– Даже если эта квалификация находится на внутренней стороне моего бедра?

– Обе?

– Одна из них. – Он отвернулся и задрал футболку, обнажив мускулистую спину, на которой не было татуировок, в отличие от рук, на одной из которых гордо красовалась эмблема военно-морского флота. Честно говоря, татуировку она бы и не заметила: его правое плечо было рассечено пополам сморщенным, болезненного вида шрамом. – А вот и другая. Не лучшая моя работа, но у меня не было при себе зеркала.

– Да. – Она попыталась сглотнуть и не смогла. Боже, да он – настоящий бульдозер. В постели с ним ей пришлось бы туго. Звучит ужасно. Просто ужасно. – Тебе вообще лучше держаться подальше от зеркал.

Он фыркнул и опустил футболку.

– Только не делай вид, что ты не была готова вскарабкаться на меня, как на пальму, принцесса.

Лжи не обнаружено. Но то было раньше. А это – сейчас.

– Жалеешь, что тебе пришлось бы открыть рот, не так ли?

Август провел языком по полной нижней губе.

– Тебе бы понравились мои губы.

Ее кожа стала горячей, как солнце.

– Может, покончим наконец с этим, или ты ждешь, пока я истеку кровью до смерти?

В мгновение ока выражение его лица сменилось с высокомерного на озабоченное.

– Прости. Иди сюда.

Извинение застало ее врасплох. Настолько, что она, пошатываясь, направилась в ванную, слишком ошеломленная, чтобы что-либо предпринять. Просто расправила разорванные края платья и смотрела, как он смачивает ватный тампон спиртом, стараясь при этом не замечать его свежего фруктового аромата.

– Почему от тебя пахнет грейпфрутом?

– Это мыло ручной работы, которым я пользуюсь, – рассеянно произнес он, нахмурив брови и проводя пальцем по следам когтей. Его медленное теплое дыхание шевелило ее волосы. – Одна-единственная особа, которой понравилось мое вино, слишком бедна, чтобы его купить, поэтому она иногда дает мне мыло за бутылку.

– Как она могла потерять чувство вкуса? Несчастный случай с острым соусом?

– Смешно.

– Кто она? – Вопрос вырвался прежде, чем Натали успела его проглотить. Она заговорила прямо как ревнивая подружка, совсем как Август, когда она солгала, что ходила на свидание. Хорошо, что этот мужчина уезжает из города, потому что их отношения с каждым днем становятся все более запутанными. – Не важно. Не мое это дело.

– Нет. Не твое, – протянул он, срывая обертки сразу с двух пластырей. – Но я все равно тебе расскажу, а то еще стол сломаешь.

Взгляд Натали скользнул вниз, туда, где ее руки намертво вцепились в выступ туалетного столика. Она постаралась как можно быстрее разжать пальцы и выпустить белый мрамор.

– Спирт жжется.

– Угу. – Прикусив нижнюю губу, чтобы сдержать смех, он наложил первый пластырь ей на грудь. Медленно. Очень осторожно разглаживая его сверху вниз большим пальцем. И ее глупые, двуличные гормоны взыграли, как комнатное растение после полива. Натали с трудом удержалась, чтобы не выгнуть спину, пока он накладывал второй пластырь, не торопясь, словно наслаждаясь ее непонятным страданием. – Она мать тройняшек и продает мне мыло. Уверен, ей покажется вкусным все, что сможет взбодрить ее.

– О, Тери Фрейзер? На прошлой неделе я видела ее в городе, она катила их в коляске размером с танк. Мы с ней вместе ходили в школу.

– Я в курсе.

Она наморщила нос.

– Откуда ты знаешь?

Август, казалось, молча выругал себя.

– Вы двое казались примерно одного возраста, поэтому я спросил ее.

– Зачем?

Он замялся. Его лицо слегка порозовело?

– Просто вел светскую беседу.

В какой-то момент во время их разговора он придвинулся ближе. Раковина уперлась ей в поясницу. Та ее часть, которую он возбудил, но так и не удовлетворил несколько месяцев назад, требовала, чтобы с ней расплатились сполна. Его джинсы так приятно легли бы на внутреннюю поверхность ее обнаженных бедер. Он сжал бы ее волосы в своих больших ладонях, и она наконец-то смогла бы избавиться от этого придурка. Какой от этого может быть вред? Он ведь собрался уезжать, верно?

Натали посмотрела на Августа из-под опущенных ресниц, подняла правую руку, намереваясь исследовать его твердые мускулы через футболку.

– Я тут подумала…

– Она упомянула, что тогда ты тоже большую часть времени проводила в подпитии, – усмехнулся он.

Лед застыл на ее коже, рука упала, как камень. Он поймал ее и нахмурился. Вгляделся в ее лицо.

– Подожди. Что ты собиралась сказать? О чем ты подумала?

– Ни о чем.

– Скажи мне.

Скрыв неприятную тяжесть в груди за приторно-сладкой улыбкой, она выскользнула из-под его огромного тела выбежала из ванной. Но перед этим бросила через плечо прощальный взгляд.

– Август, когда будешь выезжать из города, смотри, чтобы не получить по заднице дверью.

– Натали, – прорычал он, топая за ней. – Подожди.

– Не могу. Мне нужно подышать свежим воздухом. Твоя глупость, кажется, заразна.

– У меня ключи от твоей машины.

Она остановилась, взявшись за дверную ручку, повернулась и протянула руку.

– Дай сюда.

Он даже не пошевелился, чтобы достать их из кармана. Вместо этого он кивнул в сторону ванной.

– Ты собиралась дотронуться до меня там.

– Как ты сам заметил, вся моя жизнь была чередой неверных решений. – Если это выражение на его лице и было сожалением, то она не хотела об этом думать. Не хотела выяснять, о чем он сожалел, потому что у нее и так уже перехватило горло и сдавило между лопатками. – Послушай, у меня выдался довольно тяжелый день, так что если я и подумывала что-то с тобой сделать, то только из желания отвлечься.

Она ожидала, что он вцепится в последнюю часть. Чтобы попытаться убедить ее провести с ним следующие несколько часов, отвлечься в одной из дальних спален. К ее удивлению, он этого не сделал.

– Почему у тебя выдался тяжелый день?

– Я не собираюсь ничего тебе объяснять.

– Какое это имеет значение, если я уезжаю?

Это заставило ее задуматься.

И, черт возьми, Натали вдруг отчаянно захотелось сбросить с души груз. Она отказалась мешать своими проблемами безумному счастью Джулиана и Хэлли. Все ее друзья остались в Нью-Йорке – в основном обычные знакомые, которые также работали в сфере финансов. К их чести, когда она заключила невыгодную сделку и фирма потребовала, чтобы она ушла, они ее не бросили. Но за последние несколько недель их электронные письма и эсэмэски стали приходить все реже, постепенно исчезая, оставляя их с чистой совестью, а ей не с кем было поговорить.

Может быть, поговорить с Августом?

Несмотря на натянутость их отношений, она не могла отделаться от ощущения, что… они не чужие. Он не был незнакомцем.

Она отбросила ощущение комфорта, которое давало ей это признание.

Нет. Она поговорит с ним, потому что это – бесплатный шанс сбросить напряжение. Он уезжает и не сможет использовать полученную информацию, чтобы над ней посмеяться.

– Я, хм… – Она скрестила руки на груди, словно защищаясь, удивляясь, почему он так пристально за ней наблюдает. – Тебе будет приятно узнать, что этим утром я унизилась, попросив денег у своей матери. Я просила ее разблокировать мой трастовый фонд, но она мне отказала.

Он нахмурил брови, обдумывая сказанное.

– Трастовый фонд. Разве он не должен был быть разблокирован, когда ты стала совершеннолетней?

– В большинстве случаев так и есть, но мой отец выдвинул определенные требования.

– Например?

Она действительно собирается ему рассказать? Да. Почему нет? Сегодняшний день уже ничем не сделать хуже. Даже его насмешками.

– Я не только обязана иметь оплачиваемую работу, но и должна быть замужем, чтобы доверенное лицо могло передать активы. И в случае Джулиана тоже.

Прошло целых пять секунд.

– Ты врешь.

Это не было обвинением. Он был… изрядно шокирован.

– Ничего подобного, – медленно произнесла она, надеясь, что правильно его поняла. – Мой отец сейчас живет в Италии. По сути, он навязывает мне свою волю с момента моего рождения, и его правила – это старая школа примерно тридцатых годов. И я, и моя мать предпочли бы окунуть ноги в озеро, полное пираний, чем протянуть руку и попросить его об одолжении после четырехлетнего молчания. Представь, если он скажет «нет» и получится, что мы пожертвовали остатками гордости ради отказа? – Она пожала плечами. – Кроме того, я думаю, что мать отчасти рада, что Напа – это мой единственный вариант на какое-то время.

– Твой единственный вариант чего? – Он немного отстранился. – Ты не на мели.

– Не на мели. Но не настолько, чтобы… – Она сделала паузу, чтобы облизать пересохшие губы. – Я открываю свой собственный хедж-фонд^[7] в Нью-Йорке вместе с коллегой, и нам нужен капитал, чтобы привлечь инвесторов.

– Это то, чем ты занималась раньше. Дерьмо с Уолл-стрит?

Она закатила глаза.

– Да. Ну, ты знаешь, то дерьмо, которое подпитывает экономику.

Он фыркнул и отмахнулся:

– Ты предпочла бы жить в перенаселенном городе, а не на семейном винограднике в Напе?

– Это сложно.

– Звучит так, будто ты сама – сложная.

– Я предпочитаю сложное простому. – Она протянула руки к ключам, пошевелив пальцами, но он проигнорировал этот жест. – Август.

– Одну секунду. – Он скрестил руки на своей мощной груди и прочистил горло. – У тебя ведь нет никаких перспектив на брак, верно? Ты же не станешь выходить замуж только ради денег, не так ли?

– Я могла бы, – сказала она, хотя на самом деле не рассматривала такой вариант. Ее перспективы были нулевыми. Какой в этом смысл?

Ей показалось или в глубине его глаз действительно сверкнула молния?

– Мне это не нравится.

– Я хочу, чтобы у меня была фирма. Мне… нужна фирма. Иначе я навсегда останусь разочарованием. Неудачницей. Историей, которую рассказывают за коктейлями.

Она слишком много говорит. Эту последнюю часть не нужно было озвучивать. Это была ее фраза. Но она не могла отрицать, что в конце признания давление в ее груди ослабло.

– Пожалуйста, можно мне взять мои ключи? – тихонько попросила она. – Мне нужно идти.

Август, казалось, встряхнулся, но так и не оторвал внимательного взгляда от ее лица.

– Конечно. Да. – Он протянул ей их, но когда Натали повернулась, чтобы уйти, легонько схватил ее за запястье. – Эй, чего бы это ни стоило, я знаю, каково это – потерпеть неудачу. Я вложил в это заведение все до последнего цента, все, что у меня было, а когда обратился за ссудой, банк выставил меня за дверь.

Это заставило ее задуматься.

– Его звали Ингрэм Мейер?

Он, казалось, рылся в своей памяти.

– Да. Тот самый парень.

– Какое совпадение. Он – доверенное лицо моего отца, – пробормотала Натали, вглядываясь в бывшего «морского котика», пытаясь взглянуть на него иначе. Или, может быть, она просто увидела его по-новому, как в тот вечер, когда они познакомились. Когда он был настоящим джентльменом. Когда их потянуло друг к другу, словно магнитом.

Нет. Скорее как нос «Титаника», несущегося навстречу айсбергу.

Он все тот же мужчина, который был невыносимым придурком в течение нескольких месяцев. Который находит все ее слабые места и безжалостно в них тыкает. Скорее всего, сейчас он смягчился лишь потому, что почуял возможность с ней переспать. Она ни за что не доставит ему такого удовольствия. Даже если это принесет удовлетворение и ей. Каким-то образом она просто знала, что так и будет. Но между ними ничего этого не произойдет. Это конец.