Говорит, улыбаясь, причем лицо молодого мужчины озаряется искренностью, восхищением во взгляде. Это не подкат. Просто… просто такое чувство, что он хочет сказать что-то приятное. Немного теряюсь. У меня что, все на лице написано?!

Не хочу думать дальше. Просто благодарю бармена, который отправляется дальше принимать заказы.

Здесь стойка очень большая, длинная, прямоугольная и все забито, народа много, обращаю свой взгляд на сцену, где идет шоу.

Девушки в красивых блестящих мини, напоминающих одежду Снегурочки, отплясывают что-то наподобие канкана.

Не знаю, сколько я наблюдаю за этим красивым танцем, за грацией и движениями, соседка, что сидела рядом, спрыгивает со стула, уходит с мужчиной. Подмечаю краем глаза, но особо не присматриваюсь.

Новогоднюю ночь мало кто празднует в одиночестве. Особенно в подобных местах. Волей-неволей взгляд соскальзывает в зал, где парочки танцуют, смеются, швыряют друг в друга мишурой.

Прислушиваюсь к себе. К своим чувствам.

Хочется ли мне быть сейчас не одной? Возможно.

Хочется ли мне, чтобы здесь и сейчас рядом со мной был мой “скоро совсем бывший муж” – нет.

Отмахиваюсь от мыслей и наблюдаю, как Дед Мороз отплясывает брейк на сцене, и улыбаюсь. Шоу с перцем и юмором.

– Танька, тебя совсем не узнать! – рядом садится грузный мужчина лет за сорок. С пивным пузом, как у моего мужа, плюгавый, с жиденькими волосиками, сразу же кладет руку мне на коленку, которую чуть оголяет не самый короткий подол моего делового платья.

В шоке смотрю на мужичка. Не слишком адекватного, потом на руку его. На толстом пальце надето массивное золотое кольцо с камнем размером с булыжник, из-под рукава явно дорогого пиджака выглядывает золотой обруч часов и циферблат усыпан бриллиантами.

Как я это определяю. Не знаю. Просто, когда вещь дорогая – это видно. Опять поднимаю изумленный взгляд на лицо мужчины.

– Вы… вы ошиблись, – отвечаю тихо, голос стремительно покидает меня.

Понимаю, что уже с завтра я на несколько дней замолчу. А потом связки отдохнут и как по волшебству голос восстановится. Будто это не я была, что говорить не могла.

Помню, когда в первый раз зимой так переохладилась, было дело в классе пятом, наверное. С девчонками на санках гоняли, я шарф сняла, пришла домой, открываю рот, чтобы что-то сказать, и ничего…

Мама тогда еще сильно перепугалась. Сразу же в поликлинику меня повела. Врач кучу лекарств прописал, а у нас денег не было, тогда всем задерживали страшно на заводе, где оба мои родителя работали, а в аптеке местной в долг лекарств не давали.

Помню, как увидела в тот день маму сгорбленную и рыдающую. Папа ее по спине гладил, успокаивал, а потом ушел и пришел поздно вечером. С лекарствами.

Я маленькая была. В доме у нас гордость была. Старинные часы. Дедушкины. Потом я узнаю, что они пропали. Папа в центр поехал и заложил семейную реликвию…

– Ну, Тань, чего ты ломаешься, как неродная?! – голос противного мужика возвращает меня из мыслей.

Каждый на шок реагирует по-своему. У меня день какой-то богатый на события, смотрю.

– Я не Таня! – говорю едва слышно, но мужчина меня либо не слышит, либо делает вид, что не слышит мой сип.

Клешня пробирается под подол и сжимает мою коленку.

– Такую красоточку я никогда не забуду. Хорош ломаться. Клиента, что ли, другого ждешь?!

Так…

Моя челюсть падает куда-то. И шмякается об пол с громким звуком, а я смотрю в маленькие похотливые глазки, которые едва видны за заплывшими щеками, и мысленно прикидываю, за кого же меня принял этот хомяк?!

Надеюсь, что не за ту самую. Обладательницу одной из древнейших профессий.

– Мужчина, я вас знать не знаю! Я не Таня!

Сиплю не особо убедительно, но тут понимаю, что жирдяй меня слышит. Очень даже хорошо слышит!

– Да, хорош, Танька-Встанька, я же не поскуплюсь. У любого тебя перекуплю. Зашла ты мне. У меня сейчас отдыхалово. Моя старая грымза смоталась с подружками на пару дней на курорт, так что гульнуть надо как следует.

То есть…

Опять смотрю на клешню мужчины и замечаю, что под массивным перстнем виднеется обручальное кольцо.

Ком подкатывает к горлу. Солидарность какая-то с женщиной, которую я не знаю, которую предают. Вот так вот. Низко. Мерзко. Цепляют в клубе девушку, которая промышляет вот таким вот…

Я не Таня! Но я поняла, чем именно занимается та девушка, с которой меня спутал этот пройдоха, как же сразу не заметила, что мужчина навеселе.

– Ну давай, Танюшка, по двойному прайсу оплачу, знаю, что на Новый год ставка выше…

Клешня мужчины поднимается еще выше, а мои нервы сдают, замахиваюсь бокалом и спустя мгновение слышу поросячий визг, а по морде лица изменщика стекают розовые капли.

– Ах ты…

Не жду, что последует дальше, спрыгиваю со стула, не забываю подцепить сумку и быстро лечу вперед, не разбирая дороги, страшно становится от того, что этот чокнутый меня нагонит.

Что-то очень жуткое промелькнуло во взгляде, когда я его облила. И незнакомец перестал напоминать упитанного безобидного хомячка…

Я убегаю от жирдяя, который оказывается юрким, оборачиваюсь на него, пропуская момент, как неожиданно кто-то толкает меня в спину, и я лечу вперед, меня выкидывает в центра зала, где танцуют и празднуют, заплетаюсь в собственных ногах и падаю вниз, ударяюсь о что-то твердое, сильное, раздается шумный резкий выдох. Не мой.

Меня обдает парами ментола и холода, каким-то странным образом я оказываюсь на… на коленях мужчины.

Поднимаю глаза и сталкиваюсь с ним взглядом. На мгновение словно мир останавливается. Или меня сильно приложило, но будто кто-то звук вырубает. Я не слышу рева толпы, битов и басов.

Вакуум. Я лишь смотрю в зеленые глаза, как в зеркало, и на дне этих глаз вижу свое удивленное и растерянное лицо.

Наконец, прихожу в себя, пытаюсь сползти с чужих колен, но властная рука ложится мне пониже поясницы и лишает возможности двигаться. За высокой спинкой дивана, на котором сидит мужчина, расположено темное стекло, служащее чем-то наподобие зеркала, именно в нем я вижу, как подобно тарану к нам приближается тот самый толстый мужик, а за его спиной мельтешат два амбала, явно работающие на этого ужасного изменщика…

Становится действительно страшно, ведь когда у людей развязаны властью и деньгами руки, они могут творить страшные дела…

Издаю запуганный писк, понимая, насколько серьезно я сейчас, возможно, вляпалась…

Опять взгляд с зеркала соскальзывает на незнакомца, который буравит меня тяжелым взглядом. Только сейчас, помимо ярких глаз, я вижу строгие, четкие линии его лица, высокий лоб, темные брови, которые сошлись на переносице, чуть длинноватый нос и резкую линию челюсти, говорящую о суровом и решительном нраве…

Будь я в другой ситуации, я бы восхищалась брутальностью и красотой мужчины, но сейчас на это нет времени, опять бросаю взгляд в зеркало, вижу, что боров уже рядом, поэтому действую на инстинктах.

Подобным индюкам сложно объяснить, что ты «не такая»… не та… ну что же, раз боров считает, что у меня здесь встреча с другим…

– Подыграйте мне, пожалуйста… – шепчу еле слышно тому, кто так уверенно прижимает меня к своей титановой груди, но мужчина даже бровью не ведет, а я… я… наклоняюсь и касаюсь губами его губ, впервые целуя абсолютно незнакомого мужчину…

Одно соприкосновение губ. И словно удар током получаю. Чуть не отшатываюсь, но хватка у мужчины крепкая, и рука фиксирует мой затылок, вплетается в мои локоны, а меня накрывает волна. Огненная, горячая. Она словно берет свое начало от моих губ, которые мужчина пленит, и растекается по позвонкам, пробивается по всему телу, окатывая пламенем даже кончики моих пальцев, которые начинает нещадно колоть…

Так странно… так невообразимо…

От шока я рот распахиваю и наглый незнакомец пользуется моим замешательством, чтобы углубить поцелуй, чтобы лишить меня воздуха окончательно.

Голова кружиться начинает так сильно, что я впиваюсь ногтями в плечи незнакомца, которые бугрятся мускулами даже под пиджаком…

Одна его рука сильнее сжимает мою ягодицу и… даже это движение отдает разрядом высоковольтного напряжения, которое с новой силой проскальзывает по позвоночнику.

Я вдыхаю неосознанно, еще ярче ощущая вкус мужских губ. Они пряные, с легкой ноткой ментола и чем-то таким приятным, что хочется пробовать и пробовать…

С мужем в последнее время мы практически не целовались. Как-то все затухло, даже не начавшись. Но никогда. Даже тогда, когда я думала, что повстречала мужчину своей жизни и влюбилась, поцелуй не вытворял с моей нервной системой подобных непотребств.

У Ванечки был холодный слюнявый рот, сейчас понимаю, что по ощущениям те поцелуи больше походили на лобызания лягушки, а здесь…

Я почти сознание теряю и сердце в груди отбивает барабанную дробь. Наконец, еще один мой всхлип срывается с губ, и мужчина чуть оттягивает меня от себя за волосы, заглядывает в мои явно ошарашенные глаза, его зрачки расширены, почти затапливают кислотную радужку, а я прикусываю пульсирующую нижнюю губу, когда слышу въедливый, противный голос:

– Я тебе не мешаю, Танечка?

Сглатываю. Открываю и закрываю рот подобно рыбе, но ответить мне не дают, мужчина ссаживает меня со своих бедер на мягкий диван, я дергаюсь, но сильная ладонь опускается на мое оголенное колено и пригвождает к месту, и тут я действительно рыпнуться боюсь, потому что незнакомец, который сидит рядом со мной, возвышается огромной скалой, да ладно, какая скала?!

Рядом со мной сидит целый бычара, которому я едва дохожу до плеча даже в такой вот позиции…

– Вообще-то мешаешь, – отвечает мой нежданный случайный знакомый и меня обдает льдом и пламенем его резких интонаций, поворачиваю голову и смотрю на чеканный острый профиль, на резкую линию скул.

Не назвать этого мужчину каноническим красавцем, но брутальность и мощь придавливают, вот и жирдяй, наконец, видит своего оппонента и повисает долгая пауза, а я смотрю на незнакомца с надеждой, молясь про себя, чтобы он меня защитил, не отдал этому толстяку…

– Эээ, – неожиданно выдает толстяк и бледнеет, а потом и вовсе пятнами идет. Весь боевой запал улетучивается, или же жирдяй привык быть крутым со слабыми женщинами, а вот напоровшись на мужчину, сразу же включает заднюю…

– Какие-то проблемы? – абсолютно спокойно спрашивает незнакомец. Тяжелая рука на моем колене отдает жаром и каким-то спокойствием.

– Нет… – отвечает боров, потом все же собирается и добавляет, – то есть да.

Мужчина, что сидит рядом со мной, приподнимает бровь в абсолютном молчании, подстегивая хрюна, и тот срывается.

– Господин Бестужев! Бабочка меня на деньги кинула, мы договаривались, что она отрабатывает эту ночь со мной, а по ходу она и вас надула… Танька – Встанька… Быстро встала и ко мне пришла! Отрабатывать будешь всю ночь, я тебе отвечаю!

От такого заявления у меня рот открывается, но из горла выходит лишь сип. Понимаю, что скоро стану немой, как рыба, и такой пробуду несколько дней…

Только мне почему-то от напыщенной речи хомяка смешно становится. Где он и где отработка на всю ночь. Вон уже едва дышит, а всего лишь слега побегал. Сердце, кажется, у него из груди уже выпрыгивает и лоб весь мокрый…

Тут едва мужика на минуту хватить может, а он про всю ночь. Вот мужчина, что пригвоздил меня к месту, полон мощи, так сказать, успела ощутить…

Стоит подумать про это, как паника накатывает, причем опасаюсь я уже не хрюна, который пыхтит паровозом. Одно его обращение к незнакомцу с пиететом по фамилии, да еще и с почтительным “господин” …

Влипла я. Одна пиранья, кажется, заставила меня прыгнуть в бассейн с акулой…

Пытаюсь дернуться, но незнакомец кувалдой словно прижал меня.

– То есть? – опять поясняет, приподнимая бровь. – Что и этого вытекает? Ты уже успел оплатить услугу?