он все же чем-то балуется, не брезгует. Надо бы ему сказать, что наркотики плохо сказываются на внешнем виде, – мигом перестанет их пробовать.

– Детка? – позвал меня Кей тем временем.

– М?

– Почему молчишь? – наверное, он очень хотел поговорить.

– Я засыпаю, – сонно пробормотала я, и голова моя качнулась вправо с явным намерением упасть на руку, лежащую на столике, где стоял телефонный аппарат.

– Если бы была со мной, я бы взял тебя на руки, обнял, прижал к себе, и ты заснула бы крепко-крепко, – задумчивым и, как мне показалось, нежным тоном произнес солист известной группы. – Со мной.

– Что? – мигом расхотелось мне спать.

– Я гладил бы тебя по волосам, глядя, как ты спишь. А сам бы, наверное, заснуть не смог. Знаешь, когда ты рядом – во мне просыпается странное желание.

– Какое еще желание? – поежилась я, потому что понятия не имела, какие там желания спрятаны в платиновой голове Кея, вернее, в ее немногочисленных извилинах, большинство из которых задействовано в самом главном умственном процессе Кея – повышении ЧСД. Так и представилась мне извилина в виде полноводной реки, на которой стоит огромная ГЭС, активно перерабатывающая воду в энергию для роста чувства собственного достоинства Кеечки. А желания эти наверняка проходят под цензурой «Детям до четырнадцати/шестнадцати/восемнадцати запрещено» Я даже закашлялась слегка, и без того напуганная странными метаморфозами звездного парня. Нет, на просто травку это не похоже. Вероятно, что-то потяжелее. Даже думать об этом не хочу!

– Какое желание? – задумчивым тоном переспросил Кей, а его ответ меня почему-то нереально обрадовал. – Защищать. Быть рядом. Но по идее должно быть совершенно другое желание: обладать.

Я отодвинула трубку от лица подальше, чтобы музыкант не слышал мои сдавленные смешки. Но я весьма быстро справилась с собой.

– Ты это о чем? – спросила я не своим голосом. Вот и пойми после этого этих мужчин – днем целовался с одной, в лесочке с ней уединялся, непонятно что с ней делал, а теперь мне такие вещи говорит! У меня даже слегка щеки покраснели. Не знаю почему, но это приятно слышать!

Не отвечая на мой вопрос, Кей продолжал задумчиво:

– Наверное, ты сейчас похожа на котенка, которого разбудил злой хозяин, чтобы с ним поиграть.

– Да нет, – растерянно произнесла я. – Я на человека похожа…

– А мне кажется, что все-таки на котенка.

– Почему ты мне сейчас это все говоришь? – добавить фразу о том, что я предполагаю, будто он, Кей, находится под влиянием психотропных веществ, я не успела, потому что меня, как и всегда, перебили.

– Я просто озвучиваю твои мечты относительно меня, – омерзительно расхохотался Кей. – Ничего больше. А ты там уже себе напридумала, да? Ты ведь хочешь, чтобы… чтобы я был рядом и держал тебя на руках, защищая от всех и вся, и любил? Ты ведь поверила мне?

– Козел.

– О да, ты, наконец, разозлилась, хорошая девочка Катя?

Да! Ты же сволочь натуральная, а не человек! Да как так можно над девушками издеваться? Подумать только, чуть ли не в любви тут признавался, видите ли, ему меня защищать захотелось, а теперь, оказывается, это он так изощренно надо мной поиздевался. Вот урод! Я правда поверила!

– Нет. Не разозлилась. Это все, что ты хотел сообщить мне в четыре утра? – холодным тоном спросила я, но на самом деле голос мой звучал довольно жалко.

– Отнюдь, детка. Я хотел предупредить тебя насчет нашей встречи в понедельник. Не придешь – сама знаешь, что будет.

– Что будет? – после сна я была не слишком сообразительной.

– Твоя подруга на тебя обидится, – многообещающим тоном поведал высокомерный выскочка. – И ты знаешь почему, – при этом он довольно заржал.

Так и вижу его красивое и довольное личико в обрамлении белых волос, на котором растянута довольная лыба. Не спится придурку – вот и названивает всем подряд. Кстати, где он вообще мой номер-то взял? Как-то я этим вопросом раньше не задавалась. Хотя… наверное, Нинка дала. Да мало ли где. Вообще не понимаю этого болвана-суперзвезду.

– Хорош-ш-шо, как скаж-ж-жеш-ш-шь, – старательно скопировала я шипящую змею, готовую к атаке, – я приду-у-у.

– Что у тебя с дикцией? – не проявил должной чуткости Кей. – Не шепелявь. Ладно, киска, – придумал он новый вариант того, как можно обозвать девушку Катю, – пока. Иди спи. И может быть, я тебе приснюсь. Если будешь хорошо себя вести и поцелуешь мою фотку, которую ты, конечно, хранишь у себя под подушкой.

– Чтобы тебя черти слопали, – сказала я трубке, в которой уже слышались частые гудки.

Вот же самомнение у человека. Мне приснится кто-нибудь получше, Антон, к примеру.

Не успела я лечь в постель, как опять раздался звонок.

– Алло? – устало я подняла трубку. – Что еще?

– Повежливее, детка, – услышала я вновь голос Кея, – завтра надень юбочку покороче, что ли. И кофточку прозрачную или открытую, окей? Хочу видеть тебя милой. Ты ведь хочешь вызывать во мне желание, правда?

Вот же скотина. Я стиснула крепко зубы и сомкнула пальцы в кулак, представляя, что хватаю вовсе не воздух, а шею этого куренка с амбициями второго Наполеона.

– Надену, – мрачно пообещала я, жалея, что у меня нет чадры. Вот в ней бы я точно пришла. – Ради тебя, милый, я надену все, что скажешь.

– Тогда целую тебя, – поддразнивая меня, произнес Кей и как-то ехидно добавил, – Катюша. В носик.

– До свидания, Кейчик, – не стала я слушать его больше, потерла зачем-то нос и отправилась спать.

Спокойного сна мне, видимо, сегодня было не суждено получить. Часов в семь утра, когда мне снилось, будто брелок, подаренный Антошей, превратился в настоящее лакомство и я сейчас ем огромную конфету, телефон снова был атакован, и мне пришлось вновь вставать.

– Алло, – еще более хриплым со сна голосом сказала я трубке. Если бы я не хотела так сильно спать, то, наверное, почувствовала неладное, но, я как всегда, вновь показала себя потрясающей простофилей.

– Доброе утро, – раздался бархатный мужской голос, принадлежащий скорее всего человеку лет тридцати.

– Здравствуйте, а вам кого? – Я-то уже хотела начать орать на Кея – думала, это он опять решил поразвлечься. Наглотался там, наверное, всякой дряни, вот заснуть и не может.

– Простите, что разбудили вас в столь раннее утро, но это из домоуправления.

– Да ничего страшного. А что случилось? – мигом навострила я уши. Неужели соседи снизу все-таки на нас жалобу накатали за часто устраиваемые потопы? И что теперь делать? Вдруг нам вообще сейчас все на фиг отключат?

– В вашем доме проблемы с подачей воды, – официальным тоном продолжал мужчина с бархатным голосом, – не могли бы вы проверить, есть ли у вас на этаже холодная вода.

– Прямо сейчас?

– Да-да. И сообщите, есть или нет.

– Да, конечно, – нехотя пошла я в ванную комнату.

Холодная вода была – она весело заструилась из крана. Как только я сообщила о том, что все в порядке, меня попросили посмотреть и горячую воду. Она тоже имелась – правда, текла немного хуже холодной и была скорее не горячей, а теплой – не успела прогреться, но у нас в квартире это совершенно нормальное явление ранним утром.

– И горячая есть, – поспешила я сказать мужчине из домоуправления.

– Значит, и холодная, и горячая вода имеются? – Бархатный голос на мгновение затих.

– Да, – кивнула я сама себе.

– Отлично! Тогда мы идем к вам мыть слона. И сами можем ополоснуться! – услышала я в ответ несуразную глупость. А следом до моих ушей донесся веселый и воистину дебильный смех нескольких человек, которым нечего было делать в семь утра и которые веселились так, будто бы им удалось глупо разыграть не меня, а по меньшей мере президента Соединенных Штатов Америки. Среди ржущих я опознала и Кея, вот его-то блеющий смех мне казался наиболее гнусным. К моему ужасу и негодованию, именно он сейчас и разговаривал со мной по телефону, а я его даже и не узнала. Вот ведь свинья! Умеет же голоса подделывать.

– Ты идеальная жертва, – весело бросил он уже нормальным голосом, а кто-то на заднем плане, предположительно Келла, заорал, что теперь надо и «королеву разыграть». Кей отвлекся от меня и сказал приятелю, что это скорее всего сделать не получится. Тогда еще кто-то из присутствующих тупиц заявил, что знает телефон «еще одной глупышки». На этих словах я повесила трубку, отключила в телефоне звук, а потом даже из розетки выдернула вилку – теперь уже наверняка не позвонят.