Конечно, разница между фастфудом и высокой кухней секс-индустрии заключалась не только в цене, но и в том социальном лифте, подъем на котором всегда сопровождался обладанием чем-то уникальным. И Евгений Иванович наверняка знал, что нашел уникальный самородок, еще не засвеченный в эскортной теме. Поэтому он считал, что заключил невероятно выгодный договор аренды на рынке человеческих кадров. Он рассуждал как бизнесмен. У субъекта «Элла» есть красота и молодость, которую можно купить. Однако гораздо выгоднее взять субъект в лизинг, ведь со временем стоимость такого актива будет падать. Всем же ясно, что ликвидность этого товара носит исключительно временный характер, не в пример самому Евгению Ивановичу – его ликвидность будет только повышаться, ведь что-что, а зарабатывать он умеет. Отсюда вытекал очевидный вывод: пока рыночная цена субъекта «Элла» растет, нужно оформить краткосрочный акт сотрудничества, а потом сбыть его по всем правилам рыночной экономики. Довольный своим предпринимательским навыком, Евгений Иванович предвкушал грядущие бонусы от этой сделки.

Так Элла переехала в Москву. Родителям переезд она объяснила поступлением на филфак МГУ на бюджетной основе. Рассказывать им про свой социальный лифт в виде Пугачева она, конечно же, не стала. Отец и мать, уже давно не интересовавшиеся жизнью старшей дочери, были несказанно рады ее успеху, а еще больше – тому, что в их квартире освободятся квадратные метры.

На первом году обучения на филфаке Элла редко появлялась в университете. Почти все ее время занимала подготовка к конкурсу «Мисс Россия», где, как и было обещано, она заняла почетное третье место. А сразу после этого ее ждала неплохая карьера в одном из лучших модельных агентств столицы. Хоть Евгений Иванович и обеспечил ее жильем и ежемесячным субсидированием, она предпочитала иметь свой независимый заработок, потому что, несмотря на юный возраст, эта «девочка с севера» хорошо понимала непостоянство человеческой натуры. Особенно такой, которая строит свои отношения на рыночной основе. Неизвестно, когда московскому адепту американской мечты имеющиеся акции перестанут приносить эмоциональные дивиденды, когда он решит расторгнуть текущий договор и сбыть их обратно на рынок. И к тому моменту, когда это произойдет, Элла хотела быть не только морально, но и финансово подготовленной. Вдобавок, так уж совпало, ее занятость имела еще один очень интересный эффект. Чем более недоступной она была, тем больше Евгений Иванович добивался ее внимания. Чем больше он его добивался, тем более значимой фигурой она для него становилась и тем больше он был готов в нее вкладывать.

Любимый спорт большинства московских предпринимателей, к коим как раз и относился Евгений Иванович, – это покорение труднодоступных вершин. Когда такой житель финансового Олимпа заключает договор с прекрасной дамой, чаще всего эта вершина в его понимании уже считается покоренной. Безусловно, он еще некоторое время будет на ней покоиться, чтобы прочувствовать свою победу. Но в целом очень скоро начинаются спуск и в обозримом будущем поиск, а затем и покорение новой вершины.

Элла это инстинктивно понимала, поэтому почти бессознательно вела себя даже не как Альпы или Эльбрус. Она была Эверестом. Но не просто Эверестом, на который, к слову, Евгений Иванович достаточно быстро забрался при их первой встрече, а таким Эверестом, у подножия которого установлен фейсконтроль, и от него зависит, пустить ли Евгения Ивановича в горние выси на этот раз или нет. А уж если пустить, то обязательно с уведомлением, что, добравшись до пика единожды и соприкоснувшись с близостью небес, он тут же будет спущен обратно на уютном фуникулерчике под названием «Сильная занятость». При этом вагон фуникулера был спроектирован столь изящным образом, что его появление вызывало лишь восхищение. Это держало бизнесмена в тонусе и заставляло его думать, что недостаточно просто кидать монеты в киску-копилку, нужно еще совершать какое-то сверхусилие. Такая стимуляция оказывала на него крайне положительное воздействие не только в сфере отношений, но и в плане его предпринимательских амбиций.

Что же касалось амбиций самой Эллы, то они выходили далеко за рамки договора с Евгением Ивановичем. В ее планах было стать Эверестом не только для предприимчивого альпиниста, но для других ценителей активного туризма.

Глава 6

Что день грядущий мне готовит?

А. С. Пушкин

Выйдя с пар, мы с Эллой сразу направились к машине. По расписанию дальше шли лекции по педагогике, а нас ждали дела поважнее, чем прослушивание бесполезной информации о том, чем мы заниматься в этой жизни не планировали. На повестке дня была моя дальнейшая судьба.

Для разговора Элла выбрала приятное кафе в окрестностях Воробьевых гор. Вывеска, оформленная в духе европейского благополучия, и витринные окна в пол внушали мне благоговейный ужас. Если для моей спутницы трапезы в подобных заведениях были нормой жизни, то для замкадышей типа меня пересечь порог ресторана было запретным плодом. Мой внутренний цензор привык выдавать мне моральный билет лишь в заведения эконом-класса: чебуречную «на районе», ларек «Шаурма от Ашота» и придорожные кафе с однотипными названиями в духе «Сытно и вкусно». Объяснялось это простой математикой. Если я куплю шаурму за 90 рублей, то она мне послужит сразу и завтраком, и обедом. Это по 45 рублей за прием пищи. А в модных ресторанах я даже чай себе на эти деньги не куплю. Поэтому я оцепенела от страха, безуспешно пытаясь переступить порог. Но надо было как-то преодолевать это препятствие, потому что лучшая подруга уже давно вошла в ресторан.

Кое-как поборов страх, я последовала за Эллой, которая пыталась организовать нам лучший столик и вовсю раздавала команды официантам. Когда мы наконец уселись, Элка предупредительно сообщила, что она угощает. Это было очень вовремя, потому что меню во мне пробуждало не аппетит, а чувство тревоги от указанных цен. Чтобы скрыть неловкость, я попробовала пошутить:

– Твой щедрый жест я готова принять, только если мы будем считать, что я посредник между эксплуататорским и рабочим классом.

Элка вопросительно оторвала взгляд от меню.

– Ну под эксплуататорским классом я подразумеваю твоего Пугачева…

Я не успела договорить, как Элла почти гневно парировала:

– Ага, а под рабочим классом себя, да?! Мара, а совесть-то у тебя есть?! Выключай побитого жизнью суслика. Как будто я не могу просто так порадовать лучшую подругу.

Тут подошел официант. Элла заказала за нас обеих и продолжила:

– Мар, пока ты себя будешь вести как побитый суслик, твоя жизнь так и будет складываться. Как залупа старого деда. – Она выдержала многозначительную паузу. – Действуй, а не сопли на кулак наматывай. Бери быка за рога и поворачивай его туда, куда надо тебе.

Ее слова были отрезвляюще жесткими. И это подействовало.

– А ты позволяешь этому животному тащить тебя туда, куда ему вздумается. Так ты далеко не уедешь. Вернее, уехать-то уедешь, но не туда, куда тебе хотелось бы.

– Эл, я пыталась много раз. – Тут мне пришлось сделать вдох-выдох, чтоб упомянутая подругой сопля не потянулась опять в сторону кулака. – Наверно, я просто глупая. Я вообще не понимаю, что делать.

– Мара, это очень просто. Скажи, что ты хочешь получить в результате?

– Ну как, это же очевидно! Хочу, чтоб деньги были, чтобы ипотека была закрыта. Одним словом, вылезти из этой финансовой жопы, в которой наша семья торчит всю жизнь. И мне все равно как. Главное – побыстрее.

– Если тебе все равно, иди на стройку. Зачем ты на филфаке учишься?

– Ха, подловила! Хорошо. В идеале – заработать каким-то нормальным путем, чтобы не бросать учебу. Желательно, чтоб это был интеллектуальный труд.

– Дружочек, вот гляжу я на тебя и не понимаю. Как можно быть одновременно такой умной и такой дурой. Ты у нас лучшая на курсе…

– Ну не прям чтоб лучшая, – перебила я.

– Не прибедняйся. Ты – одна из лучших, это правда. И при этом ты вообще не приспособлена к реальной жизни. Сидишь где-то на своем розовом облачке и не хочешь мараться земными проблемами. Но сейчас ты сама видишь, что с таким подходом далеко не уедешь. Кушать-то хочется. И чтоб мелкая твоя одета-обута была.

– Не сыпь мне соль, Эл!

– Малышка, если я не насыплю, то раны ты так и не заметишь. А будешь дальше прикрывать рукавом, делая вид, что проблемы не существует. И пока ты будешь тренировать актерское мастерство, притворяясь, что все путем, из простой раны получится гангрена. Знаешь, что потом? Так что спускайся уже давай со своего облачка.

– Да я готова, честное слово! Я просто не знаю как! Что конкретно мне сделать? Бросить учеников и идти в макдак? Бросить учебу и идти в офис? А меня вообще возьмут туда с неоконченным высшим?

В уме хороводом проносились мысли, передуманные мной раз по сто этой ночью. Их бешеная пляска сводила меня с ума, причиняя буквально физическую боль. Агония становилась невыносимой, потому что я совершенно не понимала, как и учебу не бросить, и остановить надвигающуюся финансовую катастрофу. Но пока мой мозг никак не мог собрать этот пазл.

От мыслей о собственном бессилии мое лицо скривилось, пронзенное спазмом безысходности. Я уставилась на подругу:

– Эл, я реально начинаю думать о продаже почки.

– Знаешь, мне нравится твой решительный настрой, – сказала она, отправив в рот большую порцию салата «Цезарь».

Элла так жизнеутверждающе поглощала салат, что я даже забыла о своих страданиях. Хорошо, что заказ она сделала за нас двоих, сама я бы так и не попробовала модное блюдо. И дело не только в стоимости. Хотя салат назван в честь одноименного итальянского повара, но у меня блюдо ассоциируется именно с римским полководцем. И то ли от девичьего скудоумия, то ли от безграмотности, но, когда речь заходит о Юлии Цезаре, первое, что мне приходит на ум, – это история его отношений с Клеопатрой. Насколько я знаю, именно Цезарь отдал власть над Египтом хрупкой девушке, сделал ее первой женщиной-фараоном, как завещал ее отец, фараон Птолемей XII. А еще Цезарь пытался узаконить свои отношения с Клеопатрой, что было немыслимо для римского общества того времени. В общем, не мужчина – а мечта! Впрочем, мне такая мечта не светит, поэтому пора бы перестать рассуждать об упокоившемся тысячи лет назад полководце. Моя плоть здесь и сейчас требовала поглощения одноименного кулинарного шедевра, напомнив о себе громким урчанием в животе. Так что, окончательно решив отложить на потом боль душевную, пока она не заменилась болью желудочной, я начала уплетать салат за обе щеки.

– Мара, я давно хотела с тобой кое о чем поговорить. И сейчас самое время. В каком-то смысле я даже рада, что вся эта беда случилась с твоей семьей. Думаю, иначе ты б меня и слушать не стала.

– О чем это ты? – настороженно спросила я.

– Тебе надо идти в модельный бизнес.

– Чего?! Ты рехнулась?

От неожиданности «Цезарь» встал у меня поперек горла, я начала давиться. Элла бережно налила мне чаю и подождала, пока приступ кашля пройдет.

– Нет, Мар. Я абсолютно серьезно. Посмотри на себя! У тебя все данные: и рост, и фигура, и правильные черты лица!

Я мысленно стала оглядывать себя. Про рост, конечно, не поспоришь. Фигура голодающей плоскодонки тоже вполне вписывалась в модельные параметры. Но лицо… Либо в ее модельном агентстве объявили конкурс уродов, либо у Эллы помутнение рассудка.

– Ок, про рост и фигуру мне понятно. Но рожу ты мою видела? Пол-лица занимает картоха, на месте которой у нормальных девушек нос. Никакое модельное агентство меня не возьмет.

Элла рассмеялась:

– Дурочка ты моя! Я тебя уверяю, что есть только одна вещь, которая портит абсолютно всех девушек, – это унылое лицо. Обыграть можно даже алкоголизм. Но унылое лицо обыграет тебя и выиграет. Это единственное, что женщине носить категорически воспрещается. – Тут Элла отправила в рот смачный кусок тирамису. – А твой милый носик в модельном бизнесе является признаком бэби-фейса.