Да, именно поэтому я и не еду с Нинкой. Потому что подруга, увидев, что я напялила на себя, заставит меня переодеться – с нее станется и около магазина остановиться и шмоток мне накупить, как раз таких, которые и хотел бы видеть на мне солист группы «На краю».

Я покружилась перед зеркалом, взмахнув подолом юбищи, которую мне пришлось подпоясать широким ремнем от джинсов, удовлетворилась, что выгляжу «просто прелестно», подумав, воткнула в уши огромные тяжелые серьги-кольца и только потом пошла к входной двери, не забыв по пути написать записку родственникам, что убежала на прогулку.

Я чувствовала себя живым веником, пересмотревшим парад фриков на улицах Европы.

Выходить из подъезда в таком виде я боялась ровно минуту, потом я глубоко втянула воздух ртом, открыла подъездную дверь и поспешила вперед. Прохожие, конечно, на меня странновато косились, но ничего не говорили – мало ли кто как одет в наши суровые дни? Неформалы вот всякие еще хлеще одеваются. Келла с синими волосами бегает, Кей с серебряными, а Арин с неприлично длинными, и ничего – комфортно себя чувствуют. Зато, к моему большому изумлению, повстречавшаяся на моем пути Фроловна едва ли не приветливо мне кивнула и сказала, что я, видите ли, очень хорошо сегодня одета.

– Мы так на сенокос ходили, – зачем-то добавила она, вспоминая далекую деревенскую юность. – Тебе только платка не хватает.

Я поспешила отделаться от соседки и побежала к автобусной остановке, чтобы не опоздать к месту встречи – у меня времени как раз было ровно столько, за сколько можно было добраться до «Животного мира» на общественном автобусе.

На мое счастье, автобус, полупустой и большой, пришел быстро, и я забилась на свободное сиденье в самом его конце, около пыльного окошка с разводами чьих-то пальцев. Парень-кондуктор с ухмылкой «обилетил» меня, окинув заинтересованным взглядом. Наверное, ему давно не попадались столь безвкусные девицы с нервными движениями. Еще бы мне не нервничать – вдруг этот Кей действительно Нинке всякой ерунды наплетет о наших якобы отношениях? С него станется.

Не попав ни в одну пробку и удачно избежав столкновения с другим автобусом, который всю дорогу старался нас обогнать, я довольно быстро приехала на конечную остановку, около которой, собственно, и находился зоопарк. «Бестариум Генус» очень удобно располагался на склоне горы, обращённой к широкой реке с одной стороны, и к холмам – с другой. На территории его располагались не только клетки с животными и большие вольеры, но и тематизированный парк аттракционов, среди которых возвышалось огромное колесо обозрения, – я давно хотела попасть на него, а также несколько кафе, детские площадки, тир, замок ужасов и еще куча всего, что должно было привлечь внимание посетителей.

Около остановки я Нинку не увидела, поэтому поспешила подняться по ступенькам, чтобы попасть ко входу в зоопарк, думая, что подруга ждет меня там. Оказалось, я была права – она в гордом одиночестве стояла спиной ко мне, разговаривая с кем-то по телефону и нервно стуча высоким каблучком модных туфель по асфальту.

– Жди меня, – властно говорила она в трубку сотового телефона, – я попала в пробку и скоро буду.

И подруга засунула телефон в какую-то очередную новую дорогую сумку, висевшую у нее на плече. По случаю хорошей погоды, которая решила сегодня побаловать нас не только солнцем и голубым небом, но и довольно высокой температурой, заставляющей жителей города по-летнему раздеться, Нинка влезла в короткую, но жутко модную юбку темного цвета, на которой красовались геометрические бело-аметистовые орнаменты – в тон светло-пурпурной кофточке с довольно большим вырезом. Костюмчик выгодно подчеркивал изящную фигуру подруги. Да уж, если нас с Нинкой рядом поставить, даже самому глупому станет ясно, кто из нас красавица, а кто чудовище. Сегодня я играю роль мегачудовища.

– Привет, – помахала я Нинке, но та только взглядом по мне скользнула, и только через пару секунд до нее дошло, что перед ней стоит Катя, то есть, я.

– Это… это что такое? – завороженно посмотрела на меня Журавль. Она обошла меня вокруг раза два, и только потом, брезгливо потрогав двумя пальцами Нелькину футболку за длинный, до локтя, рукав, произнесла слабым голосом:

– Ты с ума сошла?

Она еще раз обошла вокруг меня и теперь уже потрогала розовую резинку на волосах, скривившись, как от лимона.

– Тебя обокрали? Ты потеряла всю одежду? Катя, ты пьяная?

Я широко улыбнулась и, вспомнив про ядовитую помаду, полезла в сумку за ней. Едва увидев то, чем я хотела щедро намазать губы, Нинка словно бы в себя пришла. Она топнула ногой, выхватила помаду и выкинула ее на дорогу, едва не попав по голове малыша, радостно шагающего за руку с родителями по направлению к воротам зоопарка.

– Ты чокнулась! – заорала Нинка, напугав еще одного ребенка, который тоже спешил к животным вместе с мамой и ее подругами. – Ты как оделась?! Ты что, из цирка сбежала?!

Она еще раз оглядела меня и злобно выругалась.

– Девушка, – осуждающе сказала мама второго напуганного ребенка, – не выражайтесь столько вульгарно. Тут же дети.

– А пошла ты, – волком уставилась на нее белокурая девушка-ангел, чьи волосы сегодня превратились в кудряшки, блестящие на солнце.

– Сумасшедшая какая-то, – не стала связываться с Ниной женщина и быстро ушла, говоря какие-то нехорошие слова про мою подругу.

– Дыхни, – требовательно сказала Нинка, склонившись надо мной, как злая ведьма над ребеночком, которого собиралась сварить.

– Я не пьяная!

– Дыхни.

– Да серьезно! Просто… так получилось одеться, – стала оправдываться я, чуть отступая от разъяренной блондинки. Она хотела еще как-то обругать меня, но в это время на горизонте появились главные действующие лица этого дня: Келла и его противный дружок Кей. Увидев их, Нинка, естественно, тут же закрыла рот и поспешно натянула на себя ангельскую маску. Она твердо решила поразить сегодня своего кумира.

А эти двое, кстати, одеты были тоже странновато: оба в темных очках и в головных уборах: барабанщик в кепке армейского покроя и цвета хаки, Кей – в черной бандане. Наверно, не хотят, чтобы их поклонники опознали. А то вдруг они их разорвут на части? Забавно получится. Хотя, думаю, в этом месте маловато будет поклонников тяжелой музыки – здесь все больше малышня с родителями.

– Привет, Журавлик! – радостно помахал синеволосый и попытался обнять свою королеву, но Нинка ловко увернулась из его рук, едва слышно прошипев, что она «посмотрит, кто из них журавлик, а кто пень с синим мхом». И быстро взяла себя в руки.

– Здравствуй, Келла, – улыбнулась сначала ему, а потом и Кею подруга, источая вселенскую радость от встречи.

– Какая ты красотка! Как у моей Королевы дела? Да, это Кей, а это моя Ниночка, – быстро представил он своего приятеля и девушку друг другу. – Ты, наверное, моя девочка, не помнишь его. Ты в тот раз была немного… пьяна. Да.

– Келла, я прекрасно знаю, кто такой Кей. Мне так приятно познакомиться с солистом самой крутой группы этой страны… – Ниночка мило смутилась. – Я даже стесняюсь…

Кей тут же отвесил Нинке какой-то комплимент, на который она что-то ответила приятным голосом и игриво рассмеялась.

– А это что за цыганка? – почесал голову синеволосый, глядя на меня. Нинка обожгла меня лютым взглядом, но ничего не сказала, продолжая умело строить глазки Кею. Наверняка она была вне себя от счастья, но прекрасно сдерживала свои эмоции. Он тоже заинтересованно и даже слегка насмешливо (к нему ведь постоянно девки липнут) поглядывал на подругу – пока не заметил мою скромную персону.

– А это я, – зачем-то в приветственном жесте помахала я парням. О да, бойтесь меня.

– Ты? – удивленно приподнял солнцезащитные очки драммер, а потом вдруг стал громко и заразительно смеяться, словно во второй раз позвонил ко мне домой в семь утра, чтобы предложить помыть слониху, а я опять купилась.

– Это Катя, – сквозь зубы проговорила подруга. – У нее случились форс-мажорные обстоятельства, поэтому… поэтому она сейчас уедет домой. Да, Катенька?

Я посмотрела на Нинку и с радостью кивнула.

– Нет, зачем же? – задумчиво произнес Кей таким же милым голоском, что и Журавль, которую я хотела уже расцеловать за такое предложение. – Я хочу, чтобы Катя осталась.

– Я уеду, не буду вас смущать своим видом, – тут же запротестовала я, теребя юбку.

– Нет, ты не уедешь, – с нажимом произнес Кей, подходя ближе. Глядя на него, я тут же поняла, что мое сердце стало переполненным сосудом, из которого скоро хлынут в кровь два перемешавшихся чувства: что-то вроде отчаянной симпатии и такой же отчаянной неприязни.

– Но… – попробовала я все же отказаться от совместной прогулки, но Келла сквозь смех проговорил, что мне не стоит стесняться своего цыганского наряда, мол, все свои и все понимают. При этом он невзначай покрутил пальцем у виска, а его дружок, плохо сдерживая наглый смех, показывал мне большой палец, мол, классно приоделась.

В результате мы вчетвером направились в сторону ярко-оранжевых касс, чтобы купить билеты. Келла шел впереди, по-хозяйски ухватив Нинку за руку, а она почти совсем не обращала внимания на этот факт, потому что, повернув голову на девяносто градусов, о чем-то мило щебетала с Кеем. Я замыкала шествие, то и дело озираясь по сторонам.

Для того чтобы купить билеты, нам пришлось отстоять небольшую очередь. Подруга ни на секунду не замолкала, умело привлекая внимание Кея, которого, как и Келлу, никто не узнавал. Только какой-то дедушка в панамке показал внуку на синие волосы барабанщика, выбивающиеся из-под кепки, и сказал ребенку:

– Будешь плохо себя вести, такие же волосы на голове полезут. И будешь в такой же шапке ходить.

Мальчик глянул на Келлу, самозабвенно набирающего кому-то сообщение, и заплакал. Он не хотел себе такую же участь.

– Папа, – укоризненно воскликнула мама мальчика и дочь дедушки в панамке, – что ты опять Эдику наговорил!

– Я его жизни учил. А то будет он у тебя как вон тот малец с синим волосьем.

– Не приставай к людям, папа! – покраснела женщина, потому что Келла услышал слова деда и повернулся к родственникам с ухмылочкой. Его забавляла ситуация.

– А я и не пристаю. Ой, девушка, вы погадать можете? – обратился пожилой мужчина ко мне ни с того ни с сего.

– Это вы мне? – изумилась я.

– Ну да. Вы же, кажется, цыганка. Или нет? – поинтересовался дедушка.

– Папа! – опять одернула его дочь.

– А что? Цыганки всегда хорошо гадают, особенно такие миленькие, как эта, – к моему ужасу дедок подмигнул мне и добавил: – А вы наполовину цыганочка? А то кожа у вас больно светлая, да и волос не черный.

– Я не цыганка, даже наполовину, – ответила я, слыша, как Келла опять ржет, да и Кей тоже не скрывает смех. Одна только Нинка была солидарна со мной и молчала – но уже скорее от злости.

– Какая ты популярная, – тихо проговорил Кей так, чтобы моя подруга не слышала его слов. – Такие парни к тебе клеятся. М-м-м.

Я зло посмотрела на него, но промолчала.

– И панамка у него такая стильная, – шептал блондин, – я тоже хочу такую. Ты тогда обратишь на меня внимание?

И для чего я оделась таким пугалом, что аж самой стыдно едва ли не до слез? Все равно ведь вынуждена терпеть это ужасное общество. Хорошо вон Нинке, она-то рада Кею, так и норовит его случайно коснуться и улыбнуться. Интересно, а Келла-то замечает ее действия?

Келла не замечал – он как раз покупал билеты, очень по-джентльменски приобретя их не только себе и другу, но и нам с Ниночкой.

– Щедрая душа, – сказала я Нинке.

– Обычная. Если я пошла куда-то с парнем, пусть он расплачивается за все. – Отвечала подруга с пренебрежением. – Иначе на фиг мне жмот-нищенка? – К нам приблизились парни, и ее тон переменился. – Ой, Кей, смотри – на тебя та девушка уставилась… Что будет, если она тебя узнает?

– Он ее тут зава… – под взглядом друга Келла замолчал и пожал плечами. А Кей, улыбаясь Ниночке, сказал, что его не узнают.