Выпустив пар, она громко выдыхает. Прикрывает на миг глаза и через несколько секунд возвращает ко мне острый, как бритва, и решительный взгляд.

– Ты собираешься ему рассказать об Оливке?

– Нет, – веду плечом и, закусив губу, отворачиваюсь к окну. Даша очень проницательна и знает меня тысячу лет, она сразу все прочтет по глазам.

И в миллионный раз я в этом убеждаюсь.

Крестная моей дочери барабанит пальцами по столу и выпаливает:

– Погоди-ка…А он вообще узнал тебя? Вспомнил?

– Не думаю. Он разглядывал меня, конечно… Но не думаю, что вспомнил, где и когда мы встречались. У кобелей так бывает, знаешь ли, – поджимаю губы, чтобы ругательства похлеще не сорвались с языка.

Перед глазами снова всплывают грязные кадры из прошлого, и я морщусь, как будто меня стошнит прямо на стол. Именно поэтому я и не сказала бы ему о дочери, даже если бы этот чудак на букву «М» меня вспомнил.

Лицо Даши чернеет буквально за считанные секунды. Глаза мечут молнии, а пухлые губки бантиком сжимаются в жесткую линию.

– Оливка, душа моя, – обманчиво ласково тянет крестная. – Тетя Даша сейчас опять прикроет тебе ушки. Потому что не может сдержаться.

Подруга смачно матерится, некоторые слова я слышу впервые и даже беру на заметку. Оливка ничего не понимает, хихикает и вертит головой, глядя то на меня, то на Дашу. Она думает, что это игра и тянется ручками к крестной, чтобы и той закрыть уши.

– Я ничего не слышу, – весело бубнит Оливка, корча рожи нам с Дашей. Подруга показывает ей язык, заставляя хохотать на все кафе.

– Да даже если бы и узнал, дырка ему от бублика, а не дочь! – с жаром выпаливаю, не сумев сдержать эмоций. – Зачем я Климу? У него вон жена беременная. Да и за три с лишним года он даже банально не соизволил позвонить мне! А я не меняла номера…

– Мамоська, а кто такой Клим? – нахмурив бровки, со всей серьезностью выдает Оливка. Я бы сказала, она даже выглядит суровой. Готовой покарать его сиюминутно. – И почему ты ему не нужна?

Мы переглядываемся с Дашей. Синхронно закусываем губы, чтобы не расхохотаться и выиграть время для подборки правильного ответа.

– Дядя Клим, солнышко, это…

– …это дядя – дурачок, – весело заканчивает мою мысль Даша. Я, конечно, хотела не так выразиться, помягче, не приучать ребенка к ругательным словам, пусть и таким безобидным. Но в целом Даша довольно четко выразила мою мысль.

Дочь фырчит и смешно закатывает глаза так, что ее кудряшки – спиральки забавно подрагивают. И где только она такому научилась?!

– Конечно, дурачок, потому что он мою мамоську не любит. Надо ему по жопке дать!

Последнюю фразу Оливка припечатывает так громко, что посетители кафе оборачиваются и, заметив «милого» ангелочка, начинают откровенно улыбаться и смеяться.

– Оливия!

– Ну, мамоська! Ну, правда же, дурачок! – мило сложив ладошки и хлопая глазками, выдает дочь.

Мы с Дашей не выдерживаем и все же взрываемся хохотом.

Дочери очень скоро надоедает ковыряться в макаронах, и она отходит в игровой уголок порисовать.

– У меня для тебя плохие новости, Дин, – трагическим голосом сообщает Даша. – Тебе все еще не все равно на Клима. Иначе бы ты так не реагировала.

Глава 9

Дина

Взрываюсь, как ящик с петардами. Волна возмущения топит так, что лицо и шея покрываются красными пятнами.

– Глупости не говори! Мне больно за дочь, а на Клима плевать! Он несвободен, Даш, и ты прекрасно знаешь, что для меня это табу. Мы с Оливкой прекрасно живем и без него! Пошел он к черту!

В груди припекает, злость рвется наружу. Меня трясет от обуревающих эмоций, и я обнимаю себя за плечи, чтобы держать в руках. В буквальном смысле. Потому что при одном упоминании имени Клима мне хочется разрушать, крушить, ломать, до самого основания.

Ловлю сощуренный и хитрый взгляд подруги. Она зеркалит мою позу и, стряхивая с плеча невидимые пылинки, лениво произносит:

– Вот если бы тебе действительно было все равно, ты бы не завелась с пол-оборота. Так что…Я права, подруга.

– Я чувствую к нему злость и брезгливость! И только! Ничего романтичного. У меня вообще в сердце выжженное поле после мужа и Клима. Ничего не осталось. Никаких чувств, никакой веры мужчинам. Уж лучше одной. Мне кажется, поэтому у меня с Димой не отношения, а непонятно что.

– Ой, этот Дима, – цокает и закатывает глаза. Понятия не имею, почему эти двое так невзлюбили друг друга с самого начала. – У тебя с ним ничего не выходит, потому что он-размазня. А еще использует тебя. Разве любящий мужик позволил бы тебе столько упахиваться? Разрываться и уставать? Любят, Дина, это когда берегут и заботятся. Когда ощущаешь себя важной.

– Наверно, – мрачно усмехаюсь, опуская голову. В носу свербит, как будто я резко заболела. – Я не знаю, как должно быть, меня никогда не любили…

– Вот! Вот видишь! Ты и сама понимаешь, что твой Дима не любит тебя. Он вообще, как сказал, Олег – банкир в известном видео: ни-х…

– Шшшш! Даша, здесь дети!

– Ой, все! Смотри, до чего эта тряпка меня довел! Ууууу, как он меня бесит!

Отворачиваюсь в сторону, чтоб Даша не увидела мелькнувших в глазах слез. И горечи.

Потому что, мне кажется, подруга права…

Нет, Дима старается, вроде и заботится, но…

А ведь я просто хочу, чтобы мы с Оливкой были счастливы. Спокойны. Окутаны заботой и защитой…

Неожиданно замечаю за окном на улице папу с дочкой. Губы сами собой плывут в улыбке.

Маленькая девочка вся такая важная идет под зонтом с цветочками. Шлепает розовыми сапожками по лужам. Ее детская ладошка утопает в крупной ладони отца.

Внезапно девчушка спотыкается и летит вперед прямо в грязную лужу. Я даже вскрикиваю и прикрываю рот ладонью.

Но отец вовремя ее подхватывает на руки и подкидывает вверх. Девчушка весело хохочет и прижимается щечкой к щеке отца. Мужчина поправляет ей шапочку и целует в кончик носика. Девочка хихикает, забавно морщась, и крепко обнимает отца за шею. А он под ее счастливые и громкие крики сажает себе на плечи, обходит лужу и переходит дорогу.

Одинокая слеза все же срывается с ресниц.

Понимаю, что все это время не дышала. Тру ладонью место, куда сердце, как ошалелое колотится с неимоверной силой.

Больно.

За дочь.

У моей Оливки никогда такого не будет. Надежного и крепкого отцовского плеча. Клим женат, и у него скоро родится свой ребенок. А я не хочу, чтобы моя дочь ждала часами у окна, когда придет папа, и засыпала в обнимку с телефоном в ожидании его звонка. Да, я эгоистично хочу, чтобы моя девочка была номером один.

Достаточно того, что ее мама прошла через боль и предательство. Такой участи своему ребенку я не желаю…

Да, Даша права. Мне не все равно на Клима. Но больше я злюсь на себя. Потому что глупо перекладывать вину за сложившуюся ситуацию только на мужчину. Я тоже совершила немало ошибок. Но ни о чем не жалею. Ведь благодаря им у меня есть мое кудрявое солнышко.

– Дина? Ты чего? – моей руки касаются тонкие пальцы Даши.

– Все нормально, – бормочу, промакивая глаза салфеткой. – Мусор в глаза попал…

– Угу. А имя этому мусору случайно не «Клим»?

Не сдерживаюсь, фыркаю, глядя на подругу, что глазами раскидывает молнии. Нужно повесить табличку: «Не подходи, убьет!».

Воинственное выражение лица медленно, но верно сменяется задумчивым.

Глава 10

Дина

– Скорее всего я потом и пожалею о своих словах, но…Может, вам поговорить, Дин? Ведь, когда одно упоминание о человеке вызывает столько эмоций, значит, не все потеряно. Подумай об Оливке…

Качаю головой, усмехаясь.

– Ты как себе это представляешь? Клим придет на следующий прием с женой, а я ему с порога: «Здрасти, ты меня не помнишь, но мы с тобой переспали три года назад, и у нас родилась дочь.». Спасибо, я, пожалуй, откажусь. Он ребенку-то от жены не больно-то рад.

– Ты же не знаешь, какие там отношения. Может, это просто брак по расчету.

– Ты права, не знаю, и знать не хочу. Пусть сами разбираются. А Оливка…Я не хочу, чтобы она когда – нибудь узнала, как это больно, когда выбирают не тебя. Как больно, когда с тобой наигрались и выбросили без предупреждения…

Грязные воспоминания снова вспарывают старую не заживающую рану. Я столько держалась, но появление Клима как будто сорвало кран со слезами. В последний раз я так бесконтрольно ревела год назад, вечером, после празднования дня рождения Оливки.

Мысленно приказываю себе собраться. Нельзя, чтобы дочь увидела меня в таком расшатанном состоянии, она будет очень переживать. Торопливо утираю слезы и спешу улыбнуться – к нам как раз, размахивая двумя листочками бумаги, подбегает Оливка.

– Вот! – громко восклицает дочка. – Это вам! – и шлепает перед каждой из нас листочки с цветными каракулями. – Это ты, тетя Даша. И ты, мамоська. Красиво?

Дочь задирает личико и попеременно поворачивается то ко мне, то к Даше. Сталкиваемся взглядами с подругой. В ее глазах, как и в моих, плещутся слезы умиления. Наша девочка так быстро растет. Не по годам.

– Очень, солнышко, – любовно разглаживаю свой первый портрет в исполнении Оливки.

– Ты похожа на пинцессу, – хихикает дочь, тряся кудряшками.

– Я повешу его в рамку и всем гостям буду хвастаться, что моя крестница – великая художница, – Даша звонко чмокает Оливку в макушку.

Помещение кафе озаряет наш счастливый смех.

– Мыльные пузыри! – громко вскрикивает егоза, показывая пальцем в стеклянную стену, через которую видно, как аниматор в игровой развлекает детей. Дочь складывает ручки в умоляющем жесте. – Мамочка, можно? Ну пожалуйста-пожалуйста!

– Пойдем, – Даша встает и берет дочь за руку, переплетая их пальцы. – Пусть мама спокойно попьет кофе. И подумает на досуге кое над чем, – с нажимом добавляет подруга.

Смотрю на нее с благодарностью. Мне и правда нужно побыть одной.

Девочки удаляются в сторону игровой, и Даша попутно пытается объяснить двухлетке, что такое «досуг». А я бесцельно пялюсь в окно, рассматривая прохожих, что спешат домой, желая скорее укрыться от дождя.

Внезапно по телу волной проносится дрожь. Щеку начинает припекать от чьего-то тяжелого взгляда. И в местах «прикосновений» остаются серьезные ожоги.

Каждой клеточкой ощущаю чужое присутствие. Мне даже голову не нужно поворачивать, чтобы понять, кто бессовестно разглядывает меня. Запах мужчины, который я с закрытыми глазами узнаю среди тысячи других, забивается в ноздри. Его тяжелая энергетика давит, а подсознание буквально вопит об опасности.

Медленно поворачиваюсь и наблюдаю, как Клим нагло опускается на место, где пять минут назад сидела Даша. Откидывается на спинку стула, проезжается по мне темным тяжелым взглядом, задерживаясь на груди, которая недвусмысленно заявляет о том, что сегодня я в спешке пренебрегла бельем.

Клим, склонив голову набок, возвращается к моему лицу и растягивая слова, медленно тянет:

– Здравствуй, Дина.

Сглатываю, стараясь протолкнуть тугой ком в горле.

Он узнал. Вспомнил, черт возьми!

Перевожу испуганный взгляд на игровую, где, не подозревая, как сгущаются тучи над нашими головами, в толпе детей беззаботно скачет Оливка и пытается поймать мыльные пузыри.

Наша с Климом дочь.

Глава 11

Дина

Клим прослеживает за моим взглядом.

Липкий страх сжимает горло, лишая возможности нормально вдохнуть. Сердце отчаянно выламывает ребра, а мне хочется вскочить и закрыть ему обзор на игровую.

Мужчина лениво блуждает взглядом по ней, словно ищет, что могло так привлечь мое внимание.